Cтепан Севрюжный как раз принимал взятку от сидящего напротив гражданина, вытиравшего пот платком размером с китайское полотенце, когда в кабинет без стука вошли двое в штатском. Явно из силовых структур, их Севрюжный определял по какому-то надземному выражению лиц. Из затрепетавших рук выпали деньги и, как цветные птицы, разлетелись по полу.
– Здрасьте, господин Севрюжный!
– Здрасьте, здрасьте, не ждали...
– Мы сегодня без предупреждения! Мы силовики!
– Да уж узнали!
– Соберитесь! Но не тяните!
От слова «соберитесь» у Севрюжного поясничные позвонки поменялись местами с шейными, он упал лицом на стол совершенно разрушенный.
– Деньги соберите, – предложили ему. – На них исторические персонажи, а они у вас лицом к несвежему полу!
– А это не мои деньги! – произнёс Севрюжный фразу, которую на его месте произносили десятки тысяч других на всех языках мира, включая язык ещё не открытого племени зюзюмаха в джунглях Амазонии, где шеф канцелярий вождя разрешает убить крокодила только за две яркие пустые пивные банки, принесённые рекой, которые обожает носить на шее его подружка Дайдай-Нана.
– Может, и не ваши, нам какое дело! Мы приглашаем вас как понятого в другое место! Вам помочь собрать купюры? А то Мазепа под ковром, а мелкие Владимиры засыпали крупных Тарасов! Какую сумму образовали у вас исторические лица?
– Да ерунда, товарищи, это у меня заначки от жён, общак вроде!
У Севрюжного позвонки стали возвращаться на свои места, ему помогли выйти в коридор, прислонили к стене и сказали:
– Сейчас второго понятого возьмём!
И зашли в соседний кабинет. Там тоже раздался крик: «А это не мои деньги!» Видно, и там решали вопрос, можно ли убить крокодила.
Вышли силовики:
– Почему-то утратил сознание. Пошли в следующий.
Оттуда услышалось: «А не мои это! Совсем не мои, разве что одна бумажка с Богданом нашим дорогим, свет Хмельницким!» – и шум упавшего тела.
Вышли силовики:
– Инфаркт почему-то! Зайдём в следующий!
Оттуда вопль «А это не мои!» резанул уши – уж очень фальшивил кто-то, Севрюжный даже поморщился.
Только из пятого кабинета удалось силовикам обмякшего понятого вынести на руках и прислонить рядом.
– Что, Куроедов, бельё обмочили? – спросил его Севрюжный, успевший восстановить форму. – Много рассыпали?
– Не твоё севрюжье дело! Постарели мы на этой работе быстро, нервы ни к чёрту! Прям год за два!
– Господа понятые! – прервали их. – У подъезда вашего учреждения одна тётка торгует молоком в неположенном месте и вопреки санэпидстанции! Составим протокол, вы подпишете, просьба выполнить гражданский долг!
– Тьфу ты! Я прямо с утра думал, где бы это отдать гражданский долг! – заявил Куроедов, массируя грудь.
Мимо санитары пронесли гражданина, накрытого китайским полотенцем, из-под которого слышалась песня дурным голосом: «Зачем вы, девочки, красивых любите?!..» За ними вся группа с чувством мщения спустилась к парадному подъезду.
, СЕВАСТОПОЛЬ