Изобразительное искусство Республики Башкортостан, несмотря на свою молодость (родилось оно лишь после октября 1917 г.), по художественным достижениям имеет неплохой, как сегодня говорят, рейтинг в России. Многонациональный состав, скрещивание особенностей целого ряда школ, где учились современные мастера искусства, – всё это дало свои плоды во второй половине XX века. В республике проявили себя яркие творческие индивидуальности, чей вклад в развитие искусства Российской Федерации ещё ждёт своей оценки.
Значительную часть Союза художников Башкортостана представляют русские художники. В их произведениях можно увидеть не только красоту природы края, портреты выдающихся сынов и дочерей башкирского народа, но и художественное воплощение глубоких размышлений о судьбе и людях большой Родины – России.
Один из них – Алексей Александрович Кузнецов, орденоносец, заслуженный художник Башкирии (1927–1990). В 27 лет Кузнецов написал знаковое монументальное полотно «Допрос Салавата», не раз репродуцированное в печати 50-х годов, с ярким образом героя башкирского народа Салавата Юлаева, сподвижника Емельяна Пугачёва.
Кузнецов работал во всех жанрах живописи. Есть у него и и сатирические, символические, постмодернистские работы, абстрактные композиции «Оборотни», «Чудище», «Иерихонские идолы» и другие. Последние получили доступ к зрителю лишь в период перестройки. Все картины этого художника из Уфы имеют общую основу – выражают боль и гнев мастера, накал драматических страстей. Оригинальный стиль исполнения, мучительные думы о «самом главном» – всё это отличает вдумчиво-взволнованный живописный почерк Кузнецова.
Вот полотно «Бабушка Евдокия». Здесь найдено верное пространственное решение композиции. В центре мощная фигура старухи, как бы нависающая над зрителем всем грузом прожитых и пережитых лет. Слева, за стеклом как бы опрокинутого окна в широкой белой раме, видны чёрные с белыми окошками домики, над которыми вырастает плоский стройный силуэт белого православного храма. Над его куполом возвышаются шапки уральских холмов с приютившимися у их подножья домишками, тоже со светящимися оконцами. Чуть поодаль – лошадь, кормящая жеребёнка. А над согнутой спиной старухи, на чёрной стене, весёлые часы-ходики. А в обрамлении белого платка – густо иссечённое морщинами лицо с сомкнутыми губами и тяжёлым взглядом напряжённых глаз. Конечно, это 
своего рода гротеск, сгущение мучительных, горьких сторон жизни. Вот массивные, изуродованные тяжёлым трудом руки старой женщины. И как бы в противовес – её светлая, с лёгкими широкими складками блуза. Образ, сюрреалистически жуткий, но просветлённый мудрым смирением перед вечным миропорядком, обретает символический смысл. Вырастает иное, иррациональное пространство, где читается вселенское движение. «Бабушка Евдокия» будто говорит о том, что человек в мире обречён на страдания, но всё же он прекрасен… Картину, казалось бы, следует отнести к жанру портрета. Но произведение это гораздо более ёмкое, рождённое сложившимся мировоззрением автора, его чутким сердцем.
В эти же годы сквозное ощущение драматизма жизни человека приводит живописца к сюжету ещё одного полотна. В конце 60-х годов Алексей Александрович с другом, известным русским художником, тоже из Башкортостана, Борисом Фёдоровичем Домашниковым, предпринял поездку по древнерусским городам: Суздаль, Владимир, Новгород… Особенно захватили душу фрески Ферапонтова монастыря. Кузнецов привёз много этюдов. Художника увлекла быль или легенда о трагической истории, связанной с именами строителей собора в Москве. И как бы сама собой сложилась в воображении, а затем и на холсте, целостная композиция – «Барма и Посник». История гласит: в XVI веке, в царствование на Руси Ивана Грозного, был воздвигнут в Москве, на Красной площади, известный сегодня всему миру собор Василия Блаженного. Царь, восхитившись сим созданием двух зодчих, якобы повелел ослепить его творцов, дабы не построили они что-либо, способное соперничать с этим собором. Сердцем и кистью откликнулся художник на эту трагедию. В построении композиции большую роль играет рисунок, контурная линия и своеобразная пластика. На чёрном фоне холста светящейся линией обрисованы две головы, в профиль и в фас, словно сошедшие с иконы, удлинённых пропорций, с чёрными провалами глаз. Рядом, третьим небольшим выступом, изящные очертания длинных пальцев руки, сжимающей посох. Завершает композицию чёрный диск рядом с их головами, символизирующий потухшее в глазах гениальных строителей светило. Обаяние полотна достигается гармонией рисунка и цвета. Фактура изображённых фигур напоминает деревянную резную скульптуру, имеющую фольклорные корни.
В эстетике этих двух картин – сложное, духовно выстраданное мироощущение самобытного талантливого художника.
, заслуженный работник культуры Республики Башкортостан