СЕВАСТОПОЛЬСКИЙ РЕПОРТАЖ
Признаться, я давно не чувствовал такую гордость оттого, что я москвич, как в тот славный, залитый весенним солнцем день, когда бок о бок со своими товарищами – москвичами – шагал по Севастополю. По Ленина, Нахимова, по Большой Морской.
Было 9 Мая, в Севастополе состоялся парад, за военными сразу шагали рядовые Победы, её ветераны. И ветераны кораблей Черноморского флота, которые ушли в небытие, оставив о себе немеркнущую память: 14-я дивизия подводных лодок, крейсер «Дзержинский», линкор «Новороссийск»...
Нас, москвичей, было всего одиннадцать, старшина 2-й статьи Игорь Николаев, 82 лет, нёс алый флаг Москвы с Георгием Победоносцем, матрос Александр Жуков, 70 лет, – Андреевский флаг.
Боже мой, что делалось! Мы шли по коридору, образованному нарядными, сияющими севастопольцами, шли сопровождаемые незатихающим: «Мос-ква! Мос-ква!», «Мы с вами, мы вместе!», нас буквально завалили цветами.
И ведь действительно было за что. Улица Острякова и прилегающие к ней кварталы, так называемые остряки, застроены многоквартирными домами, сооружёнными за счёт правительства Москвы, школа ‹ 8 – образцовая, экспериментальная, элитная – любой эпитет сгодится – это тоже Москва. И даже ремонт боевых кораблей тоже в известной степени стал регулярным благодаря столичному правительству.
В составе нашей делегации были люди достаточно достойные: Александр Ковалёв юнгой служил на катерном тральщике, очищал от мин здешние бухты, медаль Ушакова и орден Красной Звезды – это ли не награды для 15-летнего паренька?! Матрос Жуков, сигнальщик с «Новороссийска», служил на линкоре, когда тот в 1955 году перевернулся в Южной бухте. Жуков тонул, обернув вокруг тела корабельный флаг, его чудом спасли. Анатолий Аристов, капитан-лейтенант, имел такой «иконостас», что его парадная тужурка буквально сверкала на солнце, одних орденов Отечественной у него было три! Рядом с ним шёл капитан 1 ранга в отставке Михаил Крук, на долю которого выпало командовать на Чёрном море аж тремя бригадами: сначала подводных лодок, а потом подводных кораблей. Был среди нас и авиатор: статный, кровь с молоком, подполковник Юрий Кетенчиев, его пригласили как ветерана знаменитого Качинского авиаполка. Прославился полк не только своим боевым прошлым, но ещё и тем, что в период 3-й обороны (так севастопольцы окрестили раздел флота) ни один из лётчиков не переприсягнул Украине. А ведь сулили и звания, и квартиры...
Подполковник поехал в Качу и вернулся донельзя расстроенный. Полк, укомплектованный противолодочными вертолётами палубного базирования, практически не летал. Авианесущие крейсеры давным-давно «порезали на иголки», новых не предвиделось.
А вот корабли Краснознамённого Черноморского флота России ходят. И ещё как ходят!
Только в прошлом году БДК (большие десантные корабли) побывали в Греции, Турции, Италии, выходили в Индийский океан. Корабли бригады вовремя проходят доковый осмотр, вовремя ремонтируются в Туапсе и Новороссийске, никаких проблем с топливом.
Я «бросил якорь» на БДК «Ямал». И мой первый вопрос был о самом наболевшем: «Как у вас на корабле обстоят дела с годковщиной?». Годковщина (в армии дедовщина) стала разъедать вооружённые силы в конце шестидесятых. Холодная война набирала обороты, количество солдат и матросов росло с каждым днём, и тогда стали призывать и тех, кто имел судимости. Они-то и привнесли в кубрики и казармы порядки зоны. В это же время меняется – и далеко не в лучшую сторону – и качественный состав офицеров. Тех, кто идёт на службу, как на заработки, вполне устраивает порядок, установленный «годками» и «дедами» с помощью мордобоя...
Почему меня особенно задевала и задевает эта моровая язва? По той причине, что я служил на кораблях, когда срочная растянулась на 7 (!) лет. Было это в конце сороковых – начале пятидесятых. И при такой чудовищной протяжённости службы почти не существовало на кораблях неуставных отношений. Здесь не место вдаваться в анализ причин и следствий, просто прошу поверить мне на слово.
Так вот, то, что я услышал на «Ямале», меня обрадовало. «Крайне мало», – сказал бригадный психолог капитан 3 ранга Виктор Козлов. «Свелась к минимуму», – заверил замкомандира по воспитательной работе капитан 2 ранга Олег Дробинин. Я всё же усомнился, но электрик из Башкирии, которому осталось служить неделю, старший матрос Равиль и комендор Сергей из вовсе неизвестного мне городка на Ямале, который ещё и полгода не прослужил, процитировали мне слова флотской песенки: «Экипаж – одна семья»... И снова я расспрашивал – и слышал приблизительно одно и то же.
