Светлана Алхасова
Выпускница отделения художественного перевода Литературного института им. А.М. Горького. Автор рассказов, новелл, эссе, этюдов, а также повестей: «Сталинский шоколад», «Три осенних дня в «Норд-Осте», «Когда уходит лето», опубликованных в «Литературной России», сборнике кавказских авторов «Под тенью чинары», издании Клуба кавказских писателей «Литературный Кавказ», журнале «Литературная Кабардино-Балкария», «Мегалог», вышедших отдельными книгами в книжном издательстве «Эльбрус» (г. Нальчик). Член Союза писателей России. Доктор филологических наук, ведущий научный сотрудник Кабардино-Балкарского института гуманитарных исследований.
__________________________________________________________________________________
В конце ноября 1942 года немцев выгнали из Псыгансу, а потом и из Кабардино-Балкарии. Следом вошли советские части. Колоннами, с полевой кухней, орудием они шли мимо ворот. Спускались вниз, в речную долину, вброд переходили речушку Псыгансу, по подвесному мосту шли через Черек и уходили через лес в Аушигер, на Кашхатау и дальше в горы, к Эльбрусу.
Во двор наны набилось десятка три советских солдат с командирами: передохнуть, поесть, перевязать раны.
Загорелый до черноты, с обветренным волевым лицом и потрескавшимися губами командир отряда у рукомойника начал расстёгивать китель, но он почему-то прилип к нему намертво. Тогда командир с силой дёрнул его, и стоявшие рядом нана и её дочери наготове с тазом и кумганом*, наполненным тёплой водой, ахнули разом: под рубахой оказалось сложенное слоями и прилипшее другой стороной к груди командира красное знамя. Из лёгкой раны кровь запеклась, и знамя было не оторвать от груди командира. Тогда нана побежала и сняла с плиты тёплое козье молоко. Командир, которого звали Николай Петрович, кусал губы, превозмогая боль, когда знамя всё-таки отмочили и оторвали от его тела. Знамя было мятое, всё в чёрной высохшей крови, от него шёл острый запах мужского пота.
– Давайте я его постираю, – предложила старшая сестра Амида.
– Нет, – ответил Николай Петрович, – это спасённое знамя отряда, а грязь и кровь на нём – это его ордена, – с усталой улыбкой прохрипел командир. – А вот мне бы не помешало обмыться и рану перевязать...
В дальнем углу двора, на деревянной полуразвалившейся скамье лежал молоденький солдат, возле него, беспомощно разводя руками, с котелком стоял, по-видимому, его товарищ и рядом с ним Амида с широко раскрытыми испуганными глазами. «Сюда, нана, сюда!» – махала она рукой.
Нана подошла и глянула на солдатика: тому едва восемнадцать, не больше, а ранение у него тяжёлое, редкое: пуля застряла в ротовой части так, что солдат не мог ни говорить, ни шевелить челюстью. Звали его Ваня, но все называли Ванечкой за то, что был младше всех в отряде.
Нана села рядом с ним на низкий табурет, осторожно положила к себе на колени голову Ванечки и ложкой медленно стала закладывать ему в рот домашнее кислое молоко – шху. Она старалась затолкать ложку поглубже, чтобы солдатику легче было проглотить его без усилий челюсти и лицевых мышц. Ваня молча благодарными глазами больших светло-голубых глаз смотрел на нану. А та приговаривала по-кабардински: «Шхэ, си псэ, си щIалэ ц1ык1у!» – «Ешь, мой мальчик, ешь, мой сыночек!» А взгляд Ванечки одновременно выражал боль, страдание, ужас и бесконечную благодарность этой кормящей его женщине. Эти необычайно голубые, василькового цвета глаза юного русского солдата и взгляд – встревоженный, но одновременно выражающий готовность идти до конца, до победного конца – пусть ценой жизни.
Этот взгляд запомнился стоявшей рядом маленькой Амиде на всю жизнь.
____________________
*Кумган – сосуд с длинным узким горлом, похожий на кувшин, но изготавливается из серебра или из меди.