ВЕРНИСАЖ
«Дизайнерские промыслы» в Центре современного искусства «Винзавод» на форуме промышленного дизайна России Design Art 2007
Не знаю, для кого как, но для меня важнейшим из искусств является промышленный дизайн. Это область гармонии аскетических линий и действий анонимных творцов. Это то, что пришло к нам вместе с конвейером и что оставит индустриальная эпоха миру постмодерна. Это ремесло, отрицающее буржуазный индивидуализм и имеющее дело с типическими признаками. Промышленный дизайн – наука, усредняющая по ансамблю все потребности, но работающая «в сумме» вовсе не со средними величинами. Это искусство, что имеет дело с вечностью, но вечно актуально, ибо не знает усреднения по времени. Это – «дивный новый мир» (Олдос Хаксли) «героического реализма» жизни, который узрел в «стальных ураганах» истории Эрнст Юнгер и посвятил суровым чертам его владыки свой труд «Рабочий. Господство и гештальт» между двумя мировыми войнами. Промдизайн есть преимущественно царство математики – таких её приложений, как аэро- и гидродинамика и эргономика, но и не в меньшей степени – поле применения психологии, опирающейся на коллективное бессознательное нации, расы. Промдизайн – не искусство комфорта, хотя имеет в виду последний, а мобилизационный проект, обращённый к каждому. Он не только выделяет и усиливает лучшие черты современности, но и прочерчивает вектор в национальное будущее.
«Рабочее искусство» – это чёткие линии турбин и гидроузлов, красота и соразмерность корабельных днищ, извлечённых из дебрей уравнения Навье–Стокса. Промышленный дизайн – не произвол художника, но властный выбор, сдавливающий горло индивидуальной песне, ибо цена произвола – упадок, разрушение, смерть. Промдизайн – это ясный и яростный тоталитаризм, это песнь миллионов, ощущающих себя единым. Это творческий акт, осуществлённый напряжением сил нации, культуры.
И лишь когда напряжённость этнокультурного поля ослабевает, ударение в словосочетании «промышленный дизайн» перемещается с первого слова на второе.
Это еще не деградация, но её преддверие.
Нынешний дизайнер, как показал нам «Винзавод», не мыслит себя, кажется, в жёстких рамках ТУ (технических условий), у него не хватает ни воли, ни фантазии для обретения счастья в стенах заводской лаборатории. Он лишён фанатизма героя, лучшего из которых зовут Неизвестный Солдат. Он – в предельном случае – видит себя хозяином собственной линии «дизайнерской игрушки» или автором небольших допромышленных серий брендовых изделий. По сути, он – чем бы ни занимался – есть расширенный извод Карла Лагерфельда или Джона Гальяно. Дизайнер заблудился в двух соснах прет-а-порте и от-кутюр, не зная, что предпочесть.
Но это не всё! Диктат модельеров проявляется не только в навязанном ими неумении выбрать важнейшее из «именного», уникального, созданного вручную и – как следствие – дорогого, с одной стороны, и массового, конвейерного, серийного, безымянного и общедоступного – с другой, но и в ориентации большей части «промдизайнеров» на лёгкую промышленность. До полного неразличения смыслов.
Легпром, конечно, не средмаш. В легпроме больше самоволия, а проектирование там «эстетически демилитаризировано»; космическое совершенство армии как организационного принципа там подвергается постоянной коррозии богемного хаоса.
Данная промышленность всегда остаётся «человеческой, слишком человеческой» – даже в моделировании военной формы. Продукт легпрома незначительным передёргиванием краплёной колоды рынка превращается из ненужного вчера в предмет роскоши – но отнюдь не необходимости – сегодня (феномен моды). А недавний безымянный закройщик становится вдруг именитым «кутюрье».
Средневековье мастеров на первый взгляд одерживает верх над трудовыми шеренгами индустриальных рабочих. Но почему-то ни один из адептов Плоской Земли не согласится с такой упрощённой трактовкой Лучшего Из Времён. Какую-то фальшь почувствует он в диктате внешнего лоска, лишённого глубины служения, самоотвержения битвы, памяти крови. Такая «цеховая» упрощённость слишком похожа на современное «высокоточное оружие». Которое имеет преимущество перед солдатской массой только там, где война ведётся ради грабежа, а не колонизации. Где мародёрство главенствует над освоением территорий, над контролем за пространством. Но когда «сопротивление» тотально, то вновь приходится мыслить в терминах «зон поражения». А нынешний мир сопротивляется роскоши и «брендомании».