И только моторист Николай не сказал – пробурчал: «Бывает». Потом, правда, добавил: «А всё же меньше…»
Так в чём же причина такой разительной перемены? При всём моём искреннем уважении к офицерам «Ямала» она не в повседневной воспитательной работе. Она в том, что корабли стали выходить в море. Корабль стал заниматься тем, ради чего ребята и были призваны. И если и в армии солдаты перестанут красить генеральские заборы, а будут заниматься делом, эффект «Ямала» неизбежен.
Было приятно видеть, что парад войск Севастопольского гарнизона принимали одновременно двое командующих: Черноморским флотом – адмирал Александр Татаринов и ВМС Украины – вице-адмирал Игорь Тенюх. Очень точно сказал глава администрации Севастополя Александр Куницын: «Братские флоты должны соревноваться только на учебных полигонах».
Тем не менее противоестественность раздела флота до сих пор даёт о себе знать. Почему Бельгия и Голландия, две богатейшие европейские страны, говорящие на разных языках, с разной историей и традицией, могут иметь единый флот с единым командованием? Почему Россия и Украина, неизмеримо более близкие, разделили флот? Убеждён, толком на это не ответит ни один моряк. Политики? Да. В этом особенности их профессии, не всегда благовидной... Между прочим, и денежное содержание у моряков-черноморцев и даже обеспечение жильём выше, нежели у коллег из ВМС Украины. Так стоило ли в своё время переприсягать? Мне могут возразить, что есть ещё и патриотизм. Согласен. Но другое слово – «братство» – не менее значимо...
Приблизительно две третьих корабельного состава при разделе досталось России. В том числе гвардейский ракетный крейсер «Москва». Повстречав как-то «Москву» в море, командир английского авианосца «Инвисибл» передал на крейсер флажный семафор из одного слова: «Восхищён!». «Москве» уже 20 лет, но определение, данное натовцами, – «убийца авианосцев» крейсер сохранил. 16 крылатых ракет, артиллерийский комплекс со скорострельностью 9000 (!) выстрелов в минуту, аппаратура искусственных помех, сводящих к нулю возможность обнаружения, – вот только краткий перечень того, чем располагает флагман Краснознамённого Черноморского флота. «Москва» обеспечивает не только взаимные визиты адмиралов – это ещё и место встречи президентов и премьер-министров. И то, что в кают-компании крейсера принимали нас, явилось ещё одним подтверждением того, что ветеранов-москвичей на флоте чтут.
И всё-таки главной угрозой для Краснознамённого Черноморского флота являются не политические бури, которые то и дело бушуют на Украине («Мы в них не вмешиваемся, у нас другие задачи», – сказал мне командующий КЧФ адмирал Татаринов), а то, что скоро грядёт сокращение срочной службы до одного года. «Я за год только корабль изучил, а не специальности», – сказал мне сигнальщик Равиль. «А где же выход?» – спросил я. – «Контрактная служба» (между прочим, и адмирал Татаринов и старший матрос в этом вопросе были единодушны). Но как её организовать? Приглашать севастопольцев, отслуживших своё на флоте? Но они, в своем большинстве, граждане Украины. Приглашать иногородних, россиян? Но где взять для них жильё? Москва строит дома для господ-офицеров. Сомневаюсь, чтобы начала строить ещё и для контрактников. А ведь добровольно жить годами на корабле – железной коробке – на это согласится далеко не каждый. Мне думается, вопрос остаётся открытым. А час «икс» тем временем неумолимо приближается. А кораблям необходимо выходить в море, и на боевых постах должны быть люди знающие.
Севастополь пропитан героизмом, как морская губка – водой. Вряд ли найдётся другой город с таким количеством мемориальных досок, памятных знаков и просто памятников, вряд ли где есть ещё микрорайоны, заросшие до краёв сиренью и тюльпанами, где над мрамором и гранитом монументов зажгли негаснущие душистые свечи каштаны. Малахов-курган, Сапун-гора, Исторический бульвар, мыс Хрустальный. Но сегодня пытаются переосмыслить роль Севастополя во время Великой Отечественной войны. В сущности, небольшой город, за который не было ни одного морского сражения, который в конечном итоге был сдан. И при этом почему-то забывают, что этот небольшой город в течение 250 дней держал у своих стен трёхсоттысячную армию Манштейна и что неизвестно, где она была бы, эта армия, если бы не оборона. А если под Москвой? Под Сталинградом?
До сих пор вызывает споры, почему командующий Черноморским флотом – и одновременно руководитель обороны – оставил город за две недели до сдачи? Сохранилась шифровка Сталину, но ответ Верховного до сих пор неизвестен... А ведь 60
с лишним лет миновало!
И всё же… В чересполосице фактов есть и остаётся главный – Севастополь один из красивейших городов мира. И от России, от её истории он неотделим. Равно, как и от «самого синего в мире» Чёрного моря.
, капитан 1 ранга в отставке, СЕВАСТОПОЛЬ – МОСКВА