Елена Слепцова-Куорсуннаах
Родилась в 1964 году. Поэт, прозаик, переводчик, народный писатель Якутии, член Союза писателей России, член правления Союза писателей Якутии, заслуженная артистка РС (Я). Родилась в с. Черкех Алексеевского района (ныне Таттинского улуса). Окончила Якутское культпросветучилище, факультет якутской филологии и национальной культуры Якутского государственного университета им. М.К. Аммосова. Более 25 лет проработала артисткой цирка.
Стихи публиковались в республиканских, российских и зарубежных сборниках, альманахах, журналах, антологиях. Переведены на многие языки мира. Слепцовой-Куорсуннаах переложен в прозу эпос-олонхо П.А. Ойунского «Ньургун Боотур Стремительный» (2007), издана повесть-миф «Муус ырай» («Ледяной рай», 2008). Автор-составитель книги статей, рассказов и стихов репрессированных писателей В.Д. Давыдовой и П.И. Оросина-Хайыкы (2013). В 2014 г. вышел роман «Аан талҕа» («Небесная буря») о трагедии первой якутской интеллигенции. Отрывок этого романа под названием «На дне пропасти» издавался на русском языке в Московском издательстве «Б.С.Г.-Пресс» (2018).
Лауреат Государственной премии РС (Я) им. П.А. Ойунского, премии Главы РС (Я) имени Н.Е. Мординова-Амма Аччыгыйа в области детской литературы. В 2003 г. в Международном поэтическом турнире им. бурятского поэта Намжила Нимбуева (г. Улан-Удэ) завоевала Гран-при «Серебряный Аистёнок».
I
Я до сих пор удивляюсь, почему городская администрация именно это место выделила под микрорайон с названием Новопортовской для застройки частных домов. Во-первых, наш район располагался точно под небесной трассой большущих авиалайнеров, которые, взмахнув широкими крыльями, резко взмывали в небо. Дни и ночи напролёт над нашими головами стоял гул от них, да такой, что волосы вставали дыбом. Вдобавок мы буквально дышали выхлопными газами от этих гигантских железных птиц, набирающих высоту прямо над нами. В-третьих, существовала вполне реальная опасность – если бы хоть один ветхий самолёт рухнул сверху на наш уголок, он бы точно сровнял наши домишки с землёй. Но эти бедствия угрожали нам с небес.
А земные трудности носили другой характер, не менее неприятный, ибо зависели от человеческих деяний. Ну, например, чтобы хоть как-то приподнять низкие участки, люди наобум перекрывали водосточные каналы мусором и песком, что теперь весной и осенью приводило к подтоплению здешних земельных участков и домов. Слово «инфраструктура» тогда ещё не вошло в обиход, поэтому людям без личного транспорта и резиновых сапог было сложно, да и невозможно, преодолевать водно-болотные препятствия от непросыхающих луж. Мусоросборных баков и урн здесь отродясь не было, так что улицы превращались в свалки. Слабое освещение улиц таило всякие опасности, отчего дети вечерами возвращались из школ, трясясь от страха. Улицы были полны бездомных собак, бомжей и всякого сброда, обитавшего тут. Но люди всё равно с большим энтузиазмом возвели множество домов. Строились несколько лет хаотично, бурно, без планов и проектов. Только когда строительство завершилось, начались бесконечные разборки: «Ты не там перекопал дорогу», «Вы не так проложили газовую трубу», «Вы самовольно врезались в мой водопровод», «Они выкинули мусор в мой двор», «Ты оттяпал кусок моей территории!».В любом месте всегда есть непутёвые люди, у которых и руки растут не оттуда и всё, за что они берутся, идет вкривь и вкось. Таким человеком у нас на улице Тихонова считался Мунхал. Он был наглым, как кирпич, и грубым, неотёсанным, как бревно. В день, когда он поддавал, никто не рисковал выйти на улицу. В прошлом он сидел в местах не столь отдалённых, затем, оказавшись на воле, женился, обзавёлся детьми, хозяйством, но всё равно, по старой привычке или по неписаным правилам, любил собирать на сходку бывших подельников, собратьев по камере и устраивал кутежи похлеще, чем шабаши нечистой силы. По ночам они суетились, складировали на улице железо и кирпичи, привезённые откуда-то. Когда Мунхал оставался один, то по пьяни наведывался к соседям и вымогал деньги. Он и нас не забывал, захаживая время от времени. Правда, наша собака, привыкшая к нему ещё щенком, считала его своим и потому не лаяла на него, а наоборот, радовалась, виляя обрубком хвоста.
