Драматург Николай Робертович Эрдман (1900–1970), создатель великолепных комедий «Мандат» и «Самоубийца», был автором многочисленных интермедий и скетчей, которые исполнялись в театрах миниатюр, на эстраде и в кабаре. Писал он и для цирка. В частности, в начале 1930-х годов для знаменитого клоуна Виталия Лазаренко был сочинён скетч «Товарищеский суд», который публикуется по рукописи, находящейся в Российском государственном архиве литературы и искусства (РГАЛИ), фонд 2087, оп. 1, ед. хр. 20. Перед каждой репликой диалога у автора указано «Лазаренко» или «Шпрех», так Эрдман для краткости назвал шпрехшталмейстера. Мы для экономии места сократили наименования персонажей соответственно до «Л» и «Ш».
На арене стол, покрытый красным сукном. За столом шпрехшталмейстер, рядом с ним двое из униформы. На столе графин с водой, колокольчик и папка с делами.
Ш. Заседание товарищеского суда считаю открытым. Введите обвиняемого. (Вводят Лазаренко.) Прошу к столу.
Л. Большое спасибо, я уже ужинал.
Ш. Ужин здесь ни при чём. Потрудитесь подойти к столу и отвечайте на вопросы.
Л. Одну минуту, гражданин судья. Разрешите сначала мне задать вам один вопрос.
Ш. Ну? В чём дело?
Л. Скажите, гражданин судья, любили ли вы кого-нибудь, и если любили, то сколько раз?
Ш. Но, позвольте, какое это имеет отношение к делу?
Л. Для меня самое непосредственное, в особенности если вы любили один раз, гражданин судья.
Ш. Почему?
Л. Потому что, кто раз любил, тот понимает и не осудит никогда.
Ш. Сейчас же прекратите болтовню и отвечайте на вопросы. Предупреждаю, отвечайте кратко и не говорите ничего лишнего. Сколько вам лет?
Л. Тридцать с лишним. Но так как лишнего вы просили не говорить, значит, ровно тридцать.
Ш. Мы знаем, что вы женаты.
Л. Точно. Женат.
Ш. Сколько времени?
Л. Сейчас скажу. (Вынимает часы.) Без четверти десять.
Ш. Я спрашиваю, сколько времени вы женаты?
Л. Четыре месяца, если не считать медового.
Ш. А почему же вы не хотите его считать?
Л. Потому что весь медовый месяц у нас продолжался всего два дня.
Ш. Ага, значит, вы сами признаёте, что плохо живёте со своей женой. А нам думалось, что вы как советский артист и культурный человек, женившись на Авдотье Николаевне, создадите в своём доме новую образцовую семью. А вместо этого живёте по старинке, с вечными ссорами и скандалами. Как вам не стыдно?
Л. Хорошо вам говорить: создадите в своём доме новую образцовую семью. Да разве я её не создавал? Ещё сколько раз, гражданин судья. Я, если хотите знать, вчера вечером чуть даже почти что её не создал. А потом пришла Авдотья Николаевна и просто её с лестницы спустила.
Ш. Кого спустила?
Л. Новую семью.
Ш. Какую новую семью?
Л. Да вот, которую я хотел создать в своём доме. Представляете себе, мать и дочь. Дочери девятнадцать лет. Блондинка. Ресницы – во. Тридцать седьмой номер. Талия, нос, душа – всё на своём месте. И мать ещё ничего. Немного пополноватей дочери. Тоже блондинка.
Ш. Послушайте, да разве я о такой новой семье говорил.
Л. Ну, это дело вкуса. Вам, наверное, брюнетки нравятся. Между прочим, я на прошлой неделе и брюнетку приводил. Так Авдотья Николаевна и брюнетку с лестницы спустила. Она как отсталая женщина вообще против новой семьи. Конечно, попытка не пытка. Попробую завтра рыжую привести, но, думаю, она и рыжую спустит.
Ш. Это не она отсталая. А вы отсталый. Разве новая семья – это новая женщина? Новая семья – это новые семейные отношения. В прежнее время муж смотрел на жену, как на рабыню. А теперь мы должны смотреть на жену, как на друга, как на товарища.
