Геннадий СТАРОСТЕНКО, БАРНАУЛ
Социологи и политологи уверяют, что протестные настроения в условиях кризиса особенно сильны в Сибири, на Урале, Дальнем Востоке. Это – традиционные зоны повышенной общественной активности в России. Здесь люди молчать не будут…
Глубинка – это и есть передовая кризиса. Сегодня каждый новый день увеличивает на Алтае число безработных на три сотни человек. Общую картину занятости в крае, населённом двумя с половиной миллионами человек, оно пока особо не меняет, ждут худшего.
Стрелка промышленного производства на начало года отошла от уровня прошлого на 10–15 процентов и пока колеблется в этих пределах. В условиях кризиса отсутствие каких-либо «краеобразующих» производств оборачивается благом. Это вам не соседний Новокузнецк с его «Запсибом». На сегодняшний день всё далеко не трагично, есть задел прежних лет. Поддерживает край и межрегиональная кооперация – например, с Белоруссией.
Да – производство падает, стройки лихорадит, антикризисные программы уже потрескивают. Нынешняя собираемость налогов – примерно 80 процентов от прошлогоднего уровня. Резко выросла задолженность по зарплате. И всё же речь покуда о сильном торможении, а не о коллапсе.
Производство в крае зависимо от внешних сил – от внешних акционеров. А чужаки пугливы – при форс-мажорах выдёргивают капитал первыми. И сегодня на предприятиях уже снижаются объёмы производства, где-то ввели «четырёхдневку» – и денег там уже на четверть меньше получают. Но сокращать людей пока не спешат – крайний случай, народ ведь и заволноваться может.
Есть ли в регионе социальная стабильность? Будет ли? И есть ли диалог общества с властью?
Да – народ уже похаживает на митинги с лозунгами «Путина в отставку», но не массово – пока по-стариковски, человек до тысячи. Край вроде держится, паники нет. Сибири с её инерцией она вообще несвойственна. Но… Бодрый тон и начальственные окрики первых лиц начинают раздражать и даже злить.
Взять «энергетиков». Они своими тарифами активно перепрограммируют сибиряков «на панику». Предприниматели, как самая пассионарная часть населения, голосуют стихийными сходками и «протоколами несогласия». За что порождённые реформой РАО ЕЭС структуры их просто отключают от питания. Тогда протестующие бросаются в ноги к регионодержцу-губернатору, главному своему заступнику – рассуди… И власть их вроде слышит, но не всё в её силах.
Тяжелее всего нынче селянину – и особенно тому, у кого молочное стадо. На селе в этом году энерготарифы махнули в полтора раза. О ценовом диспаритете сельхозпроизводитель полтора десятка лет благим матом орал, и тут нате вам… В себестоимости литра молока энерготарифы занимают уже четыре пятых – а то и больше.
Есть преогромный воз проблем и с полеводством. И всё же Алтайский край – это целая кладовая экологически здоровой еды. В среднем отсюда каждая десятая булка в России – да притом из самой твёрдой пшенички. Житница.
Но есть бессилие региональной власти перед абсурдом нынешнего экономического мироустройства. И перед энергетической мамоной в частности. Сам губернатор Карлин не без грусти недавно признался, что у региональной власти нет реальной возможности сдерживать тарифы. «Я трижды в течение прошлого года обращался с этой проблемой в правительство РФ. Но всё, что нам удалось сделать на региональном уровне, – это установить тарифы на нижней границе тарифного коридора».
Вроде бы не так уж всё и трагично в крае. Пока ещё до «нижней мёртвой точки» не докатились. Количество должников-самоубийц или должников-террористов в целом меньше, чем у соседей по югу Сибири. И всё же лица у людей на улице и в транспорте напряжённые и безрадостные, скованные какой-то маской – словно пытается человек осмыслить причины неправедности мироустройства или просто вспомнить, на чём его обсчитали, да не получается.
От этих неосознанных обид не сдерживаются люди, грубят друг другу, те же продавцы в магазинах хамят похлеще, с сибирским юморком, с оттяжечкой. А ведь некогда это был край улыбок, колыбель хорошего настроения. И солнечных дней на Алтае – как в Сочи, и генофонд здесь хоть куда – сплошная ярмарка невест, а в душах всё равно неспокойно и пасмурно стало. К капитализму уже, считай, привыкли, но он всё новые напасти насылает. Доколе? – думает народ. Но больше пока про себя – безмолвствуя.