КАКОЙ СОЮЗ НАМ НУЖЕН?
Социальный статус современного писателя не определён
Несколько лет назад мне, в ту пору студенту филфака, один довольно известный писатель сказал странную, как я подумал, вещь. Он сказал, что мы, писатели, не являемся людьми служащими в привычном понимании этого слова и у нас даже трудовых книжек нет. Я тогда очень удивился: как это, писатель – и вдруг не служащий человек?! Бухгалтер – служащий, библиотекарь – служащий, секретарша – служащая. А писатель, оказывается, не служащий...
Но до начала 1990-х всё это не имело особенного значения. Писатели были людьми, социально вполне защищёнными. Раньше даже среди членов СП шутка такая ходила: что-де писатель должен за год непременно отболеть сто дней. Потому что Литфонд прежде оплачивал писателю больничный лист – в пределах ста дней в год – из расчёта по десяти рублей за день. Кроме того, писатель имел льготы в оплате жилплощади: двадцатью метрами своей квартиры он пользовался бесплатно. И это было очень справедливо, потому что это его рабочее место, его цех. Не платит же чиновник за кабинет, который он занимает. Не платит рабочий за площадь в цеху, в котором стоит его станок, равно не платит и за пользование самим станком. Точно так же писатель должен иметь бесплатное рабочее место.
Теперь часто приходится слышать, что Союз писателей и Литфонд – это паразитирующие организации-содержанки советской эпохи, доставшиеся нынешней власти наряду с прочими «долгами СССР» в качестве обременительного наследства. Но это совершенно неверное и, по всей видимости, кем-то не без умысла сфабрикованное и обнародованное провокационное мнение. СП с Литфондом не только не были нахлебниками государства – они, напротив, приносили огромную прибыль стране. До 1991 года существовало положение, согласно которому за исполнение любого литературного текста – по радио, на телевидении, в театре, от любых зрелищных представлений – Литфонд получал три процента от стоимости одного исполнения. Передали где-нибудь в Хабаровске по местному радио песню на слова, скажем, Виктора Бокова – будьте добры перевести три процента в Литфонд. А сколько этих отчислений набегало со всей громадины Советского Союза! Огромные средства Союз писателей получал от издательской деятельности. Кстати напомнить, в советское время книгоиздательская деятельность была второй статьёй для пополнения государственного бюджета после винно-водочной «монопольки». И в этом случае часть заработка писателя отчислялась в Литфонд. А некоторые издательства, как, например, «Литературная газета» или «Советский писатель», принадлежали Союзу писателей и целиком работали на СП. Всё это позволяло Литфонду жить безбедно и создавать для литераторов известный комфорт: не только оплачивать больничные, не только построить для них собственную поликлинику в Москве и дома творчества по всей стране, но и даже помогать улучшать им жилищные условия.
В 1992 году вся эта отлаженная финансово-хозяйственная система Литфонда рухнула. Издательства стали самостоятельными. Прекратились и перечисления от зрелищных представлений. Причём статус самого писателя оказался совершенно неопределённым. Без малейшего преувеличения можно сказать, что сейчас писатель в России не является членом общества. В сущности, он представляет собой некий деклассированный элемент сродни бомжу: больничный лист ему можно не брать вовсе, потому что никто его не оплатит, отпуска по этой же причине у писателя не бывает, ни малейших льгот, предоставляемых обычно работникам их профсоюзом, у писателя нет, потому что самого писательского профсоюза не существует. Неужели это законно, что целая профессиональная группа лишена самых элементарных социальных гарантий?..
Но мало того! Эта правовая и социальная неопределённость доставила писателям в последние годы ещё дополнительные неприятности в придачу к упомянутым. Пользуясь их полнейшей беззащитностью, разобщённостью, какие-то ловкие люди, не имеющие к литературе отношения даже в качестве читателей, захватили большую часть писательской собственности, которую собирали, создавали несколько поколений литераторов. И замечательно, какое оправдание своему ловкому приватизационному манёвру привели новые владельцы уникальной поликлиники Литфонда. «У нас было только десять настоящих писателей», – со знанием дела ответил как-то новый директор поликлиники тов. Фёдоров корреспонденту на вопрос последнего, а не совестно ли им столь беззастенчиво обирать писателей. Это следует понимать, видимо, так: кто вы такие, все прочие? Вы балласт для создания видимости солидной массовой творческой организации и забудьте думать про поликлинику. Истинно литературоведческий подход. Почему бы таким же образом не ограбить тогда инженеров? Вряд ли в российском инженерском корпусе наберётся более десятка Эдисонов. А много ли среди нынешних учителей Ушинских, а среди врачей – Филатовых и Бурденко? Взять бы и на этом основании разграбить профсоюзную собственность врачей, шахтёров, железнодорожников и т.д. Да если бы кто-нибудь покусился на собственность железнодорожников, их профсоюз, наверное, всю страну на дыбы поставил... Но своего жулью не отдал бы. Но у писателей нет такого профсоюза.
