Анна Яковлева,
кандидат
философских наук
Все мы сегодня погружены в непрерывный поток новостей. Бежишь ли поутру на работу, нежишься ли в выходные дни в постели, утром надобно знать, что день грядущий нам готовит.
А хорошая новость – это плохая новость. То есть качественная, кликабельная новость – это о природных катастрофах, социальных потрясениях, убийствах и прочих страшных событиях. Так построена американская медийная модель новостей, алармистская, которую к концу 1980 х переняли и наши СМИ, – повышение удоев и урожайности, чем были насыщены новости советские, вызывало к концу существования СССР изжогу у всех.
Однако, как водится, важен нюанс. Первые полосы в американских газетах посвящались новостям «нашего городка», на следующих шли вести штата и страны, а на последних – международные события. То есть структура новостной повестки была адекватна эгоцентризму национального менталитета, согласно которому главное – ты и ближайшее окружение. Наши медиа, переняв алармизм, оставались структурированы как прежде: сначала – мировые новости, потом – события в стране, в последнюю очередь – о том, что происходит в моём городе, если до него вообще доходило дело. И что в результате имеем? Катастрофическую картину мира, в котором всё рушится, взрывается, погибает. Как будто радости и вовсе не стало в жизни.
Для лечения этой болезни, вызванной медиа и основанной на человеческой тяге к деструктивному и низкому, американцы придумали методы, которые столь же прибыльны для психотерапевтов, как алармизм – для журналистов. Это «позитив» во что бы то ни стало. Широкая улыбка и ответ fine («прекрасно») на вопрос о том, как дела – как бы они ни обстояли на самом деле. Любить себя тощим, толстым и любым, в плохом видеть хорошее, стремиться быть победителем и считать себя таковым и т.д. Наших граждан в массовых масштабах эта идеология перековать не сумела, а вот, удобно устроившись на модных перестроечных мотивах, преуспела в упрочении комплексов неполноценности, стыда за свою родину, за её прошлое и настоящее и вообще «за то, что русский», что толстый, низкий, бедный и больной, и в презрении к таковым «лузерам».
Спросите, откуда же взять другого, если житуха такая? Брат, я тебе скажу, только ты не обижайся. Новость – это когда что-то случилось. Что-то произошло. А при любых обстоятельствах в жизни есть и хорошее, и плохое. Составление новостной ленты – вопрос выбора событий для освещения. Так сколько же нас будут мучить американоцентристской повесткой, при которой первыми и срочными новостями оказываются сообщения о том, что и как сказал Трамп сейчас и через час, притом поданные в штатовской алармистской манере шоу? Фигура Трампа сегодня значима, но не делайте её главной в моём мире. Новостная повестка моей страны не совпадает и не может совпадать с американской.
Постоянно за новость теперь выдаются слова того или иного деятеля или публикации в иностранных медиа, а не случившееся событие: «А. сказал…», «Б. высмеяла…», «В. заявил…», а «Газета (телекомпания) Ъ опубликовала…» – теперь и это считать новостями России? Вы в своём уме или в мэри-эннином?
Впрочем, есть у нас и иные примеры. Вот новостная повестка Москвы в своих первых пяти позициях часто состоит из сплошных положительных событий – что-то опять построили, проложили, открыли, при этом все пять или, скажем, четыре из пяти позиций нередко начинаются словами «Мэр столицы (фамилия) открыл (подключил, сообщил, поздравил)…» В Москве действительно много строится, и действительно роль мэра велика, но, ребята, это перебор и в упоминаниях, и в превращении новостей в розовую патоку.
Может, хватит уже обезьянничать и себя под Штатами чистить или сваливаться в старую модель с растущими удивительными темпами удоев и опоросов? Может, что-то пора поменять в нашей новостной повестке? Чтоб сделать её собственно нашей и отвечающей на вызовы времени?