Варварское великолепие созданных вручную «майбахов» и «роллс-ройсов» – пародия и на зрелый европейский абсолютизм, и на пышность византийского двора. Дизайн – категория в том числе экономическая. Сама экономика сопротивляется «конвейерному производству брендов» (а кажется, что именно воспроизводство себя-товарного-знака в промышленных масштабах и есть главная цель большинства из собравшихся на Desing Art 2007), хотя... не исключено, что в планы «золотого миллиарда» входит ещё пара-тройка «золочёных» десяти-в-девятой личных портных, краснодеревщиков, ювелиров. Надеяться на это смешно, но – бывает всякое. И всё же трудно совместить рациональный мир рентабельности пресловутого «миллиарда» финансистов с культурой расточительства королевских дворов, построенных по законам «весёлой науки».
«Кутюрье» обречён. Он ещё важничает, но подспудно его подпирает мощь настоящей промышленности. Борьба чуть-чуть плеснула через край и на «Винзаводе». «Дизайн господства» поднял голос против «дизайна обслуги», но публикой пока услышан был слабо. Линия первого присутствовала на форуме Design Art’a, но видимо царил там несерьёзный, «девчачий» фланг промдизайна с его культом неудобно кривых, но эффектных книжных полок и элегантных, но несомненно эффективных розовых унитазов.
И если вдуматься, то что-то неуловимо подростковое было в самой организации форума. Инфантильность проявлялась не только во внешности самих дизайнеров, подчёркнуто богемной. В конце концов «быть можно дельным человеком» и обряжаясь в клоунские штаны и смешные тюбетейки. Но путаница (и некоторое противоречие) между серьёзностью намерений и «детскостью» их «презентации», однако, есть «эстетическое оскорбление» трудовой публики. Которая (мы!) хорошо чувствует вранье и «хавает» далеко не всё.
Потому и собственно дизайнерские признания в том, что слово «художник» воспринимается ими не иначе как ругательство, не могли убедить. Сами «виновники торжества» выглядели подозрительно похожими на этих «нелюбимых» – причём на окарикатуренный образ последних. Смеховой, но и типический. Однако принадлежащий ряду иной типичности, чем та, с которой я начал. Типичности праздника, но не будней. Кустарничества, но не промышленности. Типичности, диссонирующей с заявленной темой форума.
Кажется, мелочи, но я предпочту в промдизайне того, кто подтянут, строг и постоянно держит в нагрудном кармане или за ухом остро отточенный карандаш, а не того, кто «вне системы» и реальный мир давно воспринимает не иначе чем через монитор РС. Конвейер красив в унификации. И воля ваша, но стилистической безупречности «трудармии» я доверюсь больше, чем «цивильной партизанщине».
Даже «приём» для неформального общения на «Винзаводе» напоминал не «пати» профессионалов, где деловито, но без ложного пафоса обсуждаются в деталях те проблемы, которые обычно лишь обозначаются на пленарных заседаниях и поверхностно обсуждаются на «секциях», а клубную вечеринку с «рэйвом» и обязательно громкой музыкой.
Да, «новорусский промдизайн» молод. Настоящий форум на «Винзаводе» для него – первый. Сейчас он (нео-) ведёт борьбу с промышленной традицией СССР. Но далеко не с худшим в этой традиции Советов. Пожалуй, с лучшим тоже. Жан-Поль Готье бьётся с Александром Родченко. Вивьен Вествуд – с Варварой Степановой. За иностранцами – всё «изнеженное поколение». За нами – «соединённые пролетарии всех стран». Или – по Юнгеру – Рабочий, лишь временно упустивший власть. На «Винзаводе» решалось, кто победит в нашей стране: творцы ракет и атомных ледоколов или их оппоненты – конструкторы кофейных чашек.
Время покажет, что ответ нам, если вдуматься, известен.