ПАМЯТЬ
Двадцать лет без Райкина
В преддверии новогодней тотальной юмористической атаки, когда всякого рода пародисты, пересмешники и просто записные весельчаки постараются сделать так, чтобы мы в буквальном смысле слова умерли от смеха, кажется, самое время вспомнить об Аркадии Райкине. Вспомнить ещё и потому, что недавно минуло двадцать лет со дня его смерти. К сожалению, Райкин сегодня не то чтобы забыт, но не востребован. А ведь его мастерство, его фантастическое умение быть не только уморительным, но и глубоким, тонким, честным, его истинно гоголевского толка «смех сквозь слёзы» могли бы стать в наши дни как нельзя более нужными и востребованными.
Моя первая встреча с Райкиным произошла ровно полвека назад – в 1957 году. Его коллектив тогда гастролировал в Москве, выступал в Театре миниатюр, за кулисами которого мы и договорились пообщаться после спектакля «Любовь и три апельсина». Когда он подошёл ко мне, меня просто-напросто испугали вид и состояние артиста. Совершенно изнурённый, взмокший от пота и очень бледный, он попросил разрешения дать ему отдохнуть минут двадцать. И вот уже буквально распластанный Райкин лежит на диване в своей гримёрке. Стало очевидно, чего стоит ему эта кажущаяся из зала «эстрадная» лёгкость, мгновенные перевоплощения, достигавшиеся поистине безжалостной самоотдачей.
…Но проходит ещё какое-то время, и он как одержимый рассказывает о своих новых планах, о замыслах и задумках.
В самом конце разговора Райкин вдруг отчего-то стал вспоминать о банкете по случаю 60-летия Сталина, где он оказался сидящим за столом прямо напротив вождя.
– Единственный номер, который я должен был показать, был, конечно же, заранее оговорён. И после того, как я изобразил одного из своих персонажей, Сталин засмеялся, начал аплодировать, встал. Тут же поднялись и все в зале. Он предложил тост «за Аркадия Райкина!». Все выпили. И тут я возьми и скажи: «Товарищ Сталин, могу я и других типов показать?» Он кивнул головой, и я стал работать никак и никем не согласованные номер за номером. И после каждого из них он вставал и хлопал. И все присутствующие – за ним следом…
Десятилетие спустя, во время очередной столичной гастроли Ленинградского театра миниатюр, мы увиделись снова – и опять за кулисами после представления. На сей раз, как сейчас помню, это был спектакль «Избранное». И снова повторилась ситуация первой встречи. Сперва бесконечно усталый, физически изнурённый человек, который после получасового отдыха, кажется, готов бесконечно говорить за столиком буфета о своём спектакле, об искусстве, о тяжёлых проблемах «лёгкого» жанра. В тот раз Райкин весьма резко критиковал советскую эстраду, где, как он дословно выразился, «процветает беспардонная халтура, пошлость и где благоденствуют случайные, далёкие от художественности люди». (Напоминаю, на дворе – 1967 год: трудно даже представить себе, в каких выражениях он аттестовал бы сегодняшних своих, с позволения сказать, «наследников».) Имён этот при всём при том глубочайшей деликатности человек не называл, но они, правда, легко угадывались.
Помню, как задал ему «острый» вопрос – как это, дескать, артист может из вечера в вечер играть одно и то же?
– Могу! – ответил. – И мне это даже нравится. Во-первых, у меня абсолютное ощущение, что я всякий раз играю разных людей. А кроме того, мне так жалко расставаться с любым из моих героев…
А как-то в промежутке между этими двумя разговорами я однажды общался со Львом Кассилем. Согласно «сверхзадаче» это должна была быть беседа с выдающимся детским писателем. Но он вдруг неожиданно сказал: «Давайте, я вам лучше расскажу о том, как побывал на днях на репетиции у Райкина». И не дожидаясь моего ответа, принялся с воодушевлением вспоминать. О том, как в отсутствие грима, костюмов, каких-либо сценических приспособлений Райкин умудрялся менять свои маски, мгновенно и полностью перевоплощаясь. Как требовательно, строго руководил он своими партнёрами, заставляя по два-три раза повторять «проходную», казалось бы, реплику.
– Я после этого пришёл к выводу, что Райкин сам по себе – целый театр! – заключил Кассиль.
А я сегодня, в свою очередь, задаюсь риторическим, прямо скажем, вопросом: кого на нынешней эстраде может назвать аналогичным образом пускай даже не писатель, а тот, кто по старинке именуется «рядовым зрителем»?..