Перейти к содержанию
  Пятница 22 сентября 2023
Литературная Газета
  • О газете
    • История
    • Редакция
      • Главный редактор
      • Редакционный коллектив
    • Рекламодателям
      • Реклама в газете
      • Реклама на сайте
    • Свежий номер
    • Архив
      • 2023 год
      • 2022 год
      • 2021 год
      • 2020 год
      • 2019 год
      • 2018 год
      • 2017 год
      • 2016 год
      • 2015 год
      • Старая версия сайта
    • Авторы
    • Контакты
    • Партнеры
  • Темы
    • Литература
      • Интервью
      • Информ. материалы
      • Премии
      • Юбилеи
      • Авторские рубрики
    • Политика
      • Актуально
      • Экспертиза
      • Мир и мы
      • Позиция
      • СВО
    • Общество
      • История
      • Дискуссия
      • Образование
      • Право
      • Гуманитарий
      • Импортозамещение
      • Человек
      • Здоровье
    • Культура
    • Кино и ТВ
      • Премьеры
      • Телеведение
      • Сериалы
      • Pro & Contra
      • Радио
    • Клуб 12 стульев
      • Фельетоны
      • Афоризмы
      • Анекдоты
      • Сатира
    • Фотоглас
    • Мнение
      • Колумнисты
      • Точка зрения
  • Спецпроекты
    • Библиосфера
      • Рецензии
      • Репортажи
      • Обзоры
    • Многоязыкая лира России
    • Литературный резерв
    • ГИПЕРТЕКСТ
    • Невский проспект
    • Белорусский дневник
    • Станционный смотритель
    • Настоящее Прошлое
    • Уникальные особняки
  • Портфель ЛГ
    • Стихи
    • Проза
    • Проба пера
  • Видео
    • Правила общежития
    • Настоящее Прошлое
    • Видеоряд
  • Конкурсы
    • Золотое звено
    • Гипертекст
    • Литературные конкурсы
    • Литературный марафон
  • Подписка
    • Электронная подписка
    • Подписка почта России
    • Управления подпиской
Идет поиск...
К сожалению, ничего не найдено.
Изменить запрос
LGZ
LGZ
  • Главная
  • Новости
  • Статьи
  • Видео
  • Колумнисты ЛГ
  • Все рубрики
    • Новости
      • ЛГ Online
      • ЛГ Плюс
      • Позиция
      • Спецформат
    • Статьи
      • Политика
      • Общество
      • История
      • Литература
      • Кино
      • ТВ
      • Театр
      • Музыка
      • Архив номеров
    • Видео
    • Авторы
  • Об издании
  • Рекламодателям
  • Подписка
  • Контакты
LGZ
  Статьи    01 января 2007 г.
Литература

Винтовая лестница русской словесности

01 января 2007

ОБЪЕКТИВ

Продолжаем разговор о произведениях, вошедших в шорт-лист

Ольга ШАТОХИНА

Андрей Балдин. Протяжение точки. – М.: Первое сентября, 2009.

Объявляя нынешний короткий список «Большой книги», руководитель Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям Михаил Сеславинский цитировал слова английского философа Фрэнсиса Бэкона: «Есть книги, которые надо только прочитать, есть такие, которые лучше всего проглотить, и лишь немногие стоит разжевать и переварить». Книгу Андрея Балдина придётся долго разжёвывать и переваривать, но она того стоит.

По прочтении её напрашивается парадоксальная характеристика – обаятельная монография. Притом что книга вовсе не моно ни в каком отношении, будь то тема, точка зрения или провоцируемые ею мысли и чувства, она очень даже полифонична и стереоскопична. И вообще, это не монография, лингвистическая либо литературоведческая, а сборник эссе о русской словесности и тех, кто слово русское выстраивал в рифмах и заплетал в сложные прозаические кружева.

Карамзин, Пушкин, Лев Толстой. Цари и святители. Читатели и критики. Особенности архитектуры и мистические жизненные совпадения. Исторические анекдоты и история русского языка. Упоение словом, смакование смыслов – вот на чём стоит эта книга, каждый абзац которой норовит раскрыться как многостворчатый книжный шкаф.

Тем не менее – монография. Обаятельная. С полным набором ассоциаций, которые тащит за собой гладкий и красивый глагол «баять». Уговаривать, заговаривать… проговаривать вслух, чтобы понять нечто важное, свершившееся две сотни лет назад.

