Заместитель председателя Парламента Венгрии Шандор ЛЕЖАК отвечает на вопросы главного редактора «ЛГ»
Ю. Поляков. Господин вице-председатель, в сентябре 1987 года в громадном шатре, установленном на вашем дачном участке в Лакителеке1, собралось свыше ста пятидесяти представителей оппозиционной интеллигенции, чтобы обменяться мнениями по поводу ситуации в стране и обсудить возможности выхода из экономического и политического кризиса. Спустя четверть века здесь, в Лакителеке, у меня совершенно закономерно возникает вопрос: как вы сегодня оцениваете ту встречу? Насколько она действительно способствовала обновлению Венгрии?
25 лет назад нам потребовалась большая выдержка, чтобы организовать тот сбор в социалистической Венгрии буквально в условиях, граничащих с запретом, под пристальным вниманием спецслужб. Мы жили в атмосфере угрозы и у себя дома, и в Европе, то есть и в «социалистическом лагере». Однако ощущалась возможность исторических перемен. На совещании речь шла главным образом о шансах Венгрии, мы оценивали духовные и экономические основы, пытались сформулировать наши задачи в области свободы печати, экономики, прироста населения, политики и проблем национальных меньшинств. Собравшиеся в нашем дворе писатели, обществоведы, экономисты, историки и социологи совершили действительно мужественный поступок. Этому событию предшествовало создание фонда им. Габора Бетлена, о котором уже с 1979 года мечтала венгерская интеллигенция, задумывавшаяся о свершении дел ради народа и нации. Мы могли бы совещаться и в обстановке секретности, но не собирались создавать подпольное движение, переходить на нелегальное положение, потому что думали, что должны озвучить наши взгляды, поскольку находимся у себя дома и несём ответственность за всё, что происходит с нами и вокруг нас. Напомню только, что в 1987 году в Венгрии существовала однопартийная политическая система2, мы не были свободной страной, к тому же на территории нашей страны размещалась Советская армия3, вопрос о выводе которой считался таким же табу, как и переоценка венгерской революции 1956 года, или Трианонский диктат, приведший к расчленению Венгрии4. В то время как в Советском Союзе существовали запретные списки, в которых значились Солженицын и Оруэлл, цензура в Венгрии обесцветила литературу, искусство, общественную мысль.
А присутствовала ли в ощущениях возможность изменения системы? В восьмидесятые годы в СССР этого ещё не чувствовалось.
Конечно же, это не представлялось близкой перспективой, но было нашей целью. Ощущались последствия появления Горбачёва. Венгерская социалистическая партия как будто бы катилась по наклонной плоскости. Кадаровская однопартийная система исчерпала себя и стала неповоротливой, она была способна поддерживать минимальный жизненный уровень населения лишь при помощи западных кредитов. Вырос долг. В это время как никогда активизировалась оппозиция. Я сам многому научился у польского движения «Солидарность», исторический опыт оставила нам и Пражская весна, но прежде всего мы научились у наших отцов в революцию 1956 года. Действительно, события в трёх овеянных революционной символикой точках Центральной Европы наполнили содержанием наши действия, подтолкнули нас к необходимости осмысления: Корвиновский переулок Будапешта 1956 года, пражская Вацлавская площадь и гданьские судоверфи.
Венгерский демократический форум победил на состоявшихся в апреле 1990 года первых свободных выборах. Какие цели поставило перед собой новое правительство, насколько удалось их осуществить?
