Когда в наш лексикон вкралось и закрепилось это английское слово – «баррель»? По звучанию мне оно напоминает название страшной болезни – что-то вроде «цирроза». А что за ним по сути? Самый настоящий нефтяной бордель со всеми вытекающими последствиями.
В советские времена премьер Косыгин, продавая нефть за границу, одевал и обувал страну. Тогда пресловутый баррель стоил от 14 до 30 долларов. А своего продовольствия при Косыгине производилось в разы больше, чем сейчас. Потому что литр бензина на внутреннем топливном рынке стоил шесть копеек, а солярка, которой российский крестьянин заправляет тракторы, и того дешевле. Западные направления для нефти тогда были большой политикой, но трубы на Запад и к себе, к своим, шли «по отдельности», одна другую не заедала.
Нефтью тогда ещё не просто торговали. Её использовали как одну из составляющих развития экономики. Например, наступление на целину начиналось в 1954 году, и именно к этому сроку был приурочен пуск Омского нефтезавода, выросшего в рекордные сроки. Он стал производить 25 миллионов тонн топлива для сельскохозяйственной техники. Этот завод покрывал нужды в горючем всей Западной Сибири, Северного Казахстана и даже Оренбуржья. В себестоимости целинного урожая топливная составляющая была мизерной. Сегодня российский крестьянин с каждого гектара должен 70–80 процентов дохода отдавать исключительно за «горючку». Можно ли считать такое положение разумной экономикой?!
Останься цена на энергоресурсы для внутреннего потребителя хоть сколько-нибудь лояльной к отечественному производству, мы бы сегодня за продовольствие и ширпотреб не выкачивали остатки сырьевых ресурсов и не гнали их на Запад по любой цене. И не везли оттуда буквально всё, что может родить и собственная земля.
Нам часто напоминают, что и во времена СССР бюджет страны был «нефтяным». А раз «нефтяной», значит, зависимый от биржевой игры за пределами страны. Да, но так было не всегда. Так стало, когда прибылями от нефти решили заменить всю экономику. Стали покупать на них не только ширпотреб. В результате намеренное обрушение цен на нефть в конце ХХ века, о чём с удовольствием и гордостью вспоминают теперь западные политологи, оказалось губительным для Советского государства.
Но кому эта трагедия стала наукой? Во всяком случае, не нынешним руководителям российской экономики.
Они ни о чём больше не заботились, только снимали в течение полутора десятилетий с экспортной трубы даровые сверхприбыли. Не пытаясь думать, чем это грозит. И дождались. Цена барреля нефти рухнула с высоты почти 150 долларов до 30–40.
При этом цена даже самого простейшего нефтепродукта солярки, на которой во всех странах «растят» хлеб и производят масло, у нас сползла с максимальной отметки вниз куда меньше.
Какой же механизм встроен в систему ценообразования на рынке сырой нефти, если цена может чуть ли не враз падать так круто?! При этом ни суровые условия нефтедобычи не колыхнулись в сторону комфорта, не стала короче длинная полярная ночь в нефтеносных районах, не просохли болота, в которых тонут в тундре могучие тягачи... То есть легче добывать нефть не стало, но где-то на лондонской бирже некие накрахмаленные воротнички перемигнулись, прищёлкнули пальцами и...
Не реальная экономика, а игра. Ну и ещё политика. Сегодня на Западе не скрывают радости – Россия теперь утратит своё вернувшееся было политическое влияние.
Самое поразительное у нас и сейчас, когда кризис вроде бы крепко треснул всех по головам, ведутся споры: надо было тратить нефтяные деньги на создание и технологическое перевооружение объектов реальной экономики и её инфраструктуры или надо было просто вкладывать их в известный «Стабфонд»? Как известно, наши финансовые мудрецы предпочли второе. Причём они делали это, беря непомерные налоги со среднего и малого бизнеса, с наших зарплат, экономили на лекарствах, на пенсиях... Деньги же берегли за границей. То есть по одной трубе на Запад текла нефть, а по другой, параллельной, текли вырученные за неё деньги...
Разразился кризис, а наш «Стабфонд» – за границей. Как вы думаете, при таком кризисе границы между государствами должны слабеть или, наоборот, укрепляться? Вероятнее всего, будет происходить второе. Да уже и происходит. Тогда что же мы сможем стабилизировать у себя дома за счёт фонда, который находится в чужом сундуке?
Пока отобранная у российских граждан сумма в том сундуке приближалась к полутора триллионам долларов, крупнейшие, облечённые полным доверием власти российские корпорации набрали за границей тьму кредитов, заложив собственные акции. Их аппетиты росли параллельно с ценами на нефть, а не с реальным ростом экономики.
Растущие денежные потоки при сворачивании собственного производства – это же сущее казино. Баррели за доллары превратили нашу экономику в самый настоящий бордель, где не работают, а облапошивают, а потом нагло гуляют всем напоказ. Заведение сие давно пора прикрыть. Пока в нём окончательно не прогуляли страну.
P.S. Мировой спрос на нефть может начать падать. Резкие перепады цены, изменения климата будут подталкивать страны к переходу на другие источники энергии. Уменьшение зависимости от импортной нефти, и как можно скорее, становится приоритетом энергетической политики в мире.
«Падение спроса на нефть и нефтепродукты начнётся гораздо раньше, чем предполагают сейчас нефтедобывающие страны», – предупреждают эксперты. Переход на альтернативные виды топлива произойдёт гораздо быстрее, чем ожидается. Так что нефтяным компаниям надо готовиться к переходу к «постуглеводородному миру».
Нашему государству, добровольно посадившему себя на нефтяную цепь, задуматься об этом надо в первую очередь, не рассчитывая на благоразумие нефтяных баронов.