ПОЭТОГРАД 
***
Листвы взволнованная речь
Ошеломляет, нарастая:
На этот ветер можно лечь
И долго мчаться, не взлетая,
Легко сминая гребни волн,
Сбивая лиственную пену,
Зелёный гул со всех сторон
Вбирая постепенно...
Пока в душе ещё темно,
Блуждает, словно свет в кристалле,
Всё то, что произнесено
Листвы закрытыми устами –
Всё то, что обретает слог
Вблизи молчанья, между строк.
Но если настигает страх
И даже защититься нечем –
На всех немыслимых ветрах
Распустятся полотна речи:
Спасти, утешить, оберечь,
Дать мужества на ополченье:
И небо – речь, и поле – речь,
И рек студёные реченья.
***
Сквозная память, тайная беда,
Извечное кочевье в никуда...
Бессонницы зелёная звезда
Бессмысленно горит в пустых осинах,
И низко-низко виснут провода
Под тяжестью вестей невыразимых:
И острый скрип несмазанных колёс,
И полуптичьи окрики возничих,
И сладковатый вкус кровавых слёз,
Из ниоткуда в памяти возникших,
И слабый крик младенца, и плащи,
Трепещущие рваными краями,
Безмолвно раздувающие пламя
Нощи...
Ты знаешь всё. Раскрыты небеса,
Как том стихов, но смятые страницы
Сияют так, что прочитать нельзя,
И силятся вздохнуть и распрямиться.
***
Когда в распахнутый закат
В Господень улей
Два белых ангела летят
В тревожном гуле,
Глубоко в небе выводя
Две параллели:
Финал растраченного дня,
Конец апреля, –
Тысячелетняя тоска
Любви и света
Бьёт прямо в сердце, как река
О парапеты.
Венецианская вода
Бессмертной жажды
Нам отвечает: никогда! –
На всё «однажды...»
И сердце плещется не в такт –
Ладони ранит,
И всё обманчиво, да так,
Что не обманет.
***
Охрана вооружена,
Дорога в белый сумрак брошена.
Вокруг такая тишина,
Что от неё не жди хорошего.
Январский холод зол и слеп,
И вполдороги – одинаково –
Кривая мельница судеб,
Крутая лестница Иакова.
По оба выросших крыла,
Куда бы злая блажь ни целила,
Зима в беспамятство слегла –
И ни кровинки на лице её.
Но с облаков наискосок –
Тонюсенький, вздохнёшь – и нет его,
Трепещет русый волосок
Луча залётного, рассветного…
Помилосердствуй же! И впредь,
Где горя горького напластано,
Не дай соблазна умереть,
Не допусти соблазна властвовать.
***
Вспомнил – и промолчи,
Вздрогнул – и успокойся.
Ангелы на покосе
Точат свои лучи.
Искрами бьёт по коже
Их незнакомый смех:
Гости-то не из тех
Мест – из других, похоже...
Песенок не поют,
Мёда на хлеб не мажут.
Лезвия отобьют –
То-то травы поляжет!
***
Переживя глухое бездомье,
Вёрсты тоски,
Берёшь ли нынче крошки с ладони,
Пьёшь из горсти?
Званая столькими именами –
Всё ль налегке?
Таешь ли, словно заря в тумане,
Снег в молоке?
Да, неизменно, по-детски робко,
Пряча лицо,
Ни одного не забыв урока –
Любишь, и всё.
Ибо восстанут они из праха –
Пепел грести,
Где же им будет прильнуть без страха
К свету в горсти?
***
Город холодом набит,
Как мешок хрустящей ватой.
Не туманит, не знобит,
Но пылаешь виновато:
На рождественский мороз,
На крещенские оковы
Столько радости пришлось –
Нестерпимой, родниковой,
Обжигающей уста,
Занимающей дыханье,
Как дитя, или звезда,
Или свет под слабой тканью,
Ежедневной суеты,
Наспех сотканной вручную
За мгновенье до беды,
За полшага в жизнь иную...
***
Смотрите, спящие, смотрите же,
Как звон гуляет в граде Китеже,
Расшатывая окоём
В смятенье яростном своём!
Смотрите, если вы не слышите,
Как волны, молниями вышиты,
Идут и падают внахлёст
На берег, полный сбитых звёзд!
Звон поднимая до Всевышнего,
Беззвучно ратуя: услышь его! –
К востоку обратясь лицом,
Звонарь раскачивает сон.
А наяву гуляют ордами,
Глумясь над спящими и мёртвыми,
И голь не срам, и стыд не дым,
И веки тяжки – невподым...
***
Пади, вечерняя роса,
Роса вечерняя!
Прости за всё, за что нельзя
Просить прощения!
Пади, как падают в поклон
Пред виноватыми,
Сырой подол беря в полон
Лесными мятами!
Не зёрнышком среди хлебов,
Не рыбкой в неводе –
Пади, как падает любовь
Под ноги нелюби,
Пади на травы и цветы
Горючей влагою –
И он опомнится: «Да ты
Сегодня – плакала?..»
***
Стояла ночь – зелёная вода.
Я слушала невнятный шёпот крови.
И неотступно, словно невода,
Метанье звёзд преследовали кроны.
Я распахнула в глубину окно:
Струилась кровь, и речь её звучала,
Как будто бы стекавшая на дно,
В магическое, зыбкое начало.
Я знаю всё, что я хочу сказать.
Но речь её была такая мука,
Что никакою силой не связать
Могучий ток неведомого звука.
***
О, эта жизнь захватывает дух
В неумолимый плен,
Не хлеб, но лёгкий тополиный пух
Даря взамен!
Протянешь руку –
он летит в испуге прочь,
Замрёшь – и вот,
Наивный страх пытаясь превозмочь,
Он льстит и льнёт.
И как посмеешь этот дар принять?
А не принять?..
Боишься крылышки ему примять –
Учись пленять,
Как эта жизнь – жестоко и легко,
Одной тоской.
Как этот пух, которого легло
Невемо сколь.
ЧЕЛЯБИНСК