Фильм Ромы Либерова «Сокровенный человек» возвращает нас к ощущению, что кино – это искусство, а не только кассовость, хайп и осваивание огромных бюджетов. Нам предлагается пристальный взгляд на явление, кадр за кадром создаётся целостная эстетическая картина. Фильм посвящён биографии Андрея Платонова и являет собой синтез между игровым и документальным жанром. Авторы ищут новый киноязык, так же как их герой искал новый язык в литературе.
Хронологически «Сокровенный человек» следует за этапами жизни писателя, каждому из которых предназначена соответствующая часть. Пространство фильма пропитано аллюзиями, метафорами, скрытыми смыслами и намёками. Расшифровывать их – настоящее удовольствие.
Один из эстетических пластов связан с инкорпорированием в биографический контекст поэтики Платонова. Здесь, конечно, на первом плане романтика железных дорог, острота паровозных гудков, запах шпал и вокзалов, бесконечность русского пути. Поэтична не только атмосфера, но и люди, работающие на железной дороге. Люди, среди которых Платонов взрослел и впитывал своеобразную романтику их быта. Именно из этих людей выросли платоновские образы, не лакированный рабочий класс, а прекрасный русский человек: мечтатель, труженик и поборник чудес.
Киноязык Ромы Либерова отличается обилием тонких деталей и впечатляющей широтой приёмов. Так, здесь активно используется мультипликация или просто стилизованные картинки, что-то среднее межу детскими рисунками и живописью примитивистов. Смыл в том, чтобы лишить киноповествование малейшего налёта псевдохудожественности, приблизиться к правде платоновского вербального мышления.
Мощным, но не антагонистическим контрапунктом звучит тема главной трагедии семьи Платонова. Это арест пятнадцатилетнего сына писателя по облыжному обвинению, как и в миллионах случаев в те кровавые годы Большого террора. С экрана звучат фразы из множества диких приговоров тех лет, когда кто угодно пытками и издевательствами мог быть доведён до признательных показаний и становился шпионом страны, в которой никогда не бывал, а порой и знал о ней лишь понаслышке.
Жестокий и бездушный тон следственных дел, канцелярит протоколов контрастируют с письмами Платонова, направленными в НКВД. В них – мольба облегчить участь подростка. Потрясающее впечатление производит послание Сталину, где Платонов пишет, что не может отказаться от сына, что это противоречит всей его природе. В то время, когда родственников принуждали отказываться от «врагов народа», такая позиция, да ещё изложенная письменно, есть акт высочайшей смелости. И перед самим собой, и перед эпохой. Без чего невозможен путь настоящего писателя.
Платон Платонов был освобождён из лагеря, когда ему было восемнадцать, но полученный в заключении туберкулёз не позволил прожить ему и двух лет. Андрей Платонов, ухаживая за сыном, сам заразится страшной болезнью, приведшей в 1951 году к его уходу из жизни. Когда с экрана звучит текст письма Платонова жене, написанного уже после смерти сына в его очередной день рождения, невозможно удержаться от слёз. И думаешь от тех, кто сегодня готов утверждать, будто сталинский режим представлял собой нечто едва ли не идеальное, что «был порядок», что те, кого сажали, мучали и расстреливали, «сами виноваты». Что движет теми, кто предлагает такую логику оправдания? Или доносчик в нашем человеке силён почти так же, как праведник? Не хочется верить…
Тонко решена в фильме тема взаимоотношений Платонова с советской литературной системой. Договор советского литератора с властью подписывался кровью. А трусость и нежелание бороться с жестокой и унизительной системой поражали как болезнь. Коснулась она даже Горького. Это следует из его ответа Платонову, который просит у классика помощи и совета, просит вежливо и даже униженно… Какое место в истории литературы занимают эти два писателя? Оба гении. Но какие разные репутации! Выбирайте, на чьей стороне вы…
Фильм Либерова ничего не навязывает. Он позволяет зрителям решать, в чём смысл той или иной метафоры. Когда с экрана на нас обрушивается современность, мы сталкиваемся с высоткой ХХI века на Садовом кольце – почти прямой цитатой сталинского градостроительного стиля. А когда звук начинает двоиться, возникает впечатление, будто мы смотрим фильм с озвучкой, но русский текст озвучивается таким же русским. Что это – символика непонимания народом своих гениев?
Думайте сами! Рома Либеров призывает нас быть активными, неравнодушными зрителями, не просто «пиплом, хавающим экшен». И это прекрасно! В последние годы казалось, что за нагромождением «притяжений» и «движений» мы больше не увидим тонкого, вдумчивого кино, в котором, кроме прочего, есть ещё и эстетический поиск.