Эдуард КРАСНЯНСКИЙ
Детектив, уходящий корнями вглубь веков, – жанр не новый. И всё-таки в каждый период времени он приобретает актуальное значение лишь потому, что даёт ответ на жгучие современные вопросы. Вот и новый роман Эдуарда Краснянского «Чингиc Хаим», исполненный в жанре живого расследования с присущими ему атрибутами – погонями, убийствами, загадками, родился именно в наши дни как авторская рефлексия на процессы глобализации и переустройства мира в новых условиях. В центре романа – проблема самозваных многочисленных «пророков» Господа, на протяжении многих веков добивающихся межконфессионального размежевания, которое, как считает автор, изжило себя в наши дни. Именно воплощение случившихся исторических событий и легло в основу сюжета романа, недавно вышедшего в издательстве «Бослен».
Сегодня с разрешения автора публикуем в сокращении одну из глав.
Краснянский Эдуард Владимирович – писатель, журналист. Автор восьми романов, в основном в жанре актуального политического детектива, среди которых такие, как «Заложник», «Укрепрайон Рублёвка», «Кремлёвский опекун»,
«Дефолт совести», «Восстание вассала», «210 по Менделееву»
(в соавторстве с А. Смоленским).
Бизнес-центр «Александр Хаус».
Москва. Россия.
В наши дни.
– Алло! Платонов слушает.
– Здравствуйте, Вадим Петрович, – голос был незнакомый, но ровный, без угрожающих или заискивающих интонаций, к которым он привык, много лет занимаясь журналистскими расследованиями. – Я ваш коллега. Бывший. В том смысле, что в последнее время отошёл от журналистики. Зовут Лев Багрянский!
Это имя было хорошо известно в профессиональных кругах. Начиная свою карьеру, Платонов в чём-то даже пытался подражать Багрянскому, который к тому времени уже считался признанным репортёром. Он обладал отменным пером, умел обыденный факт приправить острыми специями и подать под неожиданным ракурсом, неизменно вызывая интерес у читателей.
– Здравствуйте, – то, что Багрянский, если и не прочитал, но, во всяком случае, видел его книжку, весьма льстило самолюбию.
– У вас там слышится гвалт вперемежку с милыми женскими голосами. Это бодрит, но для нашего разговора подошла бы более спокойная и интимная обстановка. Если вы, конечно, не возражаете…
– Что вы! Напротив. А нельзя ли намекнуть на тему беседы?
– Можно, – Багрянский был готов к вопросу. – У меня в руках ваша книга «По следам нераскрытого убийства». Написано крайне интригующе и занимательно. Грех, наверное, так говорить, когда речь идёт об убийстве преподобного отца Александра, но мне хотелось вполне заслуженно пощекотать ваше авторское честолюбие.
– Благодарю. Мне особенно приятно слышать такую оценку от вас, – Платонов был искренне тронут.
– Давайте обойдёмся без встречных любезностей, – поспешил остановить его Багрянский. – Сразу признаюсь, книга – лишь повод для беседы. А тема… Мне кажется, тема вас заинтересует. Она, можно сказать, тоже связана с проведением независимого расследования.
Вадим насторожился.
– Если так, мне придётся согласовать её с редактором.
– Не думаю. Скорее, вам придётся взять творческий отпуск за свой счёт, – слишком уж категорично заявил бывший журналист, будто они обо всём договорились. – То есть отпуск не за свой счёт, а за счёт группы заинтересованных лиц.
Платонову это нравилось всё меньше.
– Лев Владимирович, я безусловно польщён, но не кажется ли вам, что со стороны такая форма организации и финансирования расследования выглядит несколько сомнительной. Меня что, заранее ангажируют?
– О-о! – засмеялся вдруг Багрянский. – Простите, совсем не подумал, что мои слова можно истолковать таким образом. Действительно, ваши опасения, наверное, имеют под собой почву, когда речь идёт о давнем убийстве отца Александра. Судя по тому, что наши славные правоохранительные органы в течение стольких лет не продвинулись ни на шаг, рискну предположить, что вас шантажировали, причём не один раз. Однако будьте покойны, в данном случае тенденциозность исключена, дело касается событий многовековой давности.
– Многовековой? – Вадим опешил. Он и вправду растерялся, не зная, что сказать. – Но… я не историк.
– У вас логический склад мышления и редкое чутьё. Талант на такие дела! Я специально интересовался: за восемнадцать лет работы в журналистике вы провели более тридцати самостоятельных расследований.