Когда терпеливый человек приходит в ярость, дело порой может принять крутой оборот. Не в силах больше терпеть, я вспомнила, что раньше была бесстрашной комсомолкой, и однажды показала Мунхалу, что имею когти, могу рычать и укусить побольнее, чем моя собака. «В конце концов, – сказала я, – если ты не успокоишься, то снова упеку в знакомые не по наслышке места». Я была действительно разгневана. Как говорится, саха упрям, а его дитя ещё упрямей: показав ему свой пистолет, сохранившийся после недолгой карьеры цирковой дрессировщицы, но не сумев им воспользоваться, я вызвала наряд милиции и вылечила его «болезнь». Благо, Мунхал, к счастью для всех, более-менее образумился, стал меньше пить, нашёл работу и вскоре стал похож на человека. Его жена-мученица, которая прежде не выходила со двора, пришла в себя и встала наконец в один ряд с обычными людьми, начала нарядно одеваться, улыбаться и даже похорошела. Вскоре она начала приводить в порядок свой двор и то, что находилось рядом.
II
В то же время на каждой улице есть те, которые знают всё и вся, умеют разруливать любые сложные вопросы и улаживать различные конфликты. Армянин по имени Жорик был именно таким. Одним из первых он построил здесь дом, охотно давал добрые советы новосёлам и помогал им чем мог. Говорят, в молодости он был военным и потому рано вышел на пенсию. Однажды котельная, где он работал мотористом, взорвалась и сгорела дотла. Жорик тогда сильно пострадал, еле выжил. Его обожжённая кожа хоть и зажила, шрамы не выдерживали холода и жары, поэтому он часто и тяжело хворал, не вставал с постели. Он очень любил разбирать и собирать разные моторы, словно пытаясь найти причину того взрыва. Однажды, заглянув к нему в гости, мы были поражены обстановкой в доме: начиная от прихожей и заканчивая гаражом, везде стояли движки самых разных и удивительных модификаций. У них были непохожие и сложные судьбы, как у людей. Один из них был обнаружен на свалке, другой, старый аппарат, в целости и сохранности валялся в каком-то коровнике, третий нашёлся брошенным на безлюдном берегу, а следующий обнаружили закопанным в песок на полуметровую глубину. Все они были вычищены до блеска и находились в рабочем состоянии. Жорик посвятил нас в своё странное занятие, а вскоре заставил купить дорогостоящую электрическую помпу. Это была новинка – насос, который качал и горячую, и холодную воду, мы купили его в каком-то неизвестном магазине по его наводке. Видимо, он наизусть знал все места, где продаются подобные изделия, и, придя туда, мучил бедных продавцов расспросами. Мы это поняли быстро, ибо, куда бы мы ни заходили с ним, везде, где есть моторы, все коммерсанты прекрасно знали Жорика и начинали сразу докладывать, какие новые запчасти пришли.
Вскоре он собрал всех жителей на собрание и выступил с призывом купить мощный погружной насос, то есть мотопомпу на бензиновом питании и перекачать воду из луж, вместо того чтобы копать канал. Мы с супругом собрали деньги с соседей и, объехав все магазины города, в один прекрасный день приобрели дорогущий агрегат. С его получением Жорик чудесным образом исцелился. В шесть утра он заходил к нам с книгой о моторах и, как отец хвалит сына, начинал расхваливать нам новое добро, которое обрёл в своё ведение.