Л. Я так и смотрю. Я ей, гражданин судья, каждый день говорю: «Авдотья, будь другом, уйди ты от меня к чёрту». А она не уходит. Разве это по-товарищески?
Ш. Значит, вы хотите с ней развестись?
Л. Что я сумасшедший – две тысячи платить. Просто я с ней жить не хочу. Пусть уезжает куда-нибудь.
Ш. Но позвольте, зачем же вы на ней женились?
Л. А почему же нет? Жениться – это плёвое дело. Пятнадцать рублей, дешёвка. А разводиться – две тысячи. На две тысячи, знаете, сколько раз можно жениться. Сто тридцать три раза целиком можно жениться и ещё один раз можно жениться на одну треть.
Ш. Но послушайте, это же ни на что не похоже. Раз вы на ней женились, вы обязаны относиться к ней по-человечески. А вы, как говорят, каждый день с ней ругаетесь.
Л. Это она меня ругает. А не я её. Вы знаете, как она меня ругает?
Ш. Ну, как?
Л. На чём свет стоит.
Ш. Как же всё-таки?
Л. Просто совестно признаться. Тумбой.
Ш. Тумбой? А вы говорите, на чём свет стоит.
Л. А у нас свет на тумбе и стоит. Так кровать стоит, а рядом тумба. А на тумбе лампочка, 25 свечей.
Ш. Ну, хорошо, это не имеет значения. А вот вы расскажите нам лучше, что у вас произошло с товарищем Зайцевым.
Л. С Афанасием Лукичём?
Ш. Да. По какой причине вы его ударили?
Л. Во-первых, не я его ударил, а он меня. И вовсе не по причине, а по голове.
Ш. Расскажите, как это случилось.
Л. С самого начала?
Ш. Конечно.
Л. Со всеми подробностями?
Ш. Конечно. Расскажите так, чтобы суду была ясна вся картина.
Л. Вся картина? Пожалуйста. Пришли мы с Авдотьей к Афанасию Лукичу в гости. Сели за стол. Здесь я сел. Здесь Авдотья. Здесь Никанор Иванович. А вот здесь Афанасий Лукич. А на вашем месте, гражданин судья, стоял горшок с цветами, так что для полной картины будем считать, что вы горшок. Ну, на столе, конечно, всякая закуска. (Вынимает из кармана.) Лук, огурцы. (Кладёт на стол.)
Ш. Вы с ума сошли! Мокрые огурцы, и кладёте прямо на дело. Смотрите, как вы его намочили.
Л. А чьё это дело?
Ш. Ваше.
Л. Ну, раз это моё дело, чего вы-то волнуетесь... Ну, значит, тут огурцы, тут лук. Афанасий Лукич вынимает пол-литра. Я и говорю...
Ш. Сейчас же уберите бутылку!
Л. Совершенно верно, я так и сказал. Сейчас же, говорю, уберите бутылку. А то перепьётесь, как свиньи, что в этом хорошего. А Афанасий Лукич и слушать не хочет. Открывает бутылку (Лаз. ударяет ладонью по дну бутылки, пробка выскакивает), начинает наливать. Наливает Никанору Ивановичу, наливает Авдотье, наливает себе, хочет наливать мне. Ну я, конечно, стакан вот так рукою закрыл и говорю: «Что вы, говорю, Афанасий Лукич, я не пью». А он руку вот так мне отвёл и наливает. Насильно, понимаете, наливает.
Ш. Послушайте, долго будет продолжаться это безобразие?
Л. А вы не спешите, гражданин судья, до безобразия мы ещё дойдём. А пока, как видите, всё чинно, благородно. Ну, значит, налил Афанасий Лукич всем по стопке, начинает пить.
Ш. Что вы делаете?
Л. Я? Ничего.
Ш. Как ничего, когда вы пьёте.
Л. Так разве это я пью? Это Афанасий Лукич пьёт. А я, видите, к своей стопке даже не притронулся. Ну, значит, Афанасий Лукич выпил. Никанор Иванович тоже. (Выпивает вторую стопку.)
Ш. Это просто ни на что не похоже. Я запрещаю вам пить.