– По правде говоря, не считал…
– А я посчитал и даже пересмотрел все публикации. Кстати, не только ваши, но выбор пал на вас!
На другой стороне трубки Платонов тяжело вздохнул. Он вновь вспомнил далёкое сентябрьское утро. Подмосковный полустанок. В кармане новенькое, только что выданное редакционное удостоверение. На полустанке его неожиданно встретило жидкое милицейское оцепление, кучки сонных зевак, спешащих на работу, следы крови на тропинке, ведущей к платформе. Кого-то убили полчаса назад. Зеваки шёпотом передавали друг другу имя убитого. Оно молодому репортёру ни о чём не говорило – местный священник отец Александр.
Вадим тут же стал расспрашивать людей, выдавил пару слов из какого-то покладистого милиционера. Потом отыскал почту и отбил в редакцию телеграмму с информацией об убийстве. Неопытному выпускнику МГУ никто бы не доверил такую сложную тему. Но по стечению обстоятельств или, если угодно, по воле судьбы он оказался первым из тех, кто сообщил сенсационную весть и как бы застолбил на неё права.
– Пусть попробует, – согласился главный редактор, внимательно всматриваясь в Платонова, когда тот вернулся в Москву и вместе с заведующим отделом новостей заглянул к шефу в кабинет. – Парень не растерялся, проявил инициативу. Надо же когда-то начинать…
И Вадим начал, не предполагая, во что ввязался. Дело получило широчайшую огласку. Мог ли он тогда подумать, что в течение многих лет будет постоянно возвращаться к нему, несмотря на протесты, негласные запреты, попытки шантажа? И потом, досконально изучив нелёгкую судьбу отца Александра, неординарного богослова и удивительного человека, просмотрев сотни документов и выслушав десятки свидетельств окружавших его людей, он напишет книгу, в которой осмелится изложить свою версию событий. В отличие от безуспешно сменявших друг друга следователей Платонов, судя по угрозам, «копнул» где-то недалеко от истины. Хотя до истины так и не докопался.
…– Я никогда не углублялся в историю, а тут – сотни лет! – всё ещё колеблясь, пробормотал он в трубку настойчивому коллеге, терпеливо дожидающемуся ответа на другом конце провода.
– Чувствую, вы всё-таки заинтригованы. Как, честно говоря, и я сам, – Багрянский сделал небольшую паузу и, не услышав возражений, продолжил: – Вряд ли имеет смысл и дальше продолжать отвлечённый разговор. Не лучше ли встретиться и подробно всё обсудить? Поверьте, ни один журналист не пройдёт мимо такого предложения.
– Хорошо, я готов встретиться.
– Вот и прекрасно! Тогда завтра к одиннадцати в «Александр Хаусе». Там вас встретят и проводят к господину Духону.
Духон?! Банкир, олигарх… Любопытно…
…Проклятье! Выезжая со двора, он едва не наскочил на выруливший перед самым носом «Пассат» с затемнёнными стёклами. Платонов ударил по тормозам, хотел выматерить незадачливого водителя, но в последний момент разглядел что-то, напоминающее сутану священника, невольно смутился, промолчал и обречённо влился в плотный транспортный поток.
По дороге он старался не отвлекаться, но мысли всё равно постоянно вертелись вокруг предложения Багрянского. Что-то тот, конечно, не договаривает. Кого, кроме замкнувшегося в академическую скорлупу историка, могут сегодня волновать дела давно минувших дней? Наверняка какие-то ниточки из прошлого тянутся сюда, раз им вдруг понадобился не историк, а журналист, да ещё с опытом независимых расследований.
Правда, это только в голливудских фильмах древние тайны охраняют ядовитые жуки или другая нечисть. Но, если вдуматься, любой режиссёрский вымысел всегда навеян определённой логикой. Вороша ветхие подпорки прошлого, надо быть готовым к тому, что они в любой момент могут рухнуть тебе на голову.
На набережной, у здания, где восседал олигарх, движения почти не было. Вадим легко припарковал машину и, на всякий случай посмотрев на часы, неторопливо направился к парадному входу. В запасе ещё оставалось несколько минут. Открывая массивную дверь, он непроизвольно зафиксировал мелькнувший в стеклянном отражении «Пассат». Автомобиль скромно пристроился на противоположной стороне и очень напоминал тот, с которым он чуть не столкнулся у дома. Сердце слегка ёкнуло…
…В первый момент кабинет показался ему пустым, но, оглядевшись, он заметил в углу у журнального столика троих мужчин. Вадим легко узнал хозяина кабинета, которого много раз видел на фотографиях и в телевизионных сюжетах. Рядом в кресле вальяжно растянулся Багрянский со скептической улыбочкой на лице. Третий посетитель был ему не знаком. Внешне он вообще не производил никакого впечатления, и даже если б они когда-то встречались, Вадим бы всё равно его не запомнил.