В один прекрасный день мы услышали заветное тарахтение, о котором вожделели всей улицей. Жорик торопился, часто обмахивался лоскутом белой марли, которым вытирал пыль с мотора, энергично шагал взад и вперёд, давая при этом чёткие указания. В белой рубашке, картузе с длинным козырьком и в красных штанах с лампасами он был похож на жокея, который укрощал строптивого молодого коня. Насос заработал. Рокот и рычание на разные лады сотрясли воздух. Даже Мунхал присоединился к нам, взяв на себя роль поставщика бензина для нового движка. Только сам Господь Бог знал, откуда он брал его, мы только видели, как он приносил горючее. Судя по всему, бензин добывался «неправедными путями». Получив заказ, Мунхал отбрасывал папироску, словно задумав что-то коварное, вскакивал, прикусив губу, и уходил ненадолго, а затем приходил с канистрой топлива. Жорик не давал никому возможности и словечка вставить. Важно было лишь то, что мотор работал. Наконец наши мужчины дружно вышли и проложили к нему новую трубу.
Мотопомпа и вправду за два дня высосала все лужи, от которых мы страдали каждый год. И над нашей улицей взошло солнце! А для хранения агрегата Жорик выбрал тех, у кого был самый лучший гараж, то есть нас. Он зашёл и пообещал мне: «Готовь туфли, скоро вы с моей Жанной будете ходить только на каблуках, совсем скоро дорога станет сухой!»
Целых три года подряд весной и осенью всё население улицы Тихонова жило надеждами об осушении дороги этим чудом техники. Но я так и не успела пощеголять в лодочках на каблучках, ибо мы в том же году переехали, и Жорик после долгих раздумий перенёс мотор к довольно надёжному хозяину по имени Иван, чей дом был через улицу. А мы, продав деревянное жилище, обзавелись каменной квартирой в центре города. И вот однажды, услышав по телефону плачущий голос Жорика, мы сразу догадались, что с движком что-то случилось. Некие злоумышленники похитили нашу общую мотопомпу, и бывший сосед горевал, будто умер кто-то из его близких.
Из-за украденного сокровища он опять заболел и решил насовсем переехать на родину – в Армению, где климат был потеплее. Позднее соседи поведали нам, что Жорик сбыл свой особнячок и перевёз все свои моторы к дочери, которая жила в селе Хатассы.
III
В двухтысячные годы жизнь потихоньку выправилась, и забытый богом захудалый город начал обзаводиться новыми зданиями. Люди, которые успели разбогатеть, покупали земельные участки на улице Тихонова и воздвигали шикарные коттеджи, о которых мы в своё время и не смели мечтать. Когда простой люд, пытаясь собрать хоть немного средств для развития улицы, обращался к этим богатеям и просил их скинуться ради общего блага, те лишь пожимали плечами. Зато Мунхалы и Жорики, которые едва сводили концы с концами, всегда готовы были отдать последнее, что у них было. Поэтому мы пришли к выводу: радоваться тому, что рядом с вами живёт, казалось бы, весьма благополучная семья, бессмысленно. Вот почему говорят, что на скупом богаче и креста нет.
Сейчас Якутск пробудился, как великий богатырь. В новом веке, обретя новое лицо, заброшенные церкви вновь надели золотые купола и, вернув на место ранее низвергнутые святые образа, снова повернулись лицом к народу. Кто бы что бы ни говорил, храм – это душа и сердце города. С тех пор как они засияли, заблестели в разных районах города, в нашей жизни стало больше спокойствия, красоты, возвышенного стремления к вечному и разумному. Доказывая, что мы, саха, являемся процветающим народом, в самом красивом месте столицы, на берегу над поймой реки, был построен «Дом Арчы», который стал символом устойчивости и духовной опоры народа. Пусть уверовали в добрые заветы старины не все люди, сама возможность прийти в святилище и очиститься от тяжких мыслей и проклятий обиженных и угнетённых всё-таки важна для любого человека во все времена.
Когда мы ещё жили в Новопортовском районе, в городе разразился громкий коррупционный скандал на всю страну. Мэра нашего города с позором уволили, но оказалось, не зря народная молва гласит: ворон ворону глаз не выклюет, и, к нашему удивлению, хапуга вскорости был назначен на новую, более высокую должность – губернатора в другом регионе. Вот и ищи теперь справедливость. Посадили тех, кто у него был на побегушках, и дело закрыли. И мы, как подобало, с новыми надеждами выбрали нового мэра.
Перевела Анастасия Еремеева