Ф.Н. Плевако. Избранные речи / Вступительная статья Г.М. Резника. – М.: Издательство «Юрайт», 2010. – 649 с. – 1000 экз.
Судебные речи известных русских юристов: Сборник / Вступительная статья Г.М. Резника. – М: Издательство «Юрайт», 2011. – 695 с. – 1000 экз.
Вышло собрание речей самых знаменитых российских судебных ораторов XIX – начала XХ века. Вряд ли книголюбы упустят возможность поставить на свою полку несколько увесистых, элегантно оформленных томов, объединённых одной серией «Антология юридической мысли».
Листаю эти книги с удовольствием и радостью за издательство, реализующее в наше непростое время весьма специфических читательских предпочтений проекты, столь важные для формирования российской общественной мысли. И всё же задаюсь вопросом – неужели пометкой в аннотации «Для адвокатов, прокуроров, а также для всех, кто стремится овладеть навыками и культурой публичного выступления, кого заинтересуют замечательные образцы ораторского искусства и вопросы истории отечественного суда» исчерпывается круг тех, кого смогут заинтересовать эти книги? Они изданы не для широкой аудитории?
Конечно, воскрешать в памяти ныне живущих подробности быта и бытия людей из прошедших столетий – удел литературы и истории. Но перед нами – юридические документы, на основании которых много лет назад были вынесены оправдательные приговоры… В чём всё-таки притягательность этих искусно выстроенных слов защиты? И почему после прочтения двух-трёх абзацев каждой речи вдруг возникает ощущение, что произведения художественной литературы и эти, строго говоря, «документы эпохи» – вещи одного порядка, имеющие равную ценность в истории?
Судебная реформа ноября 1864 года принципиально изменила взаимоотношения рядового гражданина с существующим тогда законодательством. «Безгласность, формализм и канцелярская тайна прежнего инквизиционного процесса сменилась состязанием в открытом судебном разбирательстве равноправных сторон обвинения и защиты» – так характеризуется издание Судебных уставов Александра II. Дискуссия, разразившаяся накануне принятия уставов, о том, кто же сможет достойно взять на себя роль защитника в судебном процессе, закончилась тем, что «в профессию, основанную на живом, свободном слове, пришли широко образованные, творчески одарённые юристы – с государственной службы, из судов, с университетских и школьных кафедр, из литературы и журналистики, некоторые возвратились из-за границы. Они получили возможность использовать свой талант красноречия, психоанализа, юридического мышления, чтобы служить «праву и справедливости, защите личности от произвола власти».
Перечитываю известное ещё со школьной скамьи дело Веры Засулич и речь её адвоката Петра Акимовича Александрова. Теперь, в контексте иного времени, уже по-другому звучат слова, сказанные в защиту девушки, стрелявшей в градоначальника. В них минимум политики и максимум оправдания истинной природы её поступка. Пётр Александров возвращается в своей речи к событиям многолетней давности: «По просьбе Нечаева В. Засулич согласилась оказать ему некоторую весьма обыкновенную услугу. Она раза три или четыре принимала от него письма и передавала их по адресу, ничего, конечно, не зная о содержании самих писем. Впоследствии оказалось, что Нечаев – государственный преступник…/…/ Год она просидела в Литовском замке и год в Петропавловской крепости. Это были восемнадцатый и девятнадцатый годы её юности». И далее о том, что для любой женщины значит это время: «…Перестав быть дитятею, свободная ещё от обязанностей жены и матери, девица живёт полною радостью, полным сердцем. То – пора первой любви, беззаботности, весёлых надежд, незабываемых радостей, пора дружбы; то – пора всего того дорогого, неуловимо-мимолётного, к чему потом любят обращаться воспоминаниями зрелая мать и старая бабушка». Заметьте, ни одно из этих достойных художественного произведения слов не произнесено защитником просто так, для создания внешнего эффекта.
Простые житейские истины, включённые адвокатом в свою речь, становятся оправданием действий Веры Засулич. «В эти годы зарождающихся симпатий Засулич действительно создала и закрепила в душе своей навеки одну симпатию – беззаветную любовь ко всякому, кто, подобно ей, принуждён влачить несчастную жизнь подозреваемого в политическом преступлении».
Досконально изученные и представленные суду причины, заставившие девушку стрелять в градоначальника, привели к тому, что она была оправдана.
Перечитывая сейчас речи из этих сборников, невольно отмечаешь не столько канву описываемых событий, сколько удельный вес каждого сказанного в защиту человеческого достоинства слова. Телевидение, радио, реклама, Интернет, жёлтая пресса, бульварные романы опутали нас многословием, а точнее словоблудием, со всех сторон. Произносимые нами всуе фразы настолько обесценены, что мы теряемся не только в самих словах, но и в нравственных ориентирах, которые они несут.
Именно поэтому, как мне кажется, оправдано переиздание этих речей, и совершенно не оправдан мизерный тираж. Ведь, перечитывая, невольно сравниваешь их с лучшими классическими художественными произведениями…
А что касается сюжетов – те же сцены, события, темы, только в других декорациях, возникают и в нынешних судебных разбирательствах. «Сейчас нам довелось познать старую истину: история повторяется – и не обязательно, как фарс, может, как ещё большая трагедия», – пишет в предисловии Генри Резник. И единственное, что нас может спасти и поддержать, наверное, способность к сочувствию, умение принять чужую беду за свою. Ведь именно на сопереживании построены сборники, и именно эти свойства человеческой души они пытаются воскресить в нынешних читателях. Эти книги – для всех нас.