– Здравствуйте, господин Платонов, – официально приветствовал его Духон. – Усаживайтесь в кресло напротив. Вы производите впечатление пунктуального человека. Не все знакомые мне журналисты могут этим похвастать.
Вадим выдавил из себя вежливую улыбку и молча сел.
– Надеюсь, никого не надо предупреждать, что на данном этапе наша встреча носит конфиденциальный характер, – сказал Духон, фактически обращаясь исключительно к Платонову.
Тот согласно кивнул и приготовился слушать. Но продолжения не последовало. Пару минут участники встречи сидели, словно ожидая сигнала. Всё разъяснилось, когда в селекторе послышался вышколенный голос секретарши:
– Пришёл Илья Сергеевич.
– Хорошо, – ответил Духон и, встав с кресла, пошёл встречать гостя.
«Кто-то важный. И имя знакомое», – нервно сцепив пальцы, успел подумать Вадим, когда в дверях появился господин Суворов собственной персоной. Меньше всего Платонов ожидал встретить здесь чиновника столь высокого ранга. Журналисту ещё не доводилось общаться с политическими фигурами такого уровня.
– Проходите, Илья Сергеевич, – радушно приветствовал его хозяин. – У нас все в сборе. Багрянского вы знаете. А это полковник Леонид Мацкевич, по батюшке, как и вы, – Сергеевич. Он признанный аналитик, мастер разгадывать секреты и влезать в душу, даже когда его не просят. Ну и наконец самый молодой член нашего небольшого коллектива – Вадим Платонов, журналист и писатель. Кстати, на днях вышла его книга об обстоятельствах убийства отца Александра.
Суворов поздоровался со всеми персонально, на мгновенье задержав в своей ладони руку Платонова.
– Наслышан о ваших расследованиях, – отметил он. – Боюсь, некоторым они пришлись не по вкусу, но в данном случае можете рассчитывать на мою поддержку.
Суворов тут же перешёл к делу. Чувствовалось, что он не привык попусту растрачивать время. Рассказывал дипломат лаконично, последовательно, не отвлекаясь на ненужные детали. И хотя тон его был сдобрен изрядной дозой самоиронии, не возникало сомнений, что он подходит к вопросу, ради которого все собрались в офисе олигарха, крайне серьёзно.
Он сообщил о неожиданно полученном в наследство рыцарском мече, о надписи на его рукоятке, о намёках на некую тайну, хранение которой было доверено его предку – маркизу де Лодвелу древним Орденом. Наконец, Илья Сергеевич добрался до старинной грамоты, обнаруженной им уже в архиве отца.
– Маркиз был не просто крестоносцем, – важно заметил он. – Прежде чем отправиться на Святую землю, мой предок несколько лет жил в Толедо и всерьёз занимался наукой. Если верить документам, то можно предположить, что мой предок свободно владел арабским и древнееврейским языками, изучал и переводил на латынь древние рукописи. Лично я не удивлюсь, что если и существует в реальности ещё одна нераскрытая тайна рыцарей Храма, то она каким-то образом связана с научной деятельностью маркиза.
– Тем более если она им самим и обнаружена, – вдруг подал голос полковник Мацкевич. – Вы захватили перевод? А то испанским я, к сожалению, не владею.
– Да, да, конечно, – быстро ответил Суворов, доставая из кейса листы бумаги и протягивая их аналитику. – Вот перевод, вот и сам оригинал.
Мацкевич внимательно просмотрел оба документа, как бы сопоставляя их.
– Очень любопытная графика и сама печать. Нет никаких сомнений в их подлинности, – задумчиво произнёс он. – Не знаю, слышали вы или нет, но дело в том, что в XI–XII веках в Толедо сосредоточился весь цвет восточной и европейской мысли. Толедская школа переводчиков вошла в историю мировой науки и культуры тем, что возвратила цивилизации наследие древних эллинов, которое сохранилось лишь в арабских источниках. Исключительную ценность представляли латинские переводы древнееврейских рукописных памятников и комментарии к ним. Полагаю, там можно было отыскать целый кладезь всевозможных тайн и сведений.