«Потребности Нового времени, его темп и ритм влекли Россию в новые (ментальные) пределы. И если устный русский язык с трудом, но поспевал за этими требованиями, то русский письменный явно отставал, влачился тяжело и грузно, порождая на каждом повороте громоздкие переходные формы… Пространство «старины», в которое помещал своего пользователя церковно-славянский язык, предполагало иные формы движения, схождения и расхождения времён и смыслов. Не «успевание», но «успение» его более интересовало, при этом (как справедливо отмечал в своих заметках Карамзин, исследуя несовпадение двух русских языков) указанное «успение» означало вовсе не «успеть» в смысле «поторопиться», но, напротив, «уснуть», замереть во времени».

И сразу обаяние как синоним приятности заслоняется тенью Кота-Баюна, русского Сфинкса, дивного и жестокого зверя, знающего всё и любящего задавать опасные загадки. Тема-то больная – недаром мы нынче опять принялись спорить, кем же был государь Пётр Великий – культуртрегером, реформатором со знаком плюс или разрушителем русской самобытности.

Да и роксоланисты с норманистами, впервые обозначив распрю ещё до рождения Карамзина, поныне продолжают выяснять, был ли Рюрик и откуда он взялся. Третий век идёт спор, пора бы угомониться, ан нет… Сфинкс-Баюн не получил ещё ответа на загадку, откуда есть быть пошла русская государственность.

А тут ещё архитектор-путешественник-художник Балдин с размышлениями о том, сколь светлым показался когда-то Карамзину «отрефлектированный, насыщенный пространством самосознания новый немецкий язык»… И ничтожно мало, кажется, опоры духу нашему в великих просторах. «На фоне пугачёвского восстания… имперские устроения Екатерины выглядят не как материковый лёд, но как льдина, плавающая над бездной русского моря (русского бунта)», – пишет Балдин, будто подталкивая к полному отчаянию.

Ключевые слова – «будто» и «кажется»…

Прежде чем простодушный читатель успеет записать автора в завзятые западники, тот, изящно порассуждав о значении слова see в немецком и английском («море» и «смотреть») и соотношении военно-морских сил двух Германий и Британии, с усмешкой, достойной Сфинкса, повернёт объектив в другую сторону: «Вот немцы спускают на воду крейсер размером в половину Дании (дело происходит во времена Гитлера) – совершается национальный праздник. Правда, вскоре крейсер тонет; почему-то немецкие дредноуты известны более сценами своей гибели».

И так неоднократно на протяжении всей книги, пока читатель не начнёт отвыкать от публицистической прямоты и стремительности суждений. Кое-где прямые линии смягчаются размышлениями над смыслом отдельных слов, а порой в открытую говорится: «Первое (неправильное) впечатление, что Карамзин не сильно себя утрудил созданием «Бедной Лизы»… Лёгкость, с которой принимается эта повесть, была результатом тщательной отделки, долгим трудом достигнутой гладкости письма… Это была первая русская повесть, в которой слово бежало «синхронно» с мыслью читателя. По ту и эту сторону страницы побежало одно время – и страница отворилась, осветилась настоящим временем, словно омытое дождём окно кареты… Ни одно произведение той эпохи, предшествующей пушкинскому времени «сейчас», не оказало столь сильного (явного и скрытого) влияния на развитие современного русского языка». Но при всём том «…выражение «Бедную Лизу» с упоением читала вся Москва» следует принимать условно. Читателей в Москве было тогда не так много… штаб первой нашей литературной клаки находился в кругу московских «архивных юношей», выпускников Московского университета, служащих в архиве Министерства иностранных дел».

Философское обдумывание исторических анекдотов о бесчинствах Толстого-Американца (который среди прочего обучил обезьяну рвать всякую бумажную продукцию, а потом запустил её в каюту, где лежал судовой журнал первой русской кругосветки), завершается великолепным образцом хулиганского литературоведения: «Похоже, Льву Толстому – не всегда, временами – хотелось задним числом пристрелить своего двоюродного дядю. В романе «Война и мир» он насылает на него своего главного героя Пьера Безухова (дядя выступает в образе Долохова, но ведёт себя истинно по-своему, как бес во плоти)… Немного времени спустя другой главный герой романа, вторая половина авторского alter ego, Андрей Болконский, жалеет, что не удалось убить «дядю» Долохова – надо было пристрелить его как собаку.

Через некоторое время, видимо, взяв себя в руки, Лев Толстой принимает другое решение: не нужно его убивать, пусть он лучше покается. И Долохов, который на самом деле Фёдор Толстой, перед Бородинским сражением, надевши белую рубаху московского ополченца, со слезами на глазах кается, просит прощения у Пьера Безухова.

