Разговор с праправнучкой Пушкина
Жизнь Натальи Александровны Пушкиной, этой незаурядной женщины похожа на роман: горькое сиротство (отец убит на дуэли), первая любовь, которую разрушили могущественные сановники, необыкновенная красота, не спасшая ни от обмана и подлых интриг, ни от деспотизма нелюбимого мужа, скандалов и унижений, что привело к разрыву. Но и в самые чёрные дни ей не изменяли сила духа, выдержка и вера в свою счастливую звезду. И счастье действительно улыбнулось – в неё влюбился самый настоящий принц… О том, что она перечувствовала и пережила, она и написала роман, тем более тяга к литературе у неё, что называется, была в крови – я держу в руках книгу «Вера Петровна. Роман дочери Пушкина, написанный ею самой» в переводе и с послесловием профессора В. Фридкина. Книгу недавно издала в переводе на русский правнучка автора – Натальи Александровны Пушкиной, во втором браке фон Меренберг, и праправнучка нашего великого поэта – Клотильда фон Ринтелен.
…Я познакомилась с госпожой фон Ринтелен, в девичестве фон Меренберг, осенью 1991 года, когда она впервые приехала в Россию. Клотильда родилась и живёт в курортном немецком городке Висбадене и тогда ещё не говорила по-русски, только начиная учить язык автора «Евгения Онегина» и «Бориса Годунова». Затем с младшим сыном Грегором (он по-пушкински кудряв и непосредствен в общении – ведь, всматриваясь в лица потомков поэта, невольно ищешь сходство с нашим национальным гением) она изучала русский в Москве в Государственном институте русского языка имени своего великого предка.
Более внимательно отнестись к истории своего рода и к изучению русских корней Клотильду побудила находка в семейном архиве в далёком 1965 году.
– После смерти моего отца Георга фон Меренберга, разбирая старые вещи, я нашла альбом, – вспоминает Клотильда. – На заглавном листе стояла дата – «23 мая 1880 г.». И подпись «Санкт-Петербург». В альбоме были фотографии неизвестной мне женщины с миловидным лицом, одетой по моде конца ХIХ века. Кто был запечатлён на этих снимках? Достоверного ответа в Висбадене никто мне дать не смог – не оказалось специалистов-историков. Удалось лишь установить, что указанная в альбоме дата – 23 мая по старому стилю – совпадает с днём рождения моей прабабушки Натальи Александровны фон Меренберг, урождённой Пушкиной. Логически рассуждая, я предположила, что альбом ей преподнёс кто-то на день рождения, а на снимках она сама. Правильность моей гипотезы подтвердилась через 26 лет. Когда я впервые приехала в Санкт-Петербург, учёные-пушкинисты без колебаний сказали: да, это действительно младшая дочь великого поэта. Сейчас альбом находится в фондах музея в Петербурге – там, считаю, он нужнее.
В каждый свой приезд в Россию Клотильда продолжает привозить и дарить что-то ценное: Государственному музею А.С. Пушкина на Пречистенке в Москве она передала фотографии и письма из семейного архива, а на недавнем праздновании 300-летия Царского Села, столь любимого её прапрадедом (вспомним пушкинское «Всё те же мы: нам целый мир – чужбина, / Отечество нам – Царское село»), высадила 300 кустов роз. Но ещё большим подарком стало издание книги, написанной её прабабушкой.
Как известно, Александр Сергеевич, опасаясь за будущее старшего сына Александра, напутствовал: «Не дай Бог ему идти по моим следам, писать стихи да ссориться с царями! В стихах он отца не перещеголяет, а плетью обуха не перешибёт». Как считалось до недавнего времени, никто из детей поэта, помня его совет, и не пробовал заниматься литературой. Но оказалось, младшая дочь Наталья всё же сочинила роман. Рукопись хранилась в домашнем архиве 120 лет – сначала в Южной Америке, затем в Германии, пересекла два материка, пережила две мировые войны и только теперь стараниями Клотильды фон Ринтелен была переведена на русский и опубликована. Называется книга «Вера Петровна. Роман дочери Пушкина, написанный ею самой». Основой его послужили, уверена госпожа фон Ринтелен, реальные события жизни её прабабушки в России.
