В единственном, кажется, телевизионном интервью народная артистка СССР Фаина Георгиевна Раневская на вопрос критика Натальи Крымовой, что она искала, переходя из театра в театр, отвечает:
– Святое искусство.
– И нашли? – интересуется собеседница.
– Нашла. В Третьяковской галерее.
Святое искусство действительно прописано по нескольким надёжным адресам. Один из них – Московская государственная консерватория имени П.И. Чайковского. В конце декабря адрес сей украсили афиши с многообещающими именами. И одно действительно надежд не обмануло – в стенах родного учебного заведения играла австрийская теперь скрипачка, профессор Венской высшей школы музыки Дора Шварцберг. Она уехала из СССР лет сорок назад, но регулярно, за что огромное спасибо, навещает родные места. И любое её выступление – праздник. Без всякого преувеличения. Какая звучная, полнокровная у неё скрипка! Одушевлённая, дерзкая, яркая и нарядная. Не скрипка – скрипка-оркестр. Исполнялись четыре сонаты Брамса для скрипки и фортепиано. Дуэт – Дора Шварцберг и уже хорошо известный московской публике молодой пианист Константин Лившиц – с исключительной выразительностью, вдохновенно и поэтично напомнил нам прекрасные тексты австрийского композитора.
А в начале года Москву навестил один из победителей (III премия) XI Международного конкурса имени Чайковского английский пианист Фредерик Кемпф. Каждый его приезд, а они, к большому удовольствию меломанов, регулярны, свидетельствует о новых приобретениях способного музыканта. Приобретениях, разумеется, музыкальных, профессиональных. А счёт им он начал очень рано. Уже в восьмилетнем возрасте играл с Лондонским Королевским филармоническим оркестром. А уж к моменту нынешнего концерта, пожалуй, нет именитого коллектива в мире, с которым у него не было бы творческих связей. На сцене Большого зала Консерватории Фредерик Кемпф играл Баха, Шопена и Рахманинова. Несомненной удачей стал Бах. Благородный Иоганн Себастьян, скорее всего, предвидел, какое количество музыкантов в будущем будет пытаться разгадать смыслы его сочинений, и великодушно оставил такую совершенно неисчерпаемую возможность всем. В Партите ‹ 6 и Чаконе размышления Кемпфа были подлинно глубокими, философичными, вызывающими такое же внимание со стороны зала: абсолютная тишина и в полной гармонии с высоким искусством пианиста прекрасные мыслящие лица слушателей. Не удался музыканту, на мой взгляд, Шопен. Соната ‹ 2 получилась какой-то дежурной, формальной и никаких чувств не вызывала. Чувства отдыхали. Как бы Шопен без Шопена. Наверное, был не его вечер.
В январе начался и только что закончился Четвёртый Международный конкурс пианистов имени А.Н. Скрябина. Один из самых авторитетных в России. Скептики утверждают, что конкурсы себя изжили. А нынче и вообще конкурсов больше, чем конкурсантов. Какая-то доля правды в этих замечаниях есть. Но жить без конкурсов – значит не развиваться. Да, скрябинский музыкальный турнир привлёк в основном силы молодых российских музыкантов. Какими они были? Смею предположить, не совсем теми, на которые рассчитывали организаторы. Так бывает. Иногда – одни выдающиеся таланты, не знаешь, как призами распорядиться. А иногда – добротный, но всё-таки средний уровень. Но ведь конкурс – это лишь самое начало. И, как правило, хороший, обнадёживающий шаг вперёд. Другое дело – что после конкурса? Как правило, ничего. Только новая «прибавка к жалованью»: на афишах станут писать – лауреат международного конкурса. Приятно, но мало. Почему бы победителям самых престижных российских конкурсов не оставлять в качестве подарка за каторжный труд возможность выступить в лучших концертных залах страны и с лучшими оркестрами? Ни в одной столице мира нет такого количества симфонических оркестров, как у нас. А на афишах – одни и те же имена. То ли менеджеры бестолковы и неинициативны, то ли руководители оркестров не очень заинтересованы в поддержке ярких молодых музыкантов, то ли столичная музыкальная тусовка не жалует чужаков... Жаль, что в культурных ведомствах страны этот вопрос никого не волнует, а государству не следовало бы поддерживать финансово те коллективы, у которых подобного стремления нет. Сразу бы вспомнили о лауреатах.
Как замечательно у нас относятся к спортсменам! Победил – вот тебе «навороченная» машина, да ещё и квартира в придачу. Уж не говорю о специальной форме и всяких льготах. А музыканты? Что, побеждать на самых престижных мировых конкурсах легче, чем забить полтора мяча в ворота? У нас в России есть, слава богу, выдающиеся молодые музыканты, некоторые из них, возможно, будут определять исполнительский уровень в мире в ближайшие десятилетия. Но ни у кого из них нет приличного инструмента. Неужели это большая проблема – поддержать исключительно талантливого человека не дачей и машиной, а рабочим инструментом – хорошим роялем иди скрипкой – от имени правительства, которое, как без устали твердят политики, измучилось в думах о благе народа.
Думаю, у нас не скоро появится президент страны, играющий на фортепиано, чтоб подхалимы-
чиновники тут же побежали бы за роялями, как нынче за теннисными ракетками и татами. Но и сейчас где только не стоят без всякого толка «Стейнвеи»: в офисах у всяких Плюшкиных, не разумеющих нотной грамоты и засыпающих на первом такте любого произведения, у каких-то будто бы имеющих место в действительности композиторов (один из предводителей которых назвал свою собаку Моцартом. Зачем, скажите, пожалуйста, этому человеку рояль?), в домах всевозможных приёмов. Стыдно! Кто-то должен всё-таки вспомнить, что Россия – страна выдающихся музыкантов-исполнителей. И мы можем потерять их так же легко, как уже теряем образование, науку и многое в культуре...