В своё время Литфонд решил преобразовать писательскую поликлинику в акционерное общество. И нашёл тогда компаньона в лице некой коммерческой фирмы, за которой было закреплено 45 процентов акций. Тогда же, а именно 20 мая 1992 года, был принят устав АО ЦПЛФ, в котором первым пунктом значилось, что «главной задачей является сохранение уровня обслуживания писателей – членов Литературного фонда и членов их семей на льготных условиях». Намерения, бесспорно, благие. И, казалось бы, совет акционерам да любовь. Но затем с этим АО стало происходить нечто невообразимое, едва ли не мистическое. 5 июля 1993 года на свет появились два документа. Первый протокол заседания совета директоров АО ЦПЛФ. И второй – протокол общего собрания Акционерного общества закрытого типа «Центральная поликлиника Литфонда». В первом протоколе зафиксированы переговоры членов совета директоров по поиску возможности увеличения финансирования поликлиники, причём подтверждаются условия владения акциями поликлиники дольниками: Литфонд владеет 55 процентами, а компаньон – 45. Второй же протокол фиксирует прямо противоположное: в состав пайщиков входит новая коммерческая фирма, и её доля теперь составляет 98 процентов акций! Под тем и другим протоколом – а они, напомним, датированы одним числом! – стоят подписи председателя совета директоров АО ЦПЛФ, председателя Литфонда В.Ф. Огнева. Сам тов. Огнев объяснял это чудесное явление так: второй протокол – монтаж двух самостоятельных документов. Под одной его частью, никак не ущемляющей долевого участия Литфонда в АО ЦПЛФ, он действительно когда-то подписывался, а вторая, совершенно грабительская часть, была злодейски «подклеена» к документу с его подписью. Сюжет прямо-таки детективный. Но цена этому триллеру – полное отчуждение писателей от поликлиники, построенной на писательские же средства.
Как-то я делал материал для газеты по проблеме этой самой поликлиники. Лет пять это уже было назад. И в Международном литфонде, куда я пришёл за сведениями, мне тогда сказали: у нас это труднейшее, ответственнейшее дело, эту тяжбу века ведёт наш юрист, ступайте к ней, она вам даст самую исчерпывающую информацию. Юристом МЛФ оказалась немолодая женщина. Всякие сомнения, появившиеся было в связи с этим обстоятельством, я поспешил от себя отогнать: что возраст! – главное в таком деле опыт, энергия, напористость, а этого всего ей, наверное, не занимать. Беседа наша была долгой и неторопливой. К концу рабочего дня я знал новейшую историю писательской поликлиники не хуже самого председателя Литфонда. Но кроме чувства безмерной признательности за оказанное мне внимание меня не оставлял, в общем-то, даже неблагодарный где-то (каюсь!) вопрос: а неужели рабочий день человека, не на жизнь, а на смерть сражающегося с похитителями писательской собственности, может целиком уйти на неторопливый пересказ этой эпопеи всякому газетчику? Но когда юрист хотела мне показать какой-то документ и не нашла его у себя на столе, – всё перевернула, но так и не нашла! – тут уж я окончательно понял, что поликлинику нам не отбить. Как можно что-то отбить, возвратить, отстоять, если акулам, обобравшим писателей и имеющим у себя подручными целое войско молодых, сноровистых, хватких адвокатов-виртуозов, противостоят юристы, не способные найти документ на собственном столе?!
Интересы писателей должны сейчас защищать самые квалифицированные и энергичные правоведы. Уровня Плевако. И действовать непременно под эгидой мощного, влиятельного, единого профсоюза. Только тогда ещё можно чего-то добиться.
Но появится или нет такой профсоюз когда-нибудь, неизвестно. Пока надо бы исходить из того, что есть.
А есть сейчас у писателей единственное их учреждение, ещё способное оказывать им кое-какое вспомоществование, – это Литфонд. После всех потерь, «приватизаций», прямых хищений Литфонд располагает теперь очень невеликими возможностями. Но всё-таки что-то он ещё в состоянии сделать – выдать писателю иногда хотя бы какие-то копейки, как говорится, на пропой души. Но, увы, в последние четыре года Литфонд практически бездействовал.