Когда прозвучал роковой выстрел Дантеса, младшей дочери поэта исполнилось лишь восемь месяцев. Детство её прошло в основном в гончаровском имении Полотняный Завод. Когда мать, выполнив предсмертную волю Пушкина и прожив несколько лет вдали от великосветского общества, сплетен и пересудов, решилась вновь выйти замуж, Таше, как её звали в семье, было уже 8 лет. Избранником Натальи Николаевны стал офицер, а вскоре генерал-адъютант, командир лейб-гвардии Конного полка Пётр Петрович Ланской.
Сводная сестра Таши Александра Ланская-Арапова описывает курьёзный случай, произошедший в день бракосочетания. Юный Николай Орлов, «состоявший в то время закорпусным камер-пажем», обуреваемый любопытством взглянуть на свадьбу своего командира Ланского с прославленной красавицей Пушкиной, забрался на колокольню церкви, где проходило венчание, и случайно задел за большой колокол. «Раздался громкий удар, – пишет Ланская-Арапова, – а Орлов с испугу и растерянности не знал, как остановить предательский звон. Когда дело объяснилось, он, страшно сконфуженный, извинился перед новобрачными, и это оригинальное знакомство с моей матерью послужило первым звеном… дружеской близости со всей нашей семьёй…»
Время шло, Таша росла, Николай Орлов мужал и всё больше времени проводил в семье Ланских, особенно летом в Стрельне на даче. Постепенно дружеские чувства сменились обоюдной пылкой влюблённостью. В 1852-м, когда Таше исполняется 16, а Николаю Орлову – 24, влюблённый без памяти юноша делает попытку посвататься. Но, к несчастью, отцом Николая Орлова, был всесильный глава III жандармского отделения Алексей Орлов, преемник Бенкендорфа, правая рука царя. Женитьбу сына на Наташе Пушкиной, дочери опального поэта, всю жизнь находившегося под надзором полиции, он счёл мезальянсом и допустить не мог. Пользуясь своим положением, вельможа-отец под благовидным предлогом отослал сына из России.
К расцветающей красоте младшей дочери Пушкина остался равнодушен разве лишь «главный жандарм России» Орлов-старший. Вот как описывает внешность Таши С.М. Загоскин, сын писателя: «В жизнь мою я не видел женщины более красивой, как Наталья Александровна, дочь поэта Пушкина, – свидетельствует он. – Высокого роста, чрезвычайно стройная, с великолепными плечами и замечательною белизною лица, она сияла каким-то ослепительным блеском...».
Удивительное сходство с молодым Пушкиным и одновременно лучезарную красоту, доставшуюся Наталье Александровне от матери, подметили многие современники. И.С. Тургенев писал, например, что младшая дочь поэта, «как две капли воды на него похожа».
Но не только внешность унаследовала Таша от своих знаменитых родителей. Озорной, жизнерадостный и добрый, но вместе с тем гордый и страстный характер Таше тоже достался от отца. «Быстро перешла бесёнок Таша из детства в зрелый возраст, но делать нечего – судьбу не обойдёшь», – жаловалась мать в письме князю Петру Вяземскому.
Когда надежда на брак с любимым человеком рухнула, Таша с горя решила выйти за «первого, кто её захочет». Первым посватался Михаил Дубельт, сын Леонтия Дубельта, печально известного тем, что в день смерти поэта опечатал его кабинет и следил, чтобы друзья Пушкина не скрыли в бумагах какой-либо крамолы.
