…А ночью ангел светозарный
над крышей пламенел амбарной
и клялся мне, что до высот
моё он имя донесёт.
Марк Шагал
Эти провидческие строки великого художника могут служить эпиграфом ко всему его творчеству, и в частности к последней выставке – «Шагал», которая только что открылась в венском музее Альбертина – одном из крупнейших в Европе. В ретроспективе представлено около ста работ живописца, которые прослеживают его путь от начала ХХ столетия до 70 х годов: две войны, две революции, две эмиграции – во Францию и в военные годы в Соединённые Штаты.
В Альбертине Шагал частый и желанный гость, которому посвящают выставки. Есть он и в его собственной коллекции. Несколько лет назад музей развернул памятную экспозицию «Русские авангарды. От Шагала до Малевича», в которую вошли работы таких прославленных мэтров, как Кандинский, Гончарова, Ларионов, Петров-Водкин, Филонов, Серебрякова. Отечественные авангарды до сих пор поражают своим разнообразием и выходят далеко за рамки одного направления.
Хотя бдительные искусствоведы усматривали в его творчестве влияние примитивизма, экспрессионизма, кубизма, фовизма, сюрреализма и прочих «-измов», Марк Шагал, как и любой выдающийся астер, не вмещался в прокрустово ложе никакого течения. «Он всегда держался сам по себе, оставался исключительной личностью, стоял в стороне от всякого мейнстрима и ненавидел, когда на него навешивали тот или иной ярлык, – говорила нашему корреспонденту директор Музея Шагала в Ницце Анна Допффер. – Художник прекрасно понимал, что мир – это театр, в котором он играет свою уникальную роль».
Уроженец Витебска, он свои первые работы показывал в Санкт-Петербурге – в частности, в 1910 году в редакции известного арт-журнала «Аполлон». После Октябрьской революции его назначили комиссаром искусства в Витебске, где он создал художественное училище и стал его «председателем». Под его начало попали Казимир Малевич и другие несгибаемые авангардисты.
После недолгого правления Шагал пал жертвой «дворцового переворота», устроенного Малевичем. Он обвинил Шагала в том, что тот всего-навсего «неореалист», который носится с изображением людей и животных, тогда как подлинное «революционное» искусство должно быть «беспредметным» – то бишь абстрактным.
Шагалу пришлось спешно ретироваться в Первопрестольную, а затем перебираться со своим творческим репертуаром во Францию.
На берегах Сены он продолжал упорно писать Россию. «Париж – мой второй Витебск», – повторял художник. Действительно, остались прежними герои его парижских полотен, которые сегодня можно увидеть на нынешней выставке в Альбертине, – ангелы, влюблённые, скрипачи, шарманщики, почтальоны, кучера, коровы и лошади с петухами, равно как и цветы.
– Во многих его полотнах, написанных во Франции, так или иначе присутствует Витебск, – говорил мне его друг, художник Андре Вердье, – он словно никогда его не покидал. Так, возвратившись из России, Марк написал большое полотно на библейский сюжет «Возвращение блудного сына». На фоне Витебска изобразил старика, перед которым на коленях стоял его каявшийся отпрыск.
Видный французский искусствовед Жан-Клод Маркаде, специалист по русскому авангарду, объяснял автору этих строк, что поэтический мир Шагала близок есенинскому. Это прежде всего проявлялось в его любви к деревенским мотивам. Подобно другим русским художникам – Наталье Гончаровой, Михаилу Ларионову, Павлу Филонову, он вышел из лубка – народных картинок.
Шагал в молодые годы симпатизировал большевикам и называл Октябрьскую революцию одним из самых значительных событий в своей жизни. Полушутя-полусерьёзно он сравнивал себя в своей автобиографии «Моя жизнь» с вождём мирового пролетариата: «Ленин перевернул Россию вверх тормашками, как я всё переворачиваю на своих картинах».
По заказу известного парижского маршана Амбруаза Воллара он занялся иллюстрацией книг – начал с гоголевских «Мёртвых душ», Библии, басен Лафонтена. «Меня хоть и во всём мире считают «интернац.» и французы рады вставлять в свои отделы, – писал он на родину в 30 е годы, – но я себя считаю русским художником, и мне это приятно».
В начале 60 х годов Марк Захарович расписал плафон парижской Опера Гарнье, вернувшись к своим традиционным темам – полётам во сне и наяву. Запечатлел сцены из русских опер и балетов – «Бориса Годунова», «Лебединого озера», «Жар-птицы», которые перед началом спектакля рассматривает публика.
– Марк, который сам сочинял стихи, всю жизнь увлекался поэзией – Пушкиным, Блоком, Маяковским, Есениным. И вообще любил всё русское – литературу, музыку и, конечно, природу – берёзы и полевые цветы. Дома, разумеется, мы говорили только по-русски, – рассказывала мне его вдова Валентина Григорьевна Бродская-Шагал, которая пригласила меня на виллу в средиземноморском городке Сен-Поль-де-Ванс неподалёку от Ниццы.
В этом доме она с мужем прожила последние двадцать лет до его кончины. В 1973 году в Ницце Марк Захарович открыл Музей Шагала и тогда же по приглашению министра культуры Екатерины Фурцевой поехал на свою выставку в Третьяковку. Подарил несколько своих работ главной нашей галерее и Музею изобразительных искусств имени А.С. Пушкина. Тогда же Андрей Вознесенский встретил мэтра, с которым его связывала более чем двадцатилетняя дружба, стихотворением «Васильки Шагала».
Два года спустя 97 летнего художника не стало. К тому времени «ангел светозарный» давно сдержал своё слово и донёс имя Шагала до мира горнего, а мир земной – из первых уст – обо всём узнал от самого Мастера.
Юрий Коваленко, собкор «ЛГ», Париж
ЗНАЙ НАШИХ
В эти дни наш собкор в Париже Юрий Коваленко принимает поздравления с 80 м днём рождения. Выпускник факультета журналистики МГУ начинал работу в АПН. Впоследствии был собственным корреспондентом «Известий» в странах Юго-Восточной Азии – на Филиппинах, в Индонезии, Сингапуре, Таиланде и Малайзии, во Франции. В команде «ЛГ» Юрий Иванович не так давно, но уже хорошо знаком нашим читателям как автор интересных, по-настоящему эксклюзивных материалов. С юбилеем, коллега!