«Мы – один народ!» («Wir sind ein Volk») – этот лозунг был главным в дни падения Берлинской стены, и шёл он из ГДР. Вал эмоций и ожиданий катился с востока. Оправдались ли они?
Два мира столкнулись там, где через год после падения стены соединились две страны. Германское единство мыслилось как продуманный процесс слияния, а совершилось всё как поглощение «востока» «западом». Не новая, нейтральная, Германия появилась на месте «передовой холодной войны», а старая ФРГ обогатилась пятью федеральными землями, принося туда свои законы и порядки наряду с членством в ЕС и НАТО.
Настаивая: «Если марка ФРГ не придёт к нам, то мы придём к ней!», восточногерманские потребители ещё не знали, что ценой вожделенного изобилия – подержанных BMW и «ауди», западногерманской мебели, «фирменной» одежды и т.п. – станут скромные, но стабильные достижения социализма, привычные настолько, что их не замечали. Постоянная работа, квартиры для студенческих семей, место в детском саду для любого малыша, группы продлённого дня в школах, профсоюзные здравницы – многого они лишились, обретя взамен возможность государственной «социальной поддержки», т.е. пособий по бедности.
Пособия эти оказались кстати, поскольку «приватизация» гэдээровской промышленности, которая проводилась «опекунским советом», оказалась даже не «прихватизацией», а ликвидацией. Лишь немногие сильные предприятия бывшей ГДР, хоть и с сокращением мест, были взяты под крыло западных фирм. Например, почти полная ликвидация текстильной промышленности создала на востоке женскую безработицу.
Одновременно жители бывшей ГДР стали объектом интенсивного политического образования. Их учили азам западной демократии и «исторической вине немцев». Западным немцам забыть о ней не давала т.н. критическая общественность – влиятельные интеллектуалы, сыпавшие, образно говоря, на головы населения «пепел Аушвитца». Жители же ГДР считали себя скорее наследниками антифашистской традиции. И вообще, привыкли видеть жертвами себя до объединения, поскольку не имели западного уровня жизни и свобод, а после – потому, что ощутили себя подавленными западом. Так что объединение после короткой эйфории единства поляризовало население на «весси» (западные) и «осси» (восточные). «Весси», нагруженные «налогом на солидарность», считали «осси» неблагодарными нытиками, «осси» же быстро открыли в себе ностальгические потенциалы, приведя в бундестаг наследницу СЕПГ – Партию демократического социализма.
Путь к т.н. внутреннему единению всегда непрост. Оно, в отличие от формального, требовало гораздо больших усилий. Не восток «подтягивался» к западу, как мечтали архитекторы немецкого единства, – менялась вся страна. Пали многие табу, присущие западному образу политической мысли, прежде всего во внешней политике.
В частности, немецкие солдаты стали участвовать в военных акциях за рубежами НАТО. Внутри же страны пришлось сильно сократить «социальную» составляющую знаменитого «социального рыночного хозяйства» – щедрая система, действовавшая в маленькой «боннской республике», в «берлинской» начала давать сбои. Сложнее всего было достигать политического равновесия – старая партийная система ФРГ (две большие партии – ХДС/ХСС и СДПГ) и два «младших партнёра коалиций» (либеральная СвДП и «Зелёные»), обогатилась двумя новыми партиями, левой и правой, которые уверенно брали голоса на востоке. И сейчас Левая, выросшая в 2007-м из ПДС и левых социал-демократов, и основанная в 2013-м правопопулистская «Альтернатива для Германии», показывают на востоке высокие результаты, способные разбалансировать старые схемы коалиций. Недавно на выборах в ландтаг восточной Тюрингии Левая набрала около 30%, а АдГ – 23% голосов, оттеснив ХДС (22%) и СДПГ (8%). Если восток проголосует так и на выборах в бундестаг в 2021 году, может случиться кризис власти.
Итак, срастаясь, Германия меняется. В начале 80-х западногерманский философ Курт Зонтхаймер, восхваляя свою экономически мощную, политически стабильную страну, в восторге восклицал: «Такой Германия не была ещё никогда!» «Такой» она уже никогда и не будет. Западное наследие перемалывается теми же жерновами, что и восточное, имя им – реальность. Процесс ещё не завершён.