Борис СИРОТИН
***
Я лишь слово сказал о любви,
А ведь клятву давал – ни полслова,
Не лови ты меня, не лови
В эти рваные сети былого.
Нет из прошлого ранящих стрел,
И поймёшь ты, что это не дело,
Коль увидишь, как я постарел,
Как душа ко всему охладела.
Только в вешнем тяжёлом чаду,
На знобящей черте ледохода
Незаслуженной радости жду,
И смеяться, и плакать охота.
БЛАГОДАТНОЕ
Снизошёл благодатный огонь –
Значит, наша история длится.
Протяни, коль не страшно, ладонь,
Лишь пронзится, не испепелится.
Я увижу все жилки твои,
Как у листьев осеннего клёна,
И сказать захочу о любви
Торжествующе и опалённо.
Но, наверно, опять промолчу,
Ибо этот огонь так далече.
Лишь откроюсь Господню лучу –
Он ведь тоже пронзает и лечит.
Божий луч пробежит по крови,
От греха очищая и смрада.
Я хотел бы кричать о любви,
Только крика об этом – не надо.
***
Моя подруга заболела,
И я живу, едва дыша,
Как будто бы лишился тела –
И плачет голая душа.
Не венчаны и не женаты,
Не то чтоб дьявольской пятой,
Но страстью были мы распяты,
Греховною, а не святой.
Быть может, в этом-то и дело,
А я простак, хотя и сед…
Моя подруга заболела,
Но, Господи, Ты милосерд!
Прости нам сотрясенья плоти
В объятьях сладострастной тьмы!
Мы думали, что мы в полёте,
Когда в паденье были мы.
…Она стучалась так несмело
И осторожно в дверь мою…
Моя подруга заболела,
Неужто же не отмолю…
***
Так хочется, чтоб кто-то пожалел,
И тут ж отвращение – не надо!
Пока от головы до ног я цел
И не смущаюсь пристального взгляда.
Как эта дама пристально глядит,
И стало быть, не всё ещё пропало,
Но мне ведь просто взгляда мало,
мало…
И разгорелся волчий аппетит.
Но это только шутка, не всерьёз,
И в молодости не был волком серым,
И хоть седою бородой оброс,
Не может быть поэт пенсионером.
И вот брожу среди нагих аллей,
Лишь под ногами шорох листопада.
И Господа прошу я: пожалей,
Ведь мне других жалеющих не надо!
ТЕБЕ НЕ ОДИНОКО?..
Скажи, тебе не одиноко,
Когда вокруг унылый вид
И осени пустое око
В окно так пристально глядит?
И ни о чём ты не жалеешь
И просто не глядишь в окно,
У батареи руки греешь,
И жизнь идёт, как быть должно?
А я жалею, так жалею,
Клоню тяжёлую главу,
Я прошлым тягостно болею,
Хоть настоящим и живу.
И нежно женщина другая,
Тишайшую простёрши власть,
Слова находит, помогая
В тоску мне вовсе не упасть.
Она мне говорит: ты сильный,
Тебе ли жизнь не по плечу?!
А я свой плащ тяжёлый, пыльный
Печально по земле влачу.
Я жизнь люблю, да только связи
С ней год от года не прочней.
И столько под ногами грязи,
Что словно искупался в ней…
БОКОВОЙ ПРИДЕЛ ХРАМА В ПЕРЕДЕЛКИНЕ
Прекрасней я лика не видел,
Вошедши в придел боковой:
Какой удивительный выдел
Не кисти – Природы самой!
Как будто явилась потреба
Божественный образ создать
У Воздуха, Солнца и Неба,
Чтоб людям нести благодать.
В церковном приделе, как в келье,
Пречистая Дева живёт,
Пред Нею в тоске ли, в веселье
Строжает душа, но поёт.
И губы сложились упрямо,
Чтоб с Нею один на один
Вдруг выдохнуть: Матушка, Мама,
Вот я, непутёвый Твой сын…
***
«Болящий дух врачует песнопенье», –
Сказал поэт, и я ему вослед
Сейчас пишу своё стихотворенье
Как исцеленье от духовных бед.
Но нынче петь без остановки надо,
И выхода иного, видно, нет, –
Чтоб приподняться головой из ада
И хоть на миг увидеть горний свет.
***
Оля, видишь, как рано темнеет,
Как туман повисает вокруг?
Даже бодрое сердце немеет,
Издаёт еле слышимый стук.
У меня ощущенье такое,
Что всю жизнь этой тьмою влеком,
Хоть избалован Волгой-рекою
И доверчивым тёплым песком.
