Прошло всего тринадцать лет после первого в мире киносеанса – в Париже 28 декабря 1895 года, и синематограф, или Великий немой, как вскоре его начали называть, добрался до уездной Коломны. На Масленицу в городе всегда устраивались гулянья с каруселями, качелями, шутовскими балаганами и цирком на базарной площади. Именно на такое гулянье в 1908 году какой-то канувший в безвестность предприниматель привёз невиданный аппарат и на белом полотне в своём балагане показывал фильмы (слово это тогда относили к женскому роду). Первой фильмой, которую увидели коломенцы, была киносказка «Кот в сапогах» – французская, фирмы «Гомон», до сих пор, кстати сказать, процветающей. До титров кино ещё не доросло, и потому владелец киноустановки, напрягая глотку, давал пояснения: «Вот сейчас по берегу реки поедет карета короля!» После нескольких сеансов он сорвал себе голос и рычал сиплым басом, но это не мешало восторженному восприятию публикой невиданного чуда.
Как был устроен сей кинобалаган, доподлинно не известно. В городе тогда отсутствовала электросеть – только промышленные предприятия имели свои автономные источники электроэнергии. Видимо, и владелец «синематографа» располагал какой-то энергоустановкой. Возможно, всё было как у героя Евгения Леонова в фильме «Гори, гори, моя звезда», где Пашка-киньщик, приспособив к примитивной динамо-машине велосипедную передачу, демонстрировал фильмы, вырабатывая ток верчением педалей и одновременно крутя ручку проектора.
В том же 1908 году на углу Спасской и Пятницкой улиц (ныне дом 5 по Пушкинской улице) в Коломне открылся уже первый стационарный кинематограф. Его владельцем был господин Шведов – предприниматель, располагавший подходящим помещением. Раньше он сдавал в этом доме зал для банкетов и собраний, но, побывав на сеансе в кинобалагане, решил сам разрабатывать золотую жилу нового зрелища. Переоборудовав банкетный зал, Шведов открыл синематограф «Прогресс», где фильмы могли смотреть одновременно двести человек. Первое время регулярных сеансов не было – кино начинали крутить по мере заполнения зрительного зала. А время ожидания скрашивал граммофон, стоявший на тумбе в фойе.
Предприятие Шведова работало успешно, и вскоре у первопроходца появились конкуренты – в разных местах города открылись синематографы «Рим», «Венеция» и «Россия». Всюду крутили главным образом иностранные фильмы с русскими субтитрами – под музыкальное сопровождение пианино и граммофонов, которые заглушали неприятный треск аппарата. За один сеанс показывали программу из нескольких коротеньких фильмов – видовых и игровых. Обычно один из фильмов был гвоздём программы – чаще всего «мелодрама с эротическим уклоном». Подобно нынешним дням, этот жанр сразу стал самым популярным. Зоркий взгляд педагогического начальства быстренько узрел в этих фильмах опасность пагубного влияния на подрастающее поколение, и коломенским гимназистам и учащимся казённых школ было строжайше запрещено их смотреть. Эта линия, как мы знаем, оказалась бесконечной – «детям до 16…» в кинотеатрах нашей молодости, соответствующие значки в нынешних телепрограммах. Но запреты всегда оказывались слабее любопытства…
До крайности простенькое, доступное пониманию любого человека содержание фильмов тех лет и относительная дешевизна билетов (10–20 копеек) сделали кино самым демократичным развлечением; в зрительном зале рядом усаживались купцы и извозчики, чиновники и рабочие. Те, кто считал себя интеллектуалами, брезгливо морщили носы и отказывались признавать новое зрелище искусством, но в кино всё равно ходили. Так, заметим, было и в России, и на Западе (есть у Голсуорси забавный рассказ на эту тему). Ну а молодёжь быстро оценила возможности затемнённых кинозалов как места свиданий…
Кинематограф быстро сформировал своих звёзд, и корону первого из них носил в те годы, несомненно, комик Макс Линдер. Это был воистину предмет девичьих грёз и кумир юношей. Доподлинно было известно, что фирма «Патэ» платит ему миллион франков в год, что сам он спортсмен и постоянно тренируется, чтобы быть в форме. В 1913 году Макс Линдер приехал в Россию на гастроли, и встречали его не менее восторженно, чем в наши дни Мадонну или Майкла Джексона. Увы, если бы тогдашние поклонники Макса Линдера могли заглянуть чуть вперёд, они бы узнали, что через год он станет врагом. Когда началась Первая мировая война, великого комика как подданного Германской империи призвали в немецкую армию. Между тем русская публика не воспринимала его как немца – эльзасец Макс Линдер и по крови, и по воспитанию, и по характеру был скорее французом. Когда пришло известие о гибели артиста на фронте, русские газеты писали о нём с сочувствием. Сообщение оказалось ложным, Макс Линдер выжил. Но французы его не простили – он стал для них «проклятым бошем». А в Германии и Австрии его новые фильмы успеха не имели, тем более время его уходило – на смену Максу Линдеру шёл Чарли Чаплин и другие.
Впрочем, весь мировой кинематограф оказался верным принципу быстрой смены кумиров.