КНИЖНЫЙ 
РЯД
Виктор Перегудов. Семь тетрадей. – М.: Издательство «У Никитских ворот», 2007. – 248 с.
Из сообщений СМИ: «Федеральный суд Швейцарии постановил немедленно освободить Виталия Калоева, отклонив апелляцию государственного обвинителя, который протестовал против его досрочного освобождения. В октябре 2005 года Виталий Калоев был осуждён за убийство авиадиспетчера компании Skyguide Петера Нильсена, допустившего столкновение над Боденским озером Ту-154 «Башкирских авиалиний» и Boeing компании DHL в июле 2002 года. В результате катастрофы погиб
71 человек (из них – 45 детей), в том числе жена и двое детей Калоева».
Из книги Виктора Перегудова, вышедшей почти за год до этого: «Общество ничего не может сказать о феномене Виталия Калоева. Его нравственная правота вызывает смущение – почему бы так? Потерять семью в авиакатастрофе, убить убийцу (авиадиспетчера), не встать на оглашении приговора швейцарского суда перед судьёй, дважды засыпавшим на процессе...
Есть, говорят, у каждого своя правда. Вот этот спящий судья, он – соучастник преступления. Это тоже правда.
Машина судебной справедливости часто слепа, но это привычно. Преступник бывает благороднее судьи.
Умирают один за другим родители погибших детей».
Жанр «Семи тетрадей», конечно же, далеко не нов. Вспоминаются и «Камешки на ладони» Владимира Солоухина, и «Затеси» Виктора Астафьева... Но каждый писатель (шире – каждый мыслящий человек) сталкивается в жизни с какими-то небольшими открытиями, которые далее ни во что не превращаются – ни в рассказ, ни в повесть. Живут сами по себе. Волнуют. Просят, чтобы ими поделились с окружающими. Составляются в записные книжки, тетради. Хорошо, если прорастают в книги, которые можно читать постранично, построчно. Радуясь, печалясь вместе с автором. Особенно если он столь наблюдателен, ироничен и мудр, как Виктор Перегудов. Почитаем?
«Как богата всё-таки наша Россия. Множество людей кормится одним только её оплёвыванием».
«Когда газеты были скучными, на них подписывались».
«Шепчут пески пустыни: жарим мираж».
«Дама с каменьями и баба с собачкой».
«Хочется совершить экономическое преступление».
«Покойный ныне Олег Васильевич Волков сказал как-то (говорили мы о литературе XX века): «Зря Володя эту книгу написал... Зря». Какую книгу и какой Володя, спросил я. «Лолиту». Набоков», – ответил Олег Васильевич.
Они до революции учились вместе, дружили, были «одной крови», одного круга. Я почувствовал себя первоклассником.
Да, в принципе я согласен с Волковым – как с человеком. Как с писателем – нет, вряд ли».
«Сюжет для современного романа: по всей земле идёт безжалостная охота за последними честными людьми – на убой. Их и осталось-то не больше десятка... и они отравляют жизнь всему наличному населению земли. Богатый сюжет, богатый».
«Дарья Донцова сказала, что у неё план на пять лет вперёд. Дарья, пощади!»
«Пришёл завоёвывать – первым делом плюнь на нашу икону. Растли наших детей, перекодируй наш миф. Хохочи до колик и истерик. Мы подождём, когда ты смертельно подавишься смехом.
Мы тебя спасём. Мы умеем».