Если бы у Зиновия Вальшонка возникло страстное желание перечислить на визитной карточке все свои литературные премии, она получилась бы размером с одеяло. Для экономии бумаги поэт решил ограничиться двумя, самыми любимыми: указал, что он лауреат премий им. Бориса Пастернака и «Золотой телёнок». Последняя у пишущей братии встречается столь редко, что в её существование верится с трудом. Поэтому в начале нового сборника пародий З. Вальшонка «Балалайка для Дон Жуана» (М.: Аспект, 2012) помещён репринт литгазетовской грамоты 2003 года.
Пастернаковский диплом тоже представлен, правда, в самом конце фолианта. Но это не страшно – прекрасная книга будет читаться от корки до корки, так что заметят и его. И тогда читатели узнают, что пастернаковская премия вручена поэту за «талантливое и самобытное продолжение и развитие традиций классической русской поэзии». Как может сатирик отблагодарить за премию? Безусловно, спародировать известное стихотворение поэта, чьё имя она носит. Не отступил от этой славной традиции и З. Вальшонок.
ДО САМОЙ ЖУТИ…
(Борис Пастернак)
Мело, мело по всей земле.
Под свист метели
старуху древнюю во мгле
старик метелил.
Забыв про кашу, из угла
в пылу соблазна
влетал, вздымая два крыла
крестообразно.
Кощей иль просто бонвиван –
не в этом дело –
швырял старуху на диван.
Свеча горела.
Он разбивал её, как сад,
всей дрожью жилок.
Дубасил, как маркиз де Сад,
пинком в затылок.
Дед бесновался и шипел
о свойствах страсти.
Так некогда разъял Шопен
рояль – на части.
Нет, мне не хочется дойти
до самой жути.
Остановлюсь на полпути
в сердечной смуте.
Там сотрясали потолок
в огне отмщенья
скрещенья рук, скрещенья ног,
судьбы скрещенья.
Металась баба на метле
в попоне белой.
Свеча горела на столе,
свеча горела.