Дело в том, что прежний генеральный директор Международного литфонда тов. Гюлумян, лишённый своих полномочий конференцией МЛФ, решил не подчиняться конференции и самовольно оставаться в должности. Причём он предусмотрительно присвоил документы и печати МЛФ. И так всё это время повсюду и рекомендовался – гендиректором.
Целых четыре года длилось судебное разбирательство: кто должен возглавлять Литфонд – Гюлумян или новое руководство? Восемь раз столичный районный Савёловский суд принимал решение в пользу тов. Гюлумяна. И неизменно все восемь раз Московский городской суд затем отменял решения районного. Казалось бы, дело ясное: Савёловский суд по какой-то причине целенаправленно занимает сторону истца. Не может же столь высокая судебная инстанция, как Мосгорсуд, постоянно ошибаться, отменяя решения нижестоящих своих коллег?.. Однажды тов. Гюлумян – по недоразумению, что ли? – решился апеллировать к Верховному суду. Но Верховный суд, рассмотрев это дело, признал правомерность решений Мосгорсуда, окончательно, по сути, подтвердив ангажированность суда Савёловского.
Любопытный эпизод, характеризующий тов. Гюлумяна, произошёл как-то на одном из заседаний. Кто-то из зала заметил ему: почему вы так стремитесь быть писательским вождём – вы же не писатель! На что у Гюлумяна немедленно вырвалось ироничное: какое счастье! Фрейдистская оговорка. Истец горд, что он не писатель. Он-то нормальный человек. Не то что эти чудаковатые. Но при этом он великодушно готов управлять писательской собственностью. Кстати сказать, в период его законного директорства писатели и лишились самого дорогого из того, что у них было, крупнейшего алмаза в литфондовской сокровищнице, – своей поликлиники. И такой-то растратчик как ни в чём не бывало рвётся снова занять директорское кресло МЛФ. Это, кажется, по-простому называется: пустить козла в огород.
Наконец на каком-то энном судебном заседании было всё-таки определено: Гюлумян – самозванец, новое руководство – Ф.Ф. Кузнецов и И.И. Переверзин – законное.
Но что же дальше ждёт писателей? Нынешние возможности Литфонда почти равны нулю.
Много лет уже в Государственной Думе лежит законопроект о творческих организациях, который должен наконец придать писателям статус служащих людей со всеми их правами и гарантиями. Все эти годы этот закон почему-то не только не принимается, но и не рассматривается. И вот как сами законодатели относятся к нему. Право, это любопытно! Депутат Думы А.И. Лукьянов – сам, между прочим, поэт и член СП – в одном интервью на вопрос об этом законе ответил так: «Такой закон нужен, но вокруг него очень много споров, и он не творческий, а больше о материальном обеспечении художников. А если поэт сыт, хорошо обеспечен, я думаю, что ему писаться не будет. Он должен быть в омуте всех бед народных». Спасибо, конечно, за отеческое пожелание. Толстому с Тургеневым, да и самому Лукьянову, наверное, хорошо писалось потому, что они, обездоленные, испокон веку пребывали в омуте всех народных бед…
В старину русские люди говорили: подождём, пока Бог переменит орду. Видно, и нам придётся пока подождать. Но дождётся ли нынешнее поколение писателей прав хотя бы на элементарный больничный лист? По данным Международного сообщества писательских союзов, средняя продолжительность жизни современных наших писателей существенно ниже, чем в целом по стране, – где-то около пятидесяти лет. Конечно, мы подождём…
Дискуссия «Какой союз нам нужен?» порой даёт любопытные ответы на поставленный вопрос. Вернее – отсутствие ответов. А именно: «ЛГ» в своё время обратилась к первому секретарю правления Союза российских писателей С.В. Василенко с просьбой помочь нам в получении адресов и телефонов региональных отделений СРП. Мы поясняли, что эта «информация нужна нам для более полного и точного освещения работы местных отделений союзов писателей». Ответа не последовало. Кстати, литераторам, членам СРП, которые хотели познакомиться с уставом своей организации, тоже было в этом отказано. Из чего можно понять, какой союз нужен руководству СРП: покрытый плотной завесой таинственности, почти подпольный. Наверное, есть что скрывать… Мы же, со своей стороны, широко открываем наши страницы для всех отделений всех союзов писателей: пишите, сообщайте о литературной жизни, о радостях и проблемах. Давайте работать вместе.