«Северная земля» Алексея Караковского – это и Россия, и Сибирь, и родина, а она у каждого своя... «Сибирь – моя свобода, Москва, прощай. / В любое время года – прямой дорогой в рай». Это и попытка бегства, освобождения от «земных уз», это и стремление обрести подлинность, найти пусть малую, но прочную сердцевину, которая позволит поэту выжить. Иногда такое желание ощущается как необходимость разыскать средство от тоски, некое лекарство, дающее утешение, и это острое желание сродни необходимости найти противоядие от душащих мыслей. За ним человек отправляется в старинную «Китайскую аптеку» в Гонконге, «которую посещал, должно быть, ещё сам Конфуций». Он встречает там старого китайца и признаётся ему:
Стихи, эти проклятые стихи, ответил я,
Там, где другие видят красоту переживаний,
Я кричу от боли, и ещё потом
Меня тошнит кровью и темнеет в глазах…
После пространного рассказа китайца о том, что же произошло с человеческой душой, у поэта возникают мысли, что «печаль похожа, наверно… на погнутые дорожные знаки у поворота к твоему старому дому, где теперь живёт кто-то другой», и в итоге не остаётся ничего, кроме горького послевкусия и ощущения, что, возможно, в той аптеке ты разговаривал с самим Конфуцием.
Поэтому создаётся ощущение, что автор «живёт стихами», постоянно балансируя между двумя мирами, всё же предпочитая внутренний мир, мир мыслей. Такая поэзия интровертивна. А также «меры нет в мире идей, / Только редкий снег / Падает знаками на глаза». Если нет меры в его мире, мире идей, значит, он имеет право быть безудержным и неправильным (и поэт, и его мир), если судить поэта по созданным им самим законам.
Мы вошли в виноградник, как будто в холст.
Сквозь лозы-мазки пробирались вплавь.
Возвышался вдали пограничный пост,
За которым кончалась явь.
Такие «ключевые» слова, как «анализ», напоминают об искусственной созданности этих произведений. Автор склонен всё подвергать анализу, «препарировать» язык и образы, пропуская их через сознание: и «сквозь неправильную речь прорвётся пение»: «Словоформы порожней планеты плетут /говорить на чужом языке. Языком / до неба дотронувшись, как до небес, / может это вообще о другом. / Неправильной речи редут».
«Поэта – далеко заводит речь…» – как сказала Марина Цветаева, и мы видим подтверждение этому. Наверное, в этом и есть задача современной поэзии, как и любой другой, – «объять необъятное и постичь непознанное», не прекращая для этого расти в ширину и высоту, открывая новые земли и, быть может, миры.
Наталья КАУЛИНА