«…Хотя невеста насчитывала только шестнадцать лет, характер ея настолько сложился, что она сознательно приняла решение», – пишет сводная сестра Таши Александра Ланская-Арапова. Отчим Таши недолюбливал новоявленного жениха. «Будь Таша родная дочь, – продолжает Ланская-Арапова, – отец никогда бы не дал своего согласия, ясно предвидя горькие последствия; но тут он мог только ограничиться советом и предостережением». И дальше: «Между помолвленными не раз возникали недоразумения, доходившие до ссор и размолвок, мать смущалась ими, страдала опасением за будущее, приходила сама к сознанию необходимости разрыва, отбрасывая страх перед суровым «что об этом скажут»… но сестра не соглашалась взять обратно данное слово.
Надо ещё прибавить, что мать поддавалась влиянию Дубельта, человека выдающегося ума, соединённого с замечательным красноречием. Он клялся ей в безумной любви к невесте и в твёрдом намерении составить её счастье, и она верила в его искренность, а зрелость возраста (он на тринадцать лет был старше сестры) внушала ей убеждение, что он станет ей опытным руководителем».
Свадьба состоялась. Но как опальному поэту ещё при жизни общение с шефом корпуса жандармов Леонтием Дубельтом приносило лишь огорчения и неприятности, так и дочери Александра Сергеевича построить семейное счастье с сыном Леонтия Михаилом не удалось. После свадьбы карьера Михаила быстро пошла в гору, но в полной мере проявились и все отрицательные черты характера: новоявленный муж оказался заядлым картёжником и мотом, быстро проиграл в карты всё приданое жены – 28 тысяч рублей, с женой был груб, ревновал, скандалил и даже бил её.
В 1862 году, несмотря на то, что у супругов к тому времени уже было трое детей, последовал разрыв. Наталья Александровна с двумя старшими детьми приехала приютиться к тётушке Александре, родной сестре матери, вышедшей замуж за австрийского дипломата барона Фризенгофа. У него был замок в словацком селении Бродзяны. В это время у Фризенгофов гостила с младшими детьми и Наталья Николаевна Пушкина-Ланская. Обратимся ещё раз к воспоминаниям Александры Ланской-Араповой. «Дубельт, – пишет она, – подавший первым эту мысль (о разводе. – В.К.) жене, вскоре передумал, отказался от данного слова, сам приехал… сперва с повинной, а когда она оказалась безуспешной, то дал полную волю своему необузданному, бешеному характеру. Тяжело даже вспоминать о происшедших сценах, пока по твёрдому настоянию барона Фризенгофа он не уехал из его имения, предоставив жене временный покой. Положение ея являлось безвыходным, будущность беспросветной. Сестра не унывала, её поддерживали необычайная твёрдость духа и сила воли, но зато мать мучилась за двоих».
В самое тяжёлое для Натальи Александровны время, в начале 1860-х годов, мать передала в полное её владение письма Пушкина, адресованные Наталье Николаевне в бытность её невестой, а затем женой поэта. Передала с прямым расчётом, что в трудные минуты они помогут дочери, оставшейся без мужа и денег с тремя маленькими детьми на руках, материально. В 1876 г., уже вторично выйдя замуж и не испытывая столь острую материальную нужду, Наталья Александровна всё же решилась опубликовать эту драгоценную часть семейного архива, передав письма Ивану Сергеевичу Тургеневу с просьбой провести необходимое редактирование и найти издателя. Через два года письма к жене были опубликованы в «Вестнике Европы», и хотя своей, как тогда казалось, «интимностью» вызвали неоднозначную реакцию в России, сегодня мы благодарны дочери поэта за этот смелый поступок. Ибо, читая эти бесценные строки, можем составить наиболее полное представление об Александре Сергеевиче – не только великом поэте, но человеке.
Несмотря на все испытания, дочь Пушкина смогла преодолеть судьбу и стать счастливой. С наследным принцем люксембургского престола Николаем-Вильгельмом Нассауским, по семейному преданию, Наталья Александровна познакомились ещё в России. Николай-Вильгельм был приглашён на коронацию Александра II. На коронационном балу, не обращая внимания на готовый разразиться скандал, Наталья и Николай протанцевали вместе всю ночь. Николая-Вильгельма поразили лучезарная красота, ум и находчивость дочери Пушкина. Их дороги вновь соединились, когда Наталья после разрыва с мужем оказалась за границей. Чувство принца фон Нассау к дочери поэта было столь сильным и глубоким, что ради неё он пожертвовал правом на престол. Но лучше всего о своей прабабушке и её жизни в Висбадене, где поселилась с той поры Наталья Александровна, расскажет сама её правнучка.