У всех нас – за то, что когда-то натворил. За попа и обезьяну, за то, что учудил тогда в океане с будущим русским языком».

Почему-то сразу и живо представляется автор какого-нибудь будущего, скажем, «Мира и войны» – дальний родич Удава, который udaff.com, – жаждущий прикончить или принудить к покаянию, пусть и на книжных страницах, этого безобразника за то, что он сотворил с нынешним русским языком в Интернете.

Но прежде чем успеваешь всласть нахихикаться – колоколом звучит напоминание о высоком, незыблемом, краеугольном.

«Преподобный Серафим был миссионером, пограничником веры; арзамасский духовный предел – самое для него место. Он и пришёл сюда для того, чтобы шагнуть с этого предела далее на юг, следом за адмиралом Ушаковым и его дядей: в глубину иного «моря». Его Саров и Дивеево были и остаются важнейшими пунктами Крещения Руси; отсюда берётся определённое духовное напряжение этих мест. Это вовсе не глубинка и тем более не сердце христианской России – это её передовой край».

А следующий абзац опять двоится, то ли характеризуя литературные процессы в XIX веке: «Их отцы шагали через арзамасскую границу в море, шли по его «дну» (по лесу и по низу), крестили «дно» (лес). Эти же – побежали от границы как можно дальше…», – то ли припечатывая современную литературу имени офисного планктона, знающую лишь одно направление: «…в центр московского «материка», в столицу, на вершину бумажной царь-горы».

Постепенно читатель свыкается с мыслью, что об эволюции языка и литературы примитивно не поговоришь, но всё же речь идёт о книгах и писателях, поэтому заглядывать в тёмные глубины собственной души необязательно, здесь и сейчас не придётся лазить в трёх железных колпаках по железному столбу, разгадывая смертью грозящие тайны. А вот не надо было успокаиваться и забывать, что из-за каждой строки посверкивает глазами мудрый и опасный Кот-Баюн. На страницах «Протяжения…» возникает Северный Сфинкс в человеческом обличье – император Александр I, который «с младых ногтей научился быть человеком-зеркалом», а в итоге оказался в западне собственной памяти «один на один с убитым отцом». Эрудированный читатель уже успевает приготовиться к подробному анализу легенды о Фёдоре Кузьмиче, но зеркальный лабиринт долгих и обстоятельных рассуждений об опасности замены собственного лица – угодными окружающим, удобными для маскировки в пугающих дебрях бытия и страстей масками – приводит к фразе: «Нам, смотрящим на Александра извне, из пространства, слишком хочется того, чтобы он ушёл в Сибирь и стал старцем… Такой Александр доказывает нам, что посмертное – многолетнее, светлое, покойное – существование возможно».

Вот мы и добрались до главной мысли – для литературы важно не только то, что написано в романе, учебнике, легенде, но и кто и как это воспринимает, насколько готов воспринять. «Протяжение точки» требует подготовленного читателя, способного читать медленно и с удовольствием. «На высокую башню можно подняться лишь по винтовой лестнице», – говорил уже упомянутый Фрэнсис Бэкон. На винтовую лестницу, то утопающую в толще стены, то открытую всем ветрам, но ведущую к вершинам русской словесности, эта книга и похожа.

Ольга Шатохина


Подробнее об авторе

Быть в курсе

Подпишитесь на обновления материалов сайта ЛГЗ на ваш электронный ящик.

Уйти за пределы кадра

22.09.2023

Иммунитет к слому эпох

22.09.2023

Мир глубины

22.09.2023

Жизнеловля пресноводных рыб

22.09.2023

Рейтинг «ЛГ»

22.09.2023

Путешествия шеститомника

1961 голосов

Голос совести

1468 голосов

Русская поэзия обязана провинции

1346 голосов

Молчанию небес наперекор

973 голосов

Бедный, бедный Уильям

902 голосов
LGZ
«Литературная газета» – старейшее периодическое издание России. В январе 2020 года мы отметили 190-летний юбилей газеты. Сегодня трудно себе представить историю русской литературы и журналистики без этого издания. Начиная со времен Пушкина и до наших дней «ЛГ» публикует лучших отечественных и зарубежных писателей и публицистов, поднимает самые острые вопросы, касающиеся искусства и жизни в целом.

# ТЕНДЕНЦИИ

Фестиваль Память Театр Премьера Книги Дата Книжный ряд Выставка Эпоха Кино Новости Событие Писатель Сериал Утрата
© «Литературная газета», 2007–2022
Создание и поддержка сайта - PWEB.ru
  • О газете
  • Рекламодателям
  • Подписка
  • Контакты