Я был одним из организаторов, председателем избирательной кампании Венгерского демократического форума, который из лакителекской встречи вырос в охватившее несколько десятков тысяч сторонников движение. Несмотря на то что была радикальная программа изменения общественной системы, большинство избирателей нас не поддержало. Вместе с Христианскими демократами и Партией мелких хозяев мы образовали правоцентристскую коалицию, но не набрали парламентского большинства в две трети. Таким образом, мы выиграли выборы, но потеряли возможность смены системы. По правилам, оставленным нам партийным государством, даже закон о бюджете можно было принять только двумя третями голосов, но не простым большинством. Для того чтобы наладить управление страной, нам пришлось договариваться с главной оппозиционной силой – Союзом свободных демократов, и за это пришлось заплатить очень дорогую цену: мы утратили доверие избирателей. Нам не удались ни приватизация, ни восстановление справедливости. Мы открыли наши западные границы, не пролив ни капли крови, но в то время как мы пеклись о мирном характере перехода, наши коммунистические и социал-либеральные противники злоупотребили нашей осторожностью. По этому поводу тогда очень точно выразился премьер-министр Йожеф Анталл: это было правительство камикадзе. Несмотря на то что социалисты ещё до смены системы признали, что внутри заводских ворот число безработных достигло миллиона, социалистический способ производства вновь стал отождествляться с панацеей от безработицы. Мы не могли сразу обеспечить работой этот миллион человек, что стало причиной того, что часть населения впоследствии примкнула к выборной кампании наших противников. В ходе начавшейся в 1988 году грабительской приватизации западный капитал скупил практически всё в нашей стране, но, как позже оказалось, им в первую очередь был необходим рынок, поэтому они и разрушили всё производство. Изменилась также и внешняя политика: в то время начался наш долгий путь в европейскую интеграцию, в результате чего Венгрия сегодня является членом НАТО и Европейского союза.
Из-за отсутствия успехов во внутренней политике мы в 1994 году проиграли выборы, на которых победила Венгерская социалистическая партия – наследник Венгерской социалистической рабочей партии. Создав коалицию с Союзом свободных демократов, им удалось достичь двух третей в парламенте. Когда-то казавшийся безоговорочно антикоммунистической силой ССД, как оказалось, всего лишь ждал первой возможности, чтобы объединиться со своими мнимыми противниками – коммунистами. С этого момента мы были вынуждены искать новые подходы. В качестве первого шага в 1995 году мы созвали в Лакителекском народном университете совет представителей и руководство Венгерского демократического форума, Союза молодых демократов (ФИДЕС) и Народной христианско-демократической партии с целью выработать условия сближения и разработать стратегические основы сотрудничества. Это событие – создание Гражданского союза – и явилось одним из тех событий, которые привели к победе ФИДЕС–ВДФ на выборах 1998 года. Однако внутри ВДФ усилились противоречия, которые привели в 1996 году к расколу партии.
А каково было главное различие между либеральной и народной линией?
У нас понятие «либеральный» во многом искажено. Национальные либералы стремятся к распространению свободы, а международные – к её присвоению. По мысли всемирно известного венгерского писателя XIX века Шандора Петёфи, мировая свобода – это не космополитическая иллюзия, а свобода народов, наций, языков и культур. Для главных национально-либеральных венгерских политиков XIX столетия, таких как Сечени или Кошут, смена общественной формации никогда не отождествлялась с коммерческим мероприятием, она всегда воспринималась как нравственная задача и долг венгров. Современные социал-либералы со своими деморализующими идеями и исключающей инакомыслие политикой в современном Европейском союзе ставят под угрозу идеи де Голля, Шумана, де Гаспери и Аденауэра. Национальная политика оперирует категориями национального государства. В нашей трактовке Европейский союз – это объединение национальных государств. Мы являемся приверженцами рыночной экономики с социальным уклоном, сельского хозяйства на основе семейного подряда, также мы своими христианскими корнями врастаем в европейскую действительность. Унаследованная от кадаровского режима долговая лавина вследствие мирового финансового кризиса ещё больше придавила Венгрию, которой приходится работать на возврат кредитов и процентов по долгам.