– Моей прабабушке Наталье исполнилось уже 30, у неё было трое детей от первого брака, и вначале августейшие родственники принца не одобрили выбор Николая-Вильгельма. Но, увидев её, а она была действительно красива, как её мать Гончарова, – они изменили мнение и дали согласие на их свадьбу, – делится Клотильда фон Ринтелен. – Но только после того, как русский император как глава церкви разрешил развод, Наталья стала морганатической женой принца фон Нассау. Она получила право носить фамилию графини фон Меренберг, а её дети наследовать этот титул. У Натальи и Николая родилось трое детей: дочери София и Александра и сын Георг, мой дед. Кстати, он тоже последовал примеру отца и женился на русской – Ольге Александровне Юрьевской – дочери Александра II и Екатерины Долгоруковой, его морганатической жены. От брака дедушки Георга и бабушки Ольги появился на свет мой отец – Георг фон Меренберг-младший.
– У вас в роду столько потомков особ царской крови, вы, очевидно, выросли в фамильном замке? – поинтересовалась я.
– Я выросла, как сказали бы у вас, в коммунальной квартире, – улыбается Клотильда. – Отец был человеком весьма среднего достатка. В 30-е годы попытался сколотить капитал, уехал в США, открыл там своё дело – и тут грянула Великая депрессия… Он прогорел и, так ничего не заработав, вернулся в Германию. Во время войны содержать пятикомнатную квартиру, которую родители занимали раньше, стало непосильной роскошью. Пришлось потесниться: к нам вселилась семейная пара, он – немец, она – француженка. И хотя родители полагали, что это ненадолго, семейная чета прожила в квартире с нами почти 20 лет. Зато благодаря соседке я выучила французский. А вот русский стала учить только в зрелые годы, о чём очень жалею, ведь отец его знал хорошо.
– Почему вам не удалось освоить язык Пушкина в детстве?
– Виной тому наши характеры – и отца, и мой. Учение требует обоюдного терпения – и учителя, и ученика, а у нас для занятий не хватало выдержки. Я не раз слышала об импульсивности, взрывчатости Пушкина. К сожалению, именно эту черту унаследовали многие его потомки. Достаточно вспыльчивым человеком был мой отец, да и по мне всегда заметно, как я отношусь к той или иной ситуации, к тому или иному человеку. Это зачастую ставит в тупик моих друзей и знакомых: у немцев, людей более сдержанных, не принято так открыто проявлять свои чувства…
– Вы упомянули об импульсивности Пушкина. А какие ещё черты, по вашему мнению, достались вам в наследство от Александра Сергеевича?
– Острый язык и наблюдательность. Излишне напоминать о его метких, остроумных эпиграммах. Ироничным живым умом обладала и его дочь Наталья. По семейному преданию, она не упускала случая где-нибудь на приёме отпустить насмешку в адрес очередного великосветского щёголя. Её едких замечаний и шпилек побаивались. Я тоже знаю за собой такой грех, хотя стараюсь не давать волю языку, это очень осложняет отношения с близкими и друзьями.
– Расскажите, Клотильда, чем занимаетесь вы сами и ваши дети? Неужели в семье никто не поддался искушению испробовать силы в поэзии по примеру великого предка?
– Я – врач, психиатр и психотерапевт. Страстным желанием отца было, чтобы я получила специальность и, что называется, крепко стояла на ногах. Хотя, как я говорила, он владел несколькими языками, но отсутствие университетского диплома, подтверждавшего его знания, помешало устроиться, как он хотел, переводчиком. Из-за этого в нём появилось чувство горечи, профессиональной невостребованности. Поэтому отец всячески поддерживал моё стремление получить специальность, заниматься медициной и не раз говорил, что будет спокоен лишь, когда убедится, что я смогу прокормить себя и детей. Теперь у меня своё небольшое медицинское бюро. Я каждый день принимаю больных и благодарна отцу, что именно он привил мне желание получить интересную специальность и помогать людям.
