18 мая Николаю II – 150 лет. Это дата с современным звучанием
Всё часто сводят к вопросу: виноват – не виноват? Церковь давно на него ответила, причислив последнего русского императора и его семью к страстотерпцам. Но вопрос остаётся.
Когда супруг Екатерины (будущей Великой) Пётр III издал указ о вольности дворянства, никто не мог знать, что подписывается смертный приговор империи, детищу Петра I. Ибо дворянское государство, опирающееся на служивый класс, преодолевшее сепаратизм боярских кланов, стало терять фундамент. Крестьяне, до поры знавшие, что их господа воюют и служат Отечеству, стали понимать: в державе что-то переменилось. А освобождённые от обязательной службы дворяне уже не вернулись к своим пенатам, осели в городах, занимаясь, кто чем, развлекаясь и творя (так!) великолепные произведения литературы и искусства. С годами и десятилетиями дело подошло к чеховскому «Вишнёвому саду» – к распаду.
Великие реформы Александра II завершают процесс, на историческую сцену выходят новые социальные силы: владельцы банков, торговых компаний, мануфактур, заводов, приисков, газет. А государство остаётся дворянской монархией на капиталистической основе во главе с царём-батюшкой. Реформы неизбежны, но кто их должен и может проводить? Сергей Витте, министр финансов, а потом и премьер правительства, заметил, что все реформы Александра II были «сделаны кучкою дворян», а большинство дворян «в смысле государственном представляет кучку дегенератов», озабоченных удовлетворением своих похотей «за счёт обедневшего русского народа».
На императора Николая легла гигантская тяжесть. Если бы он походил на Ивана Грозного, Петра I или Иосифа Сталина, судьба империи была бы иной. Однако царь был другим человеком – бескорыстным, честным, любящим мужем и отцом, но не диктатором.
«Последний римлянин» Российской империи Пётр Столыпин ещё мог удержать государство, но был устранён. Причём, по мнению информированного Василия Шульгина, убит из-за попытки вмешаться в бюджетную политику, перевести в своё ведение крупнейший государственный Крестьянский поземельный банк и ограничить всевластие финансовых кругов. За банкирами стояли западные страны, связывавшие свою кредитную политику в Российской империи с развитием парламентаризма и демократии. При этом в России тогда подавляющее большинство банков было с европейским капиталом, чисто русских было всего три.
Пётр Струве имел основания сказать: «Деньги, а не натуральный продукт, взрывают покой вечности».
Царь знал о готовящемся против него в конце 1916 года заговоре. Не верил, что он реален, поскольку, кто же накануне победы в войне посмеет обрушивать государственную власть? Он отверг предложение генералов ввести военную диктатуру и сдержать политическую оппозицию.
Кстати, Николай II вполне отвечал «народным представлениям». Он был архаичен, деньги, например, не стояли у него на первом месте. Хранившиеся в английских банках личные средства, 200 млн. рублей (сегодня это около 5 трлн.), он без колебаний пожертвовал во время войны на нужды раненых, увечных и их семей. Уместно напомнить, что члены царской семьи не стеснялись заниматься бизнесом, даже мать-императрица владела акциями Ленских приисков.
Ещё ярче пример с освоением нефтепромыслов в Баку. Его двоюродный брат великий князь Александр Михайлович предложил создать государственное нефтедобывающее общество, а прибыль пустить на промышленные программы, в том числе судостроение. Правительство и император отвергли предложение, Александра Михайловича даже обругали «социалистом». В итоге, как писал великий князь, «нефтеносные земли были проданы за бесценок предприимчивым армянам (…), громадные суммы были потеряны для русского государственного казначейства безвозвратно».
Увы, руководитель государства плохо знал страну, которой управлял. Как много позже говорил Юрий Андропов: «Мы не знаем страны, в которой живём». Вспоминаются и слова Сталина: «Без теории нам смерть!» При этом иногда как-то сомнительно и то, что наши руководители до конца осознают, какое общество в РФ построено и куда лучше держать курс.
Какова же была стратегия Февраля-1917, если позволительно говорить о стратегии бунта?
Социал-демократ, член исполкома Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов Николай Суханов (Гиммер) не без яда определил это так: «...закрепить диктатуру капитала и ренты на основе полусвободного, «либерального» политического режима «с расширением политических и гражданских прав населения» и с созданием полновластного парламента, обеспеченного буржуазно-цензовым большинством. (…) Это дань частному, специфическому проявлению диктатуры капитала».