Мы в России с интересом и симпатией наблюдаем за событиями в Венгрии, следим за развернувшейся в мире дискуссией по поводу Венгерской конституции, сочувствуем проблемам, возникшим в отношениях с ЕС и МВФ. Как вы оцениваете деятельность правительства Виктора Орбана с 2010 года? Будут ли какие-то изменения после избрания нового президента Венгрии?
Не имеющему курса кораблю любой ветер не в парус, а у правительства Орбана есть решительная программа и цель. Мы сейчас ликвидируем пробелы, оставшиеся нерешёнными со времён смены системы 20 лет назад. Что касается законодательной деятельности, то за короткое время в два года мы проделали гигантскую работу. Венгерский парламент издал почти 370 законов и поправок. Этой работе способствовало то, что у правящей партии в нынешнем парламенте большинство, составляющее две трети депутатского корпуса. Это необычайно важная историческая задача и ответственность. У нас теперь есть новая конституция, новый основной закон. Её можно считать примером для всей Европы среди прочего и потому, что в ней закреплены обязанности перед нацией, христианские традиции и уважение к семье. Нам приятно было узнать, что и в России прошли пикеты в поддержку нашей новой конституции. Законотворческий процесс у нас не затихает. Мы достигли многих успехов, но мировая и европейская рецессия не благоприятствует открытой венгерской экономике. Трудности возникают преимущественно по этой причине, а ведь мы сегодня экспортируем столько, сколько никогда до этого. Главной нашей проблемой является долговой пресс, поэтому основные усилия правительства направлены на снижение внешнего долга нашего государства, что в некоторой степени уже удалось. Наши надежды связаны с начавшейся в Венгрии стабилизационной программой, ради которой моя страна готова к невероятным усилиям.
Мы испытываем ностальгию по продукции венгерского сельского хозяйства. Возможно ли возвращение её на восточные рынки? Пришедшее к власти в 2010 году правительство Виктора Орбана провозгласило политику «открытости на Восток». Что это означает на практике?
Прежде всего признание того обстоятельства, что при членстве в западных союзнических системах – в НАТО и в Европейском союзе – у Венгрии имеются большие возможности на Востоке. Не считаю преувеличением выражение о «русском ренессансе». Россия – наш стратегический партнёр и не только потому, что мы получаем оттуда энергоносители, это понятие гораздо шире: оно охватывает наши восточные корни, традиции, географическую близость, ускоряющееся развитие нормальных отношений между нашими народами. Что касается экономики, раньше на советском рынке пользовались популярностью многие наши сельскохозяйственные продукты. Вряд ли была такая семья, на столе которой не побывали консервы «Глобус». Любили и замечательное венгерское вино «Эгерская бычья кровь» – гордость венгерского виноделия. Мы тоже совершали ошибки: если в 1988 году в Венгрии выращивалось до 10 миллионов свиней, то сегодня всего 3 миллиона. Курьёзом можно считать то, что свинину для знаменитой венгерской салями «Пик» мы теперь завозим из-за рубежа. Да что и говорить: 25 лет назад в СССР была любима не только наша сельскохозяйственная продукция, мы экспортировали автобусы «Икарус», электрические лампы «Тунгсрам», телевизоры «Орион»…
С удовлетворением отмечаю роль, которую играют писатели в венгерском парламенте. У нас в России такого не наблюдается. Каково их влияние на процесс законотворчества? Как вы оцениваете современное состояние и перспективы наших культурных отношений?