Я люблю летний полдень палящий,
Но вот даже у Волги спроси, –
Скажет, сумерки непроходящи,
Постоянны они на Руси.
Возмужали мы в сумерках этих,
Возмужали и дети давно,
Но росли они, их не заметив,
Это зрение редким дано.
Слава богу, что так, а не этак,
Слепота тоже дар непростой…
Оля, слышишь скрипение веток?
Тьма пришла на великий постой.
***
Мне приснилось, что я молодой,
В тесной келье своей не скрываюсь,
Ледяной обливаюсь водой
(Впрочем, я и сейчас обливаюсь).
Только после облитья сего,
Чтобы мысли о прошлом воскресли,
Взять блокнот, ну а лучше всего –
С чашкой чая устроиться в кресле.
И припомнить, что был молодым,
Одевался, конечно, по моде,
Стиль держал, хоть случалось –
и в дым…
Да и ныне держу ещё вроде.
Только мягкое кресло само,
Только эта уютная келья,
Словно в прошлые годы письмо, –
В нём сквозит напускное веселье.
До веселья ли, братья-года,
Хоть крепки ещё женщин объятья.
Но посмотришь туда и сюда –
Пустота, где вы, милые братья…
Хоть по-бабьи порой голоси,
Не откликнется молодость зову.
Было полным зерно на Руси,
Ныне ветер гоняет полову.
***
Как настойчиво зяблик поёт,
Им озвучены липы глубины,
И размашист засохший помёт
На балконе – помёт голубиный.
Лето, лето – свиданий пора,
И моя ещё песня не спета,
И всей шумной листвою двора
Жаркий ветер приветствует лето.
Я сбегаю к манящей реке,
Что излучиной каждой знакома,
И отрадно мне, что вдалеке
Раздаётся ворчание грома.
Свет креста на холме, словно глас,
Как высокий напутственный голос,
И отрадно, что в поле сейчас
Наливается крепостью колос.
И близка мне печаль деревень
В знойный час, где под рокот мотора
Золотая российская лень
Тяготеет над ширью простора.
Лето, лето, твой срок невелик,
И, хоть жизнью не очень обласкан,
Я в твоей мастерской – ученик,
Век учусь твоим солнечным краскам.
ЯЙЦО
Мне в одиночестве ютиться,
В прозрачно-твёрдой скорлупе,
В яйце, чудовищною птицей
Снесённом на моей тропе.
Она огромными крылами
Взмахнула, посбивав листву,
И быстро скрылась за холмами,
И я в яйце с тех пор живу.
Мне здесь не холодно, не жарко,
Не жаль, что кончен трудный путь,
Лишь одного бывает жалко,
Что некому упасть на грудь,
Облить холодными слезами
Живое чьё-нибудь лицо…
Вы за холмами, за лесами
Найдёте ль жуткое яйцо?
Качусь то к северу, то к югу,
Вдоль, поперёк, и не найти
Меня ни недругу, ни другу
На неуверенном пути.
Друзья, враги… пустое дело
Взывать к оставшимся в былом.
Давно та птица улетела,
Махнув чудовищным крылом.
И всю страну большую видя
Через броню, сквозь скорлупу,
Не слышу голоса я: «Выйди
И встань на твёрдую тропу!»
Так и качусь с тоской весёлой
Страной неведомо куда
И только слышу: плачут сёла
И в буйном крике города.
***
Как хорошо промокнуть под дождём,
Как весело пронзают стрелы
Твоё жарой измученное тело,
Как весело и сам вбегаешь в дом,
Обсох и пьёшь горячий крепкий чай
И вписываешь в старую тетрадку:
«Как хорошо всё то, что – невзначай,
Что вопреки унылому порядку!..»
А ты не молод, голову уже
Так трудно утром поднимать
с подушки
И бытия забавные игрушки
Всё более тебе не по душе:
Разлуки, встречи, пьянство и не пить
Обет, который ты держать
не в силах.
И женщины… их очень много, милых,
Но ни одну уже не полюбить.
Но дождь… Что – дождь? –
вода, и все дела,
Однако он недаром свеж и громок.
Такое чувство, будто бы стрела
Застряла в сердце, иль,
точней, обломок.
И хочется движенья – наплевать
На телевизор, даже и на книги,
Какие-то таинственные миги
Вдруг начали тобой повелевать.
Ты что-то ищешь,
всё чего-то ждёшь,
Бежишь куда-то, прочь,
тоска-кручина!..
Неужто же причина – просто дождь?
А что – вполне небесная причина!
САМАРА