Л. А зачем же мне запрещать, когда я сам не пью. Пьют, гражданин судья, они и Авдотья. (Выпивает третью стопку.) А я только закусываю. (Берёт огурец и начинает есть.) Как они увидели, что я не пью, а только закусываю, стали они ко мне приставать: пей да пей. Что тут делать. Пустился я на хитрость. Товарищи, говорю, кто-то пришёл. Они, конечно, все обернулись. А я в это время – раз! (Выплёскивает стопку через плечо в лицо шпреху.) Всю стопку в горшок с цветами и выплеснул.
Ш. Если так будет продолжаться, я позову милицию. Вы же совершенно пьяны.
Л. Как же я могу быть пьян, если я всю свою стопку в горшок с цветами выплеснул.
Ш. В какой горшок с цветами. Вы её в меня выплеснули.
Л. Но мы же условились с самого начала, что для полноты картины будем считать, что вы горшок. Ведь ненадолго же, только пока я даю свои показания, а потом вы опять будете судьёй. Ну, значит, вылил я свою стопку в горшок. А Афанасий Лукич наливает по второй. Выпьем, говорит, за Авдотью Николаевну. И, понимаете, залпом. (Выпивает.)
Ш. Вы опять пьёте?
Л. Никак нет, я только пригубливаю. (Пригубливает из своего стакана.)
Ш. Что вы мне ерунду говорите. «Пригубливаете». От полной бутылки почти ничего не осталось.
Л. А откуда же в ней может остаться. Вы сами посчитайте. Две стопки выпил Афанасий Лукич, стопку Никанор Иванович, стопку Авдотья, одну стопку я в горшок вылил. А бутылка что – она бездонная, что ли. Надо всё-таки соображать, гражданин судья. Ну, так вот, выпил Афанасий Лукич за Авдотью Николаевну, поднимается тут Никанор Иванович и говорит: «Выпьем теперь, говорит, товарищи, за вторую Авдотью Николаевну!» За какую, говорю, вторую? А вот которая рядом с первой сидит. Что вы, говорю, здесь одна. Что ты мне, говорит, очки втираешь, я ясно вижу, что две. Спроси хоть Афанасия Лукича. Афанасий Лукич посмотрел и говорит: «Точно две. Вот одна, а вот другая. Только я, говорит, не пойму, как ты разбираешься, какая из них твоя жена, когда они обе одинаковые». Что вы скажете, гражданин судья, какое таинственное явление.
Ш. Просто у них спьяну в глазах двоилось, а никаких таинственных явлений не бывает.
Л. Здравствуйте. Ну, у них, скажем, спьяну, а у меня. Кажется, я сегодня ничего не пил, а вот гляжу на вас – и вроде вы сначала один горшок были, а теперь вроде вас два горшка.
Ш. Потому что вы тоже пьяны.
Л. Что вы, гражданин судья, я в дым трезвый. Ну, выпил Никанор Иванович за вторую Авдотью Николаевну, и начали они ко мне приставать. Пей, говорят, и ты. Пей, говорят, за обоих. Бог тебя, говорят, знает, может быть, ты с ними с обоими живёшь, посколько они одинаковые. Что тут делать. Взял я стопку, жду, когда они отвернутся. Только они отвернулись, я (судья быстро пересаживается на другое место)... ррраз! (Выливает стопку через плечо в лицо шпреху.)
Ш. Ой!
Л. (смотря на мокрого шпреха). Ради бога простите, я не видел, что вы горшок на другое место переставили.
Ш. Если вы выпьете ещё хоть одну каплю...
Л. А как же её выпьешь, когда Афанасий Лукич никому ни капли не оставил. Вот смотрите. (Опрокидывает бутылку, в бутылке ничего нет). Пойдём, говорю, Авдотья, домой! А Афанасий Лукич как вскочит да как закричит: «Кто мою комнату раскачивает?» Никто, говорим, не раскачивает. «А почему же, говорит, я качаюсь. И люстра качается, и горшок с цветами». Да как стукнет кулаком по столу, сознавайтесь, говорит, мерзавцы, почему цветы качаются. Ну, думаю, делать нечего, приходится сознаваться. Простите, говорю, Афанасий Лукич, это потому, что я в них две стопки водки вылил. А-а-а, говорит, негодяй, ты мои цветы спаиваешь. Схватил бутылку и за мной. (Шпрех бежит, Лаз. за ним.)
Публикация