Как и я, муж, Энно фон Ринтелен, – врач, долгие годы проработал в клинике Красного Креста. А дети уже выросли. У меня трое сыновей. Старший, Александр, занимается теологией, средний, Николаус,– экономист, хотя в юности увлекался музыкой, играл на саксофоне. Младший, Грегор, окончил университет и стал юристом.
Стихи писать никто из пушкинских потомков, насколько я знаю, действительно не дерзнул. А вот прозу, как выяснилось, писала прабабушка Наталья Александровна. Ещё при жизни отца от его сестры Ады де Элия, урождённой графини фон Меренберг, нам пришла посылка. Находясь в стеснённом материальном положении, мы надеялись получить от богатой тётушки что-то ценное, а в пакете оказались листы старой бумаги, исписанные готическим шрифтом. Читать это тогда никому не пришло в голову, и бумаги пролежали в шкафу вплоть до 2002 года, когда я снова открыла пакет и внимательно его рассмотрела и прочла. Это была рукопись романа, в основном написанная по-немецки, кусками по-французски, а также и по-русски латинскими буквами – было видно, что автор привык писать кириллицей.
Внимательно вчитавшись, я поняла, что передо мной автобиографический роман моей прабабушки. В главной героине Вере Петровне угадываются черты самой Натальи Александровны, а в перипетиях сюжета обстоятельства её жизни в России: история первой любви к молодому графу Николаю Орлову (в романе он носит фамилию Островский), то, как они с её избранником были разлучены. Героиня романа, как это было в жизни прабабушки, от отчаяния соглашается стать женой первого, кто посватается (в рукописи Дубельт назван Борисом Беклешовым). Не знаю, затеял ли Дубельт в реальности подлую интригу, чтоб разлучить влюблённых и жениться на Наталье, ведь роман допускает художественный вымысел…
Считаю, что влечение к перу Наталья Александровна унаследовала от своего великого отца. Я глубоко тронута тем, как в России любят и чтут Александра Сергеевича. Когда мы были в Петербурге, в дни лицейских торжеств, к дому поэта на Мойку шёл нескончаемый поток людей. В Москве в Музее-квартире Пушкина на Арбате меня буквально атаковали поклонники творчества поэта, прося дать автограф, – потому что я из рода Пушкиных. Когда праздновали 200- летие со дня рождения поэта, я с мужем и сыновьями побывала на официальном праздновании у памятника Александру Сергеевичу на Тверском бульваре и в Большом театре. А потом мы решили прогуляться по празднично украшенной Москве: везде так много радостных лиц, особенно молодёжи. Это было всенародное торжество.
Мне кажется, Пушкин – символ русской нации, её духовный магнит. Именно поэтому его имя помогает сплотиться, собирает вокруг себя народ. Имея такой национальный символ, легче выстоять. И я от души желаю, чтобы трудности, выпавшие на долю России, остались позади. Я всегда ощущала в себе русские корни, а теперь с каждым приездом всё сильнее чувствую, что связана с Россией самыми тесными, кровными узами.
Известно, с какой нежностью Пушкин относился к своим детям, с какой заботой в письмах к жене спрашивал об их здоровье. И, как каждый человек, мечтал о внуках. Он писал: «Бескорыстная мысль, что внуки будут уважены за имя, нами им переданное, не есть ли благороднейшая надежда человеческого сердца?» А нас спустя 170 лет со дня его гибели не оставляют равнодушными не только его бессмертные строки, но и всё, что связано с ним самим, его жизнью, его друзьями и близкими. И, конечно, его потомками.
Дочь поэта Наталья Александровна Пушкина с мужем принцем Николаем фон Нассау
Праправнучка А.С. Пушкина Клотильда фон Ринтелен с сыном Грегором