Это определение можно с успехом применить и к автору пьесы, и к режиссёру, и к главному персонажу: в Театре Сатиры Андрей Житинкин поставил «Распутника» Эрика-Эмманюэля Шмитта, остроумную пьесу об одном дне из жизни Дени Дидро.
Правда, после «но» для каждого из троих придётся подыскивать разные дефиниции. Для Житинкина, пожалуй, более всего подойдёт – провокатор. И хотя он вроде бы отказался от шоковой терапии ради юмора лазерной тонкости, ему, паладину чувственного театра, на данном витке карьеры лучшей пьесы и не сыскать было: эпатажа – по минимуму (кого теперь шокируешь обнажённой натурой!), мудрости – по максимуму. Для Шмитта – хитрец. Каждая его пьеса, а уж эта в особенности, – интеллектуальная игра-ловушка, мастерски закамуфлированная под фривольную безделушку. Что же касается Дидро, то он – распутник. И вольнодумец. Причём ещё вопрос, в какой из своих ипостасей он талантливее. Кстати, название пьесы с французского (La Libertin) можно перевести и так и так. Ещё одна шутка неистощимого мсье Шмитта.
Андрей Житинкин любит оглоушить публику, забросить в тёмные воды зрительного зала крючочек с пикантной наживкой, который публика не сможет не заглотнуть, а потом как бы невзначай подбросить ей информацию для весьма серьёзных размышлений. С его лёгкой руки в репертуаре Театра Сатиры появилась новая история о безумном дне умного, энергичного и весёлого героя. Разница лишь в том, что Дидро в отличие от Фигаро борется преимущественно с самим собой.
Лёгкий, раскованный, пластичный Юрий Васильев по природе своей во многом синтонен своему персонажу, но из этого вовсе не следует, что он «играет самого себя», ведь если откровенно, в каждом из нас есть что-то от знаменитого философа – здравый смысл влечёт нас в одну сторону, желания – в другую. И конечно, нельзя не отдать должное той элегантности, с которой он разоблачается на глазах у восхищённой публики. Думается, что некоторая нервность, с которой он провёл спектакль, обусловлена тем, что это всё-таки первый спектакль сезона.
А вот его партнёрши, кажется, не нервничали вовсе. Они забавлялись комедией дель арте, скорее, изображая своих героинь, чем проживая их судьбы. Не потому ли, что художник по костюмам непонятно по какой причине одел всех их в платья хоть и разных фасонов, но выполненные из ткани одного цвета. Хочется обмануть себя тем, что г-н Шаров страдает каким-то загадочным нарушением цветового зрения. Здравым смыслом этот казус не объяснишь. Поросячий розовый ни одну из дам не украшает, но, что ещё трагичнее, нивелирует их женскую природу, низводя до примитивных беби-долл, каковыми они ни по пьесе, ни по жизни не являются. Сие обстоятельство существенно усложняет и без того нелёгкую задачу, стоящую перед актрисами, – сыграть четыре варианта очаровательной стервы.
Алёне Яковлевой (г-жа Тербуш) досталась стерва-вамп, которой не нужны ни любовь, ни деньги: сам процесс соблазнения, как и процесс воровства, доставляют ей гораздо большее наслаждение. Стервозность, конечно, предполагает наличие в характере изрядной доли цинизма, но в данном случае актриса, кажется, превзошла самые смелые замыслы и драматурга, и даже режиссёра. Марина Ильина (мадам Дидро) играет стерву-простушку, но за этой простотой спрятан самый главный женский секрет – секрет счастливой семейной жизни. Симпатии женской части зала явно на стороне её героини, вот только юбками по сцене разбрасываться актрисе всё-таки не стоило. Евгения Свиридова (Анжелика, дочь Дидро), стерва-наивняшка, и Елена Подкаминская (мадмуазель Гольбах), стерва-дурочка, не без блеска справляются с внешним рисунком своих ролей, а вот до сути их им ещё копать и копать.
Самым слабым местом спектакля, похоже, стал темп диалогов. У Шмитта они стремительны, как удары шпагой. Собеседники для него – всегда соперники. Конечно, они сражаются не насмерть, но это именно схватка, а не игра в поддавки. Но пока (искренне надеемся, что пока) создаётся впечатление, что на протяжении двух третей сценического времени актёры перебрасываются репликами, скорее, по необходимости, чем под влиянием спортивного азарта. Лишь к финалу в их голосах проявляются и страсть, и убеждённость. Так что спектаклю есть куда расти.
Тем не менее, если вы человек мыслящий и вам не чужды философические забавы, а главное, если вы полагаете, что при всей вашей опытности вы ещё чего-то не знаете «про это», а достойных доверия источников информации под рукой не имеется, отправляйтесь на Триумфальную площадь, на свидание с мсье Дидро. В противном случае ничего, кроме «распутства», вы в этом спектакле не обнаружите.