Словом, император Николай столкнулся с неведомой ему ранее силой.
А что Церковь? Защитила помазанника Божьего? Нет. Святейший синод на заседании 26 февраля отказался призвать православных мирян не участвовать в беспорядках и демонстрациях. 5 марта Синод распорядился во всех церквях Петроградской епархии многие лета царствующему дому «отныне не провозглашать».
«Диктатура капитала» обернулась созданием государства без сдерживающих начал. Царь был вынужден отречься от престола, полагая, что к власти придут ответственные люди. Временное правительство мгновенно отменило ограничительные для частного бизнеса порядки и оказалось бессильным удержать страну от распада.
Вспоминается восстание 1825 года, которым на целый век была ушиблена российская верхушка вплоть до Февраля, и его откровенная оценка декабристом Александром Розеном: «Восстание 14 декабря осадило Россию назад на полстолетия». А насколько отбросил Февраль? И был ли он неизбежен?
Уинстон Черчилль, которого к друзьям России не отнесёшь, пригвоздил Февраль и февралистов:
«Ни к одной стране судьба не была так жестока, как к России. Её корабль пошёл ко дну, когда гавань была в виду.
Она уже перетерпела бурю, когда всё обрушилось. Все жертвы были уже принесены, вся работа завершена. Отчаяние и измена овладели властью, когда задача была уже выполнена...
В управлении государствами, когда творятся великие события, вождь нации, кто бы он ни был, осуждается за неудачи и прославляется за успехи. Дело не в том, кто проделывал работу, кто начертывал план борьбы: порицание или хвала за исход довлеют тому, на ком авторитет верховной ответственности. Почему отказывать Николаю II в этом суровом испытании?.. Бремя последних решений лежало на нём. На вершине, где события превосходят разумение человека, где всё неисповедимо, давать ответы приходилось ему. Стрелкою компаса был он. Воевать или не воевать? Наступать или отступать? Идти вправо или влево? Согласиться на демократизацию или держаться твердо? Уйти или устоять?
Вот поля сражений Николая II. Почему не воздать ему за это честь?..
Несмотря на ошибки, большие и страшные, тот строй, который в нём воплощался, которым он руководил, которому своими личными свойствами он придавал жизненную искру – к этому моменту выиграл войну для России... Остановитесь и скажите: а кто же другой оказался пригодным? В людях талантливых и смелых; людях честолюбивых и гордых духом; отважных и властных – недостатка не было. Но никто не сумел ответить на те несколько простых вопросов, от которых зависела жизнь и слава России. Держа победу уже в руках, она пала на землю, заживо, как древле Ирод, пожираемая червями».
Император был незаурядным человеком. Именно он санкционировал переход к парламентской монархии и экономические реформы Витте и Столыпина. Можно предположить, что если бы он остался на троне, Россия двинулась бы по пути, который сегодня мы называем «китайским».
Воссоздание государства через грядущие великие потрясения, Гражданскую войну и новую модернизацию никто не мог предвидеть.
В ночь с 16 на 17 июля 1918 года в Екатеринбурге была расстреляна вся семья Николая. Он предполагал, что его могут убить, но надеялся, что детей не тронут. Ошибся. Идя на самопожертвование, он следовал вековой идее русского самодержавия: дело власти – самопожертвование во имя спасения народа, ибо народ греховен и может «безумно мнить о наличии в себе силы и мудрости неограниченной».
Какой вывод следует из этой истории? Автор оглядывается вокруг и спрашивает сам себя: есть ли сегодня в России что-то, напоминающее Февраль? Что думают в Кремле о взаимосвязи уроков Петра III, Александра II, Николая II, Сталина, Горбачёва, Ельцина?
Глубокое молчание.
Так и сказал
Посол Великобритании во Франции, лорд Френсис Берти:
«Нет больше России! Она распалась, и исчез идол в лице императора и религии, который связывал разные нации православной верой. Если только нам удастся добиться независимости буферных государств, граничащих с Германией на востоке, т.е. Финляндии, Польши, Эстонии, Украины… и сколько бы их ни удалось сфабриковать, то, по мне, остальное может убираться к чёрту и вариться в собственном соку».