Лев ПИРОГОВ
Сорок лет назад французский культуролог Ролан Барт опубликовал статью «Смерть автора». Речь в ней шла примерно о следующем.
В XIX веке сложилось представление об авторе как о человеке, который «пишет, что думает» и «думает, что пишет». Произведение для него – поступок, автор отвечает за свои поступки «всей жизнью». Текст равен личности. К середине XX века ситуация изменилась. Возобладало мнение, что «мысль изречённая есть ложь»: писатель думает, что хочет сказать одно, говорит другое, а получается у него и вовсе третье; пишущий находится как бы в состоянии аффекта и не может отвечать за то, что было сказано им в творческом беспамятстве. Привычный всем автор, величина постоянная, личность, приказал долго жить. На его место заступил «скриптор», то есть «записывающий», – фантом, возникающий лишь на момент письма.
«Я не я и хата не моя». Концепция сия весьма приглянулась порнографам и чернушникам. Скажем, пишет человек о том, как сладко убивать беременных женщин, а встретишь его на премиальном банкете: ну просто душка, «интеллигент высшей пробы». И оно бы ещё понятно (с кем только ни примирит банкет), так ведь нет: на людей «с убеждениями» банкетное сообщество косится, как на испортивших воздух. Дескать, тонкости искусства не понимают, из этого, дескать, «фашизм» развиться может. Ну да не важно. Вспомнить о «Смерти автора» меня заставила другая причина.
Взялся по совету товарищей за роман «Секта» модного нынче скриптора Алексея Колышевского. «Почитай, почитай, – говорят. – Тебе не понравится». Читаю. Нравится, хоть ты плачь! Грамотно, интересно, в меру умно (в специально отведённых местах), и так аж до 99-й страницы. Дальше, правда, бред нарастёт, но и девяносто девять страниц – шутка ли? Хочется пожать руку Мастеру. Заглядываю на последнюю страницу обложки, там написано: «Дневник автора в Интернете – http://тра-ля-ля».
Иду по адресу, чтобы пожать. А там... Мама дорогая, ещё один Захар Прилепин родился! Лысый мачо томно демонстрирует бицепсы и развевающиеся по последней моде пляжные трусы. Жалуется, как опостылело звездить на телевидении. Сквозь жалобы проступает гордость: видел аж саму Маню Манину! Ах, она такая невозможная дура... (Между прочим, Маня никакая не дура, она значится автором уже полудюжины книг. Вы пробовали написать хоть одну? Ну вот то ж.)
Полагаю, дело обстоит следующим образом. Интернет-дневник ведёт не Алексей Колышевский, а специальный литературный негр. Сидит в подвале на цепи и вытуживает: «Ах, вот эту кожаную курточку я купил в Сохо...» Чтобы, стало быть, писатель стал поближе к народу. Настоящий-то в другом подвале сидит. А для фотографий и вовсе актёр позирует.
Девяносто девять страниц закончились быстро. В меру приятный во всех отношениях автор скончался ровно на сотой, оставив горемыку-читателя наедине с горьким «сухим остатком». Силы зла, страшные масоны-сатанисты, поклоняющиеся козлу-Бафомету (они же по совместительству основатели и фактические руководители Соединённых Штатов), сражаются с силами добра, олицетворяемыми «Единым Богом» всех традиционных религий, но представляемыми почему-то исключительно агностиками и атеистами, преимущественно генералами ка-гэ-бэ. Сражаются они за «тетрадку в коленкоровом переплёте», в которую некий монах Авель записал ещё в XVIII веке пророчество о будущем России (теперь уже почти наступившем). В России восстановится монархия и первого царя новой династии будут звать... попробуйте догадаться... Дмитрий.
Итак, у меня две гипотезы. Первая, вульгарно материалистическая: роман писали как минимум двое авторов. Вторая гипотеза имени квантовой теории множества миров Хью Эверетта. Роман читали как минимум двое читателей: я и ещё один я, возникший в результате бифуркации вселенных, вызванной обращением к странице автора в Интернете.
Впрочем, в литературоведческом аспекте эта гипотеза ни к какому принципиально новому научному выводу не ведёт. Ситуация «смерти автора» совершила унылый круг. Вначале человек был в жизни «противоречив» (Лермонтов, Лев Толстой, Горький), в искусстве – глыба. Потом стало наоборот: в искусстве «противоречив», в жизни душка. Теперь всё вернулось к исходной расстановке. Есть, правда, отличие: всё-таки «противоречивый» Горький и Горький-глыба были одним лицом. О нынешних писателях этого с уверенностью не скажешь.
Иногда мне видится такая картина: где-нибудь в «тихом центре», в скромном двухэтажном особнячке, за дубовой дверью под ничего не значащей вывеской типа «Дополнительная канцелярия Бауманского района», сидят за столами райтеры. (Райтер – это скриптор сегодня.) К 9.30 съезжаются они на работу. Разбредаются по своим отделам («Акунин», «Колышевский», «Прилепин», «Донцова») и коллегиально трудятся над текущими проектами («Квест», «Секта», «Санькя», «Маникюрша для парфюмера»). Кто-то полирует диалоги, кто-то философские отступления. Уже готовую «Маникюршу...» надо ещё обязательно переписать от руки, этого требует издательская легенда: «Даша всё от руки пишет, потому что сама». В тепле, в сухе, не в обиде. Зарплата регулярная. Ни тебе головокружительных творческих взлётов, ни обескураживающих падений. Писатель? Сиди пиши.
Красиво?
Однако даже в этом допущении нет ничего принципиально нового. Литературоведы до сих пор не знают, сколько человек (и каких) трудилось над собранием сочинений Шекспира. А литературный анекдот, пародирующий спор разных древнегреческих городов за право считаться родиной Гомера, звучит так: «Знаете ли вы, что «Илиаду» и «Одиссею» сочинил вовсе не Гомер, а другой древний грек по имени Гомер? Кстати, тоже слепой».
Эпилог, написанный самой жизнью (мой только курсив). Поставив точку после слова «слепой», прочитал в Интернете следующее объявление: «Требуются двое фрилансеров для ведения трёх частных литературно-поэтических ЖЖ-блогов. Требуемые навыки: владение основными приёмами популяризации блогов; возможность поддержания определённого литературного стиля изложения материала»...
Комментарии: без комментариев.