ЧИТАЮЩАЯ 
МОСКВА
Юрий Казаков. Вечерний звон: Собрание сочинений в трёх томах. Том третий: (повести, рассказы, путевые, дневниковые, литературные заметки, письма). – М.: Русскiй Мiръ, 2011. – 640 с. – 2000 экз. – (Русскiй Мiръ классики).
Вышел третий том Собрания сочинений замечательного русского писателя Юрия Казакова. Здесь опубликованы незавершённые повести, наброски рассказов, литературные заметки, дневниковые записи, избранные письма. Юрию Казакову посвящали стихи его друзья-поэты – А. Вознесенский, Е. Евтушенко. Его неповторимый талант ценили К. Паустовский и Г. Адамович, чьи письма опубликованы в издании. Целый раздел составили воспоминания о писателе Ю. Трифонова и Г. Семёнова, М. Рощина и В. Лихоносова.
Последние 15 лет жизни Казаков фактически провёл в молчании, вызывая недоумение и скороспелые «диагнозы» критиков. А вскоре после смерти началась печальная пора забвения. Автор предисловия к тому А. Панфилов связывает это с тем, что Казаков ушёл из жизни через две недели после кончины Л.И. Брежнева. Сменились эпохи, и в скачках непредсказуемого реформаторства стало не до тонкой, словно бы подёрнутой северной дымкой прозы Ю. Казакова с её многоплановостью и смысловой полифонией. В общем, «пришли иные времена, / Взошли иные имена».
«Нет худа без добра, – пишет А. Панфилов. – В этой ситуации как-то безошибочно определился круг мастеров, завершающий двухвековой путь русской классики. И в этом ряду одной из ярчайших звёзд является Юрий Казаков». Его интуитивные прозрения, его «замкнутость» в малой форме – жанре лирической новеллы (попытку выхода за границу жанра можно считать состоявшейся только в пронзительном «Северном дневнике»), казалось бы, сегодня должны ограничить читательский круг. Нынешний читатель привык либо к сюжетам «прямого действия», либо к чистому самовыражению автора, которому, кажется, вообще всё равно, будут ли его читать. Произведения в жанре романа давно пишутся в расчёте на членов жюри разных премий. Юрию Павловичу это наверняка было не по душе.
Однако тиражи предыдущих двух томов Собрания сочинений не залежались на полках. Хочется верить, что и последний том найдёт своего читателя. Рука мастера, великая русская школа словесной живописи чувствуются даже в беглых набросках: «В апрельском, ещё сквозном, лесу всё было так напряжено, так переполнено, что пень от спиленной зимой берёзы был покрыт розовой шапкой пены, а рядом корень этого пня пустил по земле целый ручей сока, и к этому ручью со всех сторон слетались пчёлы, шмели, первые бабочки и ползли муравьи».
Проза Юрия Казакова похожа на такой вот сквозной и полный жизни весенний лес.