– Ну, Леонид Сергеевич, вы даёте! Браво! – не сумел скрыть своего восхищения Духон. – Вы никогда даже не заикались о том, что так неплохо знакомы с древней историей!
Друзьям было хорошо известно, что до ухода на пенсию полковник возглавлял аналитический отдел сначала КГБ, а затем и ФСБ. Он прекрасно ориентировался в специфике и методах работы современных спецслужб, считался большим мастером разгадывать логические головоломки. Но чтобы знать о толедской школе переводчиков, эллинах, древнееврейских рукописях, такого от старого служаки никто не ожидал!
– Не преувеличивайте, мои познания не простираются дальше общих сведений. Но вообще-то у нас обычно недооценивают масштабы и характер деятельности спецслужб, – хитро прищурился Леонид Сергеевич, и Платонов с приятным удивлением обнаружил, что в глазах этого неприметного, сухопарого мужчины светится весьма незаурядный ум.
– НКВД, что же, и до древних добралось? – не унимался Духон.
– Смотря что иметь в виду. Существует богатейший архив, к которому я как аналитик имел доступ. Если помните, в конце 40-х – начале 50-х Сталин загорелся идеей переместить в Москву центр православия, объединив его вокруг Русской православной церкви. Может показаться бредом, но тогда на раскрутку этого дела были брошены лучшие интеллектуальные силы страны, а МГБ негласно координировало всю работу. Но наш вождь и учитель быстро поостыл, возможно, убедившись в несостоятельности затеи, а может, просто погряз в земных проблемах. Тем не менее были собраны уникальные материалы, в том числе извлечённые из секретных зарубежных архивов.
– И как же это, вы думаете, может быть связано с маркизом де Лодвелом?
– Ничего я пока не думаю. Скорее всего, вообще не связано. Я привёл этот пример в качестве иллюстрации к тому, что история во все времена писалась крайне тенденциозно. Таков её удел. Копии латинских переводов из Толедо посылались непосредственно в Рим. Наверняка Папа и его окружение далеко не от всего приходили в неописуемый восторг. Религиозные каноны покоятся на неоспоримых догмах, а в хранилищах знаменитой Толедской библиотеки явно скопилось много такого, что могло внести в них смуту и разнобой.
– Как я понимаю, это лишь предположения, – вновь заметил олигарх.
– Разумеется, предположения. К сожалению. Толедская библиотека, как и вся школа, была полностью разгромлена берберами в середине XII века. Обратите внимание. Риму без особого труда удавалось мобилизовать огромные массы крестоносцев, но он даже палец о палец не ударил, чтобы попытаться защитить уникальные духовные сокровища, можно сказать, у себя под боком. Толедо был брошен на произвол судьбы. Конечно, проще всего объяснить это обычной средневековой междоусобицей, но в данном конкретном случае Ватикан мог намеренно самоустраниться, чтобы уничтожить некоторые, возможно, неудобные ему древние свидетельства.
Все замолчали, переваривая услышанное. Вольно или невольно Мацкевич несколькими ёмкими фразами сочинил потенциальную грандиозную интригу тысячелетней давности. Багрянскому уже рисовались с гиком врывающиеся в этот чудесный город берберы на горячих арабских скакунах, разграбленный дочиста грандиозный Толедский собор на вершине городского холма, разрушенные под ним стены купеческих домов, горящие в пламени рукописи…
Мысленно перепрыгнув на несколько веков вперёд из горящей древней столицы Испании – Толедо, он подключился к дискуссии, обратившись непосредственно к дипломату.
– Вашему уважаемому предку, Илья Сергеевич, сильно повезло. По-видимому, он заблаговременно покинул город. Причём, если верить предъявленному документу, отправился маркиз не в Рим, что казалось бы логичным для учёного, а за тридевять земель – в Иерусалим. Как ни странно, этот чреватый бурями, пиратскими налётами и морскими сражениями маршрут показался ему менее опасным. Вас это не наводит на мысль, Илья Сергеевич?
– Вот вы спросили, и, как говорится, сразу навело, – согласился Суворов. – Возможно, он заметал следы и искал контакты с другими представителями Ордена, обосновавшегося в Иерусалимском королевстве. К середине XII века как раз там они обрели несметное богатство и силу.