Писатель обручён с действительностью. В нашей истории венгерские писатели не только отражали действительность, но и формировали её. Сегодняшний день в этом смысле – не исключение. Несколько писателей представлены и в нынешнем парламенте, например бывший секретарь Союза писателей поэт Ласло Л. Шимон сегодня возглавляет Комитет по культуре. «Русскому ренессансу» в нашей стране способствует и то, что после 1990-го у нас выросло новое поколение, не связывающее негативных переживаний с Россией, с повышенным интересом следящее за всем происходящим в вашей стране. Сегодня, когда русский язык перестал быть обязательным в школьном обучении, растёт заинтересованность в изучении языка и знакомстве с русской культурой. Русские создали великие шедевры в музыке, науке, литературе. И сегодня доставляет наслаждение прочтение Достоевского, Толстого, Гоголя. Я с большой радостью принял пост почётного председателя Общества за развитие связей с Россией имени Льва Толстого, поскольку и сам считаю важным поддержание и придание новой динамики нашим отношениям во всех областях жизни – от экономики до культуры. С этой целью мы разработали несколько программ. Например, в июле в Народном университете в местечке Лакителек в целях поддержания традиций мы организуем летний лагерь для переводчиков русской литературы. Мы обрадовались и возрождению в России общества, стремящегося к поддержанию дружеских связей с Венгрией. Так мы сможем воспитать «народных послов», которые будут способствовать дальнейшему развитию отношений между нашими странами. В моём отечестве сегодня как никогда актуальна мысль Габора Бетлена, именем которого назван благотворительный фонд в Венгрии: «Важно не затоптать, а собрать воедино все те силы, которые желают и действуют на благо нашей Родины».
Благодарю вас за беседу, господин вице-председатель, желаю больших успехов в воплощении планов во имя Венгрии.
1 Народная христианско-демократическая партия.
2 Независимая партия мелких предпринимателей и сельских тружеников.
3 Венгерский демократический форум.
1 Местечко на берегу Тисы, примерно в 120 км от Будапешта.
2 С 1956 года по май 1988-го в стране правила Венгерская социалистическая рабочая партия под руководством Яноша Кадара.
3 Советский воинский контингент был выведен с территории Венгрии только после свободных парламентских выборов 1990 года – в июне 1991 года.
4 4 июня 1920 года в находящемся недалеко от Парижа Трианонском дворце был подписан договор о мирном урегулировании после Первой мировой войны. Венгрия в соответствии с этим документом лишилась 2/3 своей территории и 1/3 населения.
А ТЕ УШЛИ СМОТРЕТЬ НА СПАСИТЕЛЯ
Прочь, сонная одурь, прочь!
Не искушай меня, подлое племя!
Один я остался и в эту ночь,
А те, остальные, сейчас в Вифлееме.
Хватит ли хвороста до утра?
Да и силы уже на исходе.
О, только бы не заснуть у костра:
хищные звери в пустыне бродят.
Злобно желтеют глаза во тьме,
ждут, чтобы пламя костра погасло.
Снежный свет в родной стороне,
помоги, помоги мне
эту ночь прожить не напрасно!
Тщетно кричу, обернувшись к дороге:
БРАТЬЯ, УШЕДШИЕ В ВИФЛЕЕМ С ДАРАМИ,
СМОТРИТЕ, ОВЦЫ НАШИ В ТРЕВОГЕ,
ВОЗВРАТИТЬСЯ ВАМ НЕ ПОРА ЛИ?
Душу терзают боль и досада.
Чем заглушу тоску я?
Погибнет, погибнет стадо,
пока в Вифлееме ликуют!
Там бурлит славословий пена,
голос мой там не услышат.
Здесь во тьме шакалы, гиены
в спину зловонием дышат.
Прилетел стервятник, сел на камень,
в сторонке ждёт терпеливо…
Не заснуть бы! Двумя руками
по щекам себя бью что есть силы.
Сгинь, Князь Тьмы, прочь, прочь! –
хриплый вздымаю голос.
Голова моя падает в ночь,
как пустой перезревший колос.
Костёр полыхнёт напоследок
перед тем, как совсем погаснуть.
Неужто уйду бесследно?
Неужто жил я напрасно?
Жил оттеснённым, забытым,
несущим чужое бремя.
Одно утешенье – что вы там
счастливы, в Вифлееме.
Тело моё тяжелеет.
Четвёртая ночь – агония…
Чтобы вспыхнул костёр живее,
собой накормлю огонь я.
Перевод