Стекла замёрзли-то как. Ни черта не видать. Но так же неинтересно – целый час куда пялиться… На пассажиров, что ли? На этих придурков? Поналезли тут, даже сидеть мешают. Ходить пешком надо. Полезно, кстати. Совсем, блин, народ обленился.
Ой, спать-то как хочется, сил нет. Что за страна такая – по ящику всякую чушь до пяти часов утра крутят. И мы это должны ещё смотреть! А потом ещё и мучиться…
О, бабка лезет. Хотя не-е, это не бабка. Бабкой она ещё при царе, однако, была, а то, что сейчас, – это даже человечество не придумало, как называется. Куда это она, интересно, лыжи навострила, в таком-то возрасте? Уж не на кладбище ли? А то старики последнее время экономные пошли, неудивительно, что и на кладбище сама. Ой, грех, грех, что это я, нехорошо!
А что это место это ей никто не уступает? Вон сопляк сидит, рожу заворотил! Совсем обнаглела молодёжь. Года на два младше меня, а уже ни стыда, ни совести. Да-а, недаром их потерянным поколением называют.
А этот мужик. С виду совок совком, вроде и воспитанный должен быть, а тоже ведь. И что за мир такой…
Что, самому уступить, что ли? Бабка же всё-таки. Да и люди посмотрят, подумают: «Вот какой молодец, воспитанный. Не то что вон тот сопляк вон с тем мужиком».
Да ведь стоя придётся ехать… Целый час. Час! А бабке уже посидеть, постоять – не один ли хрен. Да и сядет-то, поди, не встанет потом. Ещё и виноват останешься.
А молокосос-то хорош, а? Пялится в окно и пялится, чего пялится, оно ж замёрзшее! Наглец. Вот дать бы по башке ему, чтоб знал.
Ну никто не уступает, что за народ пошёл?! Придётся, видимо, мне все-таки. И люди оценят…
– Бабуля…
О, выходит уже бабуля-то. Вышла.
Оно и хорошо, наверное, а то стоя, да целый час.
А сопляк-то, а? Ну даёт…
Дмитрий ЗОТОВ, ЧИТА