– Вот именно! А не может быть так, что Орден храмовников вообще не особенно считался с Ватиканом?! Ведь даже разгромив его через две сотни лет, Папа так и не добрался ни до их тайн, ни до их сокровищ, – вслух задался вопросом Багрянский. – Я вполне допускаю, что маркиз искал покровительства именно в Иерусалиме потому, что имел при себе какой-то особо ценный и неугодный Риму документ!
– О, как вас занесло, – рассмеялся Суворов. – Логично, конечно. Драматично тоже. Наконец, загадочно. Но одновременно как-то слишком зыбко. Что это за документ, ради которого стоило так рисковать? К тому же, добравшись до Иерусалимского королевства, получив именной меч и тайную грамоту Ордена, мой предок не угомонился, а отправился в Грузию. Спрашивается, чего ему далась Грузия? Зачем удостоенному почётных регалий знатному крестоносцу, католику податься в далёкую, неведомую и, вдобавок ко всему, православную страну?
– Ну, расстояния маркиза не пугали, в этом мы убедились. А что до неведомой страны, то не такая уж она была неведомая для крестоносцев. Я, пожалуй, единственный из вас, господа, кто профессионально изучал в Тбилисском университете историю Грузии, – оживился Багрянский. – И должен вам заметить, господа, что грузинские учёные не особенно жалуют эту тему. Однако в диссертации моего педагога, которую он усиленно пропагандировал студентам, мне как-то попалась любопытная историческая справка. Она касалась знаменитой Дидгорской битвы в 1121 году, когда 50-тысячное грузинское войско под предводительством царя Давида Строителя наголову разбило 300-тысячную объединённую армию мусульман. В самом центре боевых построений грузинского войска на Дидгорском поле сражался тогда отряд крестоносцев! Каково?! А вы говорите…
– А вы не думаете, что, возможно, это некий миф, который кому-то понадобился? Например, Сталину! – неуверенно произнёс Вадим Платонов, который до этого момента лишь всё внимательно слушал.
– Очень любопытно, – почему-то заволновался Духон. – Но зачем Сталину подобный миф? Другое дело, грузинские историки. Их можно понять: не хотят делить лавры своих предков. Каково это – несколько сотен закованных в броню рыцарей в центре сражения! По нынешним меркам, целый танковый корпус!
– О чём мы спорим, господа? Как нас этот спор приближает к ответу на вопрос, зачем, например, маркиз Лодвел отправился в Грузию? Я, кстати, уже вычитал косвенные свидетельства о том, что перед его предполагаемым визитом в Грузию царь Давид Строитель тайно встречался с иерусалимским королём Болдуином II, – попытался вернуть дискуссию в нужное русло бывший министр. – Это было время между первым и вторым Крестовыми походами, когда вновь образованным государствам крестоносцев крайне важно было срочно укрепить свои позиции в Малой Азии. А Давид у них в тылу как раз успешно воевал с арабами и турками-сельджуками, вдобавок стал теснить Византию на юго-восточном побережье Чёрного моря. Одни и те же противники, схожие политические интересы. О межконфессиональных разногласиях в таких случаях принято забывать.
– Не будем забывать, Илья Сергеевич, – невозмутимо продолжил бывший главный аналитик ФСБ, – ваш предок всё-таки был не столько рыцарем или, например, монахом, – что тоже не исключено, – сколько учёным. Древняя рукопись, на которую у нас имеются косвенные указания, – дело всей его жизни. А теперь предположим, что маркиз не до конца уверен, что его труд, даже взятый под опеку могущественным Орденом, находится в полной безопасности. Поэтому, как мне представляется, воспользовавшись случаем, появившимся, скорее всего, спонтанно, он и отправляется в страну, где до него уже вряд ли дотянется рука папских легатов. Возможны и другие мотивы: маркиз отправляется в Грузию по следам, подсказанным самими документами, в надежде отыскать какое-то недостающее звено.
– А почему бы не объединить обе версии? – предложил Платонов, всё ещё мало понимающий, зачем его сюда зазвали. – Они нисколько не противоречат друг другу. И потом, простите, господа, что вмешиваюсь, по-моему, мы слишком увлеклись разными версиями. Для чего? Лично я так до конца и не пойму, что замыслено. И зачем приглашён сюда журналист, далёкий от всего, что здесь обсуждается. Давайте всё-таки расставим координаты.
– Вот что значит современная журналистика. Люди мыслят исключительно прагматично. Это мы со стариком Багрянским решили пригласить вас и намеренно не вводить в курс дела. Сами поймёте. Надеемся, – весело произнёс Духон.
