ПРОЩАНИЕ
Его сердце остановилось (после успешной операции), когда он ещё не вышел из наркоза. Можно сказать – во сне. А потому он не знает, что умер. И нам, его коллегам, это невыносимо трудно представить. Ведь жизнелюбивый, доброжелательный, лукаво-улыбчивый, бесконечно щедрый в общении Александр Карзанов и небытие – несовместимы.
Ему шёл 75-й год, 32 из них он проработал в «Литгазете», переживая вместе с ней её триумфальные взлёты и падения, надеясь и веря в её необходимость российскому читателю, возрождая её вместе с нами в последние пять-шесть лет. Признанный фотомастер, участник выставок (одна из которых была в Ватикане), Александр Васильевич Карзанов запечатлел галерею известнейших лиц, чьи судьбы – живая история российской культуры второй половины ушедшего века. На его негативах, хранящихся в пожелтевших конвертах, остались 230 городов мира, портреты писателей, поэтов, общественных деятелей, множество эпизодов и ситуаций, складывающихся в сложный образ эпохи, увиденной в глазок фотокамеры пристальным и пристрастным взглядом профессионала.
Он всегда был увлекающимся человеком. Сама профессия фотожурналиста возникла в его жизни из любительского увлечения. В пору своего краснопресненского детства его страстью кроме футбола стал домашний фотоаппарат «ФЭД». Получив профессию инженера, часто бывая в командировках, он колесил по стране с тем самым «ФЭДом», снимая всё, что казалось ему интересным. И в конце концов, после нескольких публикаций, оказался сотрудником знаменитого в те годы журнала «Юность», а затем и «Литгазеты».
Ни одно значительное событие в жизни страны (и – редакции) не обходилось без его темпераментного участия. Он ловил в объектив фотокамеры «остановленные мгновения». Для истории. Друзья шутили: «В твоих руках почти божественная воля – ты делаешь своих героев частицей вечности».
Но далёк он был от этого самоощущения. Может быть, в силу своей интеллигентной скромности. А может, просто потому, что ему было некогда думать о себе в таком пафосном стиле, он всегда куда-то торопился, всегда спешил поймать в объектив следующий миг ускользающей жизни, запечатлеть её изменчивое течение, сохранить в памяти потомков дорогие ему лица друзей и родных, подробности их скоротечного бытия.
И ещё потому, наверное, что был душевно открытым, общительным, неизменно улыбчивым. Как говорят в этих случаях – лёгким человеком. Даже в очень критических ситуациях он бодрил себя и коллег шуткой, нередко – саркастической, но никогда – обидной. Доброта мешала. Природное обаяние и такт. Его присутствие в любой компании, дружеские подтрунивания и шутки создавали атмосферу домашней теплоты и приязни.
И ещё одна была у него редкая по нынешним временам черта характера: обязательность. Уже с подточенным болезнями здоровьем он неизменно отзывался на редакционные просьбы, шёл, борясь с одышкой, ехал, снимал, радовался удачному ракурсу, ощущая себя не просто причастным к событию, а – его соучастником.
Невероятно трудно представить, что его нет с нами. Просто невозможно! Наверное, потому что в жизни каждого из нас он запечатлён своим голосом, улыбкой, нечаянной шуткой. Видимо, это и есть один из самых доступных для человека способов продлить себя – остаться жить в душе и памяти тех, кто тебя окружал. И потому, скорбя о его кончине, выражая сочувствие всем его близким, горюя о незаменимой утрате, мы знаем: той бессмертной частицей своей души, что делала жизнь Александра Карзанова одухотворённой, он остался с нами.
Навсегда.
ЛИТГАЗЕТОВЦЫ