Что считать исторически значимым фактом
В годы, когда дочки нашего президента еще учились в школе, их папа однажды поинтересовался, что пишут в учебниках истории, и, как признался, пришёл в ужас.
С тех пор прошло много лет, но единого школьного учебника истории, отвечающего своему назначению, так и нет, следовательно, Путин всё еще ужасается. Но что ему ужасаться, не пора ли власть употребить? Пусть прикажет нашим учёным-историкам написать качественный учебник…
Нет, приказы тут ничему не помогут. Дело в том, что школьного учебника истории, который удовлетворил бы всех, в принципе не может быть, ибо общество наше в этой области находится в состоянии раскола. Это приводит к тому, что наша историческая наука пребывает в состоянии глубокого кризиса. Ожесточённые споры ведутся по поводу самых близких нам периодов истории, подробно задокументированных. Возьмём, например, советский период. Он ещё на нашей памяти, все архивы доступны, грифы «Секретно» сняты. С 1921-го по 1991 год можно запротоколировать ход событий если не поминутно, то посуточно. И именно здесь – непримиримые противоречия в оценке!
Так что дело, видимо, не в знании событий, а в понимании их смысла. Событий в прошлом было столько, что «самому миру не вместить написанных книг, если писать о них подробно». Историк должен принимать во внимание не все факты, а исторически значимые, следовательно, он нуждается в критерии отбора таких фактов, а этот критерий зависит от концепции, предшествующей отбору, то есть от мировоззрения.
Поясню это примером. 26 августа 1812 года, то есть в день Бородинского сражения, у Наполеона был сильный насморк. Является ли это исторически значимым фактом? Для того, кто считает, что ход истории направляется великими людьми, это очень важное обстоятельство: Наполеон плохо в этот день соображал, его распоряжения не были столь гениальными, как обычно, и победы не получилось. Но для того, кто убеждён в наличии объективных законов исторического движения, не зависящих от воли отдельных личностей, этот факт не является существенным, и о нём можно не упоминать.
Таким образом, ещё до изучения материала нужно определить для себя, что такое исторический процесс, в чём его смысл, направлен ли он к какой-либо цели, с чего он начался и чем может закончиться. Нынешний кризис отечественной исторической науки состоит, на мой взгляд, в том, что наши историки придерживаются разных представлений о сути исторического процесса.
Сегодняшний кризис в области истории очень напоминает кризис конца XIX – начала XX веков, происходивший в области физики. Там тоже накопление новых фактов экспериментаторами приводило к тому, что теоретики понимали поведение материи всё хуже и хуже. Ясность была восстановлена только после того, как изменился сам подход к материальному миру. До этого исходной единицей физики считалась материальная точка; теперь этот взгляд был признан неправильным, и фундаментальным понятием физической науки стала математическая абстракция, названная пси-функцией. После этого всё начало становиться на свои места.
Для исторической науки также очень важно определить основную единицу исследования. В XVIII–XIX веках такими единицами считались политические данности: страна, народ, государство. Но в конце XIX века возникла новая точка зрения: в работах Данилевского и его последователей Макса Вебера, Освальда Шпенглера, Хосе Ортега-и-Гассета и особенно Арнольда Тойнби предлагалось взять за исходную единицу истории духовную данность, получившую название цивилизации.
Согласно этой концепции, история есть не что иное, как процесс зарождения, развития, пышного цветения, затем старения и гибели мировых цивилизаций. Этот подход сделал картину исторического движения более осмысленной. Под цивилизацией в нем понималось крупное людское сообщество, участники которого считают друг друга своими, а членов иных цивилизаций – чужими; их объединяет общий тип верования, из которого вытекают общие нравственные нормы, в свою очередь, порождающие общепринятый уклад жизни и общую культуру.
Этот цивилизационный подход, опирающийся, как и современная физика, не на материальные, а на духовные сущности, открывает путь к более глубокому пониманию исторического процесса. К сожалению, эта методология не была принята большинством историков, и смысл происходящего каждый из них видит по-своему, исходя из производимого им по собственным критериям отбора материальных событий.
Думается, что созданию единого школьного учебника истории, в котором главное место, конечно, должно быть отведено истории отечественной, помогло бы принятие той методологии, которая была предложена нашим великим мыслителем Николаем Данилевским. Уроки истории должны воспитывать у школьника чувство принадлежности к русской цивилизации, любовь к её духовным основам и желание сохранить и упрочить её.
Историю Руси, а затем России нужно представить учащемуся как драматическую повесть, в которой наша цивилизация много раз оказывалась на краю гибели и в последний момент была спасаема самоотверженными усилиями народа. Сюда впишется и славное княжение Ольги, и крещение Руси Владимиром, и трагедия Андрея Боголюбского, и потеря нашей государственности в XIII веке, и Смутное время, и Бородинское сражение, и Великая Отечественная война. Только такая программа может воспитать из наших школьников полноценных членов нашей великой русской цивилизации, которая только начинает восстанавливать свои силы после того, как в очередной раз висела на волоске.