Дипломат почему-то молчал. Похоже, он о чём-то сосредоточенно думал. Поэтому хозяину кабинета ничего не оставалось делать, как продолжить самому.
– Насколько я понимаю, Илья Сергеевич в данном случае выступает, условно говоря, в роли заказчика. Но одно дело, если заказчиком движет естественное для потомка любопытство к истории своего рода. И совсем другое дело – если он ставит целью досконально разобраться в историческом контексте со всеми вытекающими последствиями, – продолжил хозяин кабинета.
По напряжённому и совершенно непроницаемому выражению лица Суворова невозможно было предугадать ответ.
– Господа, насколько я могу судить, здесь присутствуют исключительно серьёзные и ответственные люди, – наконец, словно очнувшись, как-то чересчур уж бодро заявил Илья Сергеевич. – Признаюсь, мне было бы комфортнее больше не приводить никаких новых доводов и ограничиться лишь заверениями в обывательском любопытстве. Но, боюсь, всё равно они никого не убедят. В том числе и меня самого. …В тексте послания к потомку, ну, то есть ко мне, был ещё один существенный момент, о котором я до последней минуты предпочитал не упоминать, – Суворов сильно волновался, подбирая каждое слово. – Там чёрным по белому сказано, что возможно, когда-нибудь потомки маркиза Орсишода Силгилама де Лодвела смогут довести свою тайну до ушей светского мира и тем самым – ни много ни мало – открыть истинный путь для человечества. Присутствует и намёк на то, что для этого достаточно ознакомиться с неким трактатом, над которым работал сам маркиз.
Все молчали, обдумывая услышанное.
– Опять трактат… – первым произнёс Мацкевич. – Трактат, которого нет. Что в нём этакое могло содержаться, предназначенное для ушей человечества?
– Может, секрет долголетия? – брякнул наугад Багрянский.
– Больно мелко, – возразил Духон. – Тут что-то другое, господа. Но, по крайней мере, нам теперь ясно, почему уважаемый Игорь Сергеевич так загорелся идеей докопаться до семейной тайны. Как я теперь понимаю, именно потому, что она отнюдь не семейная, а принадлежит человечеству! За это стоит поломать копья. Согласны, господа? Вадим Петрович, надеюсь, вы уже поняли, какая роль отводится лично вам?
– Начинаю догадываться, – солидно произнёс Платонов.
– Для начала придётся лететь в Грузию. Я бы и сам не прочь, но по разным причинам, которые не будем уточнять, я отпадаю. Господин Суворов сам по себе фигура слишком заметная. Полковника нашего там просто загребут как шпиона. Лёвушку в Тбилиси слишком хорошо знают, он там родился и вырос… Вы, таким образом, тут единственная независимая и не ангажированная персона. К тому же с вашим опытом вы наверняка справитесь лучше любого из нас. О расходах не беспокойтесь! Наши Сергеевичи, – он посмотрел в сторону Мацкевича и Суворова, – подскажут, что там перво-наперво делать. Когда предполагаете отчалить?
– Хоть в понедельник! – обрадовался журналист. – Загляну в библиотеку, попытаюсь восполнить некоторые пробелы в истории. Вечером полазаю в Интернете… И вообще подумаю на досуге.
– Прекрасно! Мы и рассчитывали на вашу расторопность, – довольно отметил Духон, – не забудьте купить несколько сим-карт для мобильника. Пригодятся. Элементарная предосторожность не повредит. Мелочь, но чем чёрт не шутит!
Хозяин кабинета встал и, отперев сейф, протянул Платонову ещё какой-то небольшой предмет.
– Вот, Вадим, возьмите! Этот аппарат нигде не зафиксирован. Используйте его для конфиденциальных разговоров. Старайтесь звонить, главным образом, Льву. Если засекут, он как-никак ваш коллега. Меньше подозрений.
Оказавшись на улице и сев в машину, Платонов завёл мотор и инстинктивно глянул на противоположную сторону набережной. «Пассата» с затемнёнными стёклами там не было. Прежде чем отъехать, Вадим неожиданно для самого себя достал телефон, который дал ему Духон, повертел его в руках и неуверенно набрал номер. Абонент не ответил.
Почувствовав облегчение, Платонов нажал на газ. В дороге он вертел рулём, не оглядываясь по сторонам. А зря. Стоило журналисту осмотреться, и он бы вновь заметил «Пассат», с которым едва не столкнулся утром у собственного дома. Тот следовал на некотором расстоянии позади…