Зеркало: Литературные сценарии «Мосфильма» / Сост. Г. Амбарцумян. – М.: Худож. лит., 2009. – 584 с.: ил.
К 85-летию «Мосфильма» издательство «Художественная литература» выпустило сборник сценариев фильмов, вошедших в золотой фонд отечественного кинематографа. В топовую (выражаясь современным сленгом) десятку вошли тексты, что были в основе таких шедевров, как «Летят журавли», «Девять дней одного года», «Я шагаю по Москве», «Июльский дождь», «Берегись автомобиля», «Зеркало», «Агония», «Подранки», «Москва слезам не верит», «Город Зеро». Самое странное, что из всех этих произведений только два – Валентина Черныха («Москва слезам не верит») и Александра Бородянского и Карена Шахназарова («Город Зеро») были напечатаны раньше – в «Искусстве кино» и «Киносценариях». И, разумеется, пьеса Розова «Вечно живые» включалась не раз в его книги.
Иначе говоря, в отличие от театральных пьес сценарии не воспринимались как самостоятельные произведения. Их считали чем-то вроде полуфабриката, предназначенного для обработки режиссёром. Вот фильм – это да! И фильмы эти смотрели десятки миллионов зрителей, как, скажем, оскароносную ленту «Москва слезам не верит», да ещё и не по одному разу. Их разбирали на цитаты, влюблялись в актёров, сыгравших заглавные роли… Сценаристы же оставались «бойцами невидимого фронта». Придумать историю – это, конечно, важно, но что тут такого? Истории, дескать, вокруг нас…
Двадцать лет спустя (а самый поздний сценарий – фильма «Зеро» – датируется 1988 годом) их опыт, который, как ни странно, не был осмыслен по-настоящему, пытаются объявить устаревшим. Дескать, слишком «авторский» подход. Теперь в чести коллективный разум – и вот полки молодых дарований пополняют ряды «райтеров», складывающих пазлы телевизионных сериалов. Другие, склонные к нонконформизму и бесплатному поиску истины, в пику дурной телебесконечности разворачиваются в сторону реальности DOC. Документальная правда – их знамя. Не то чтобы эти модные стратегии совсем непродуктивны. Скажем, из Кино.doc вышли яркие художники – достаточно вспомнить хотя бы таких разных режиссёров, как Павел Костомаров, Антуан Каттин (фильм «Мать») и Валерия Гай-Германика («Все умрут, а я останусь»). Но всё же подобных примеров, скажу осторожно, не слишком много. Наоборот, оригинальных, увлекательных, хорошо рассказанных историй, да ещё имеющих отношение к современности, можно с фонарём искать в фильмах кинобума последних двух лет. Не скоро сыщешь.
Отчего же при таком-то дефиците на толковую историю опыт советской сценаристики оказался не то чтобы забыт – не востребован? Среди внешних причин – идеологический «окрас». Дескать, кино – это важнейшее из искусств, всегда использовалось властью. Выпущенный к 85-летию «Мосфильма» сборник показывает пустоту этого расхожего штампа. Да, использовалось. Но достаточно прочитать в «Девяти днях одного года» (М. Ромм, Д. Храбровицкий) монолог о дураках, которые самое верное лицо эпохи, чтобы понять, что фильм мог быть и был оплотом «тайной свободы». Я уж не говорю о сценариях Шпаликова и Тарковского, к примеру…
Другая причина презрения к «авторскому» тексту не столь возвышенна. Чтобы писать как Розов, Гребнев или Шпаликов, надо быть ими. Проще говоря, их метод на конвейер не поставишь. Эти люди производили штучный товар. Тут обычно, как дубиной, лупят аргументом: у них – штучный товар, а кино – искусство для масс. Из этого почему-то делается вывод, что искусство для масс должно делаться поточным методом. Типа, если сложить десять молодых сценаристов, то получится один Шпаликов или пол-Брагинского. Не получится – даже четвертушки.
Искусство рассказывать истории – магического свойства. В древности это хорошо знали. Почему к сказителям и относились с почтением. История не только объясняет, но и структурирует реальность. Укладывает её по полочкам в головах слушателей-зрителей. Это не копия реальности и не пустая фантазия – это преображение реальности и её программирование. Дело не в том, что десять сценариев, собранных под юбилейной обложкой с названием «Зеркало», показывают, какими видели себя и времена люди в СССР с 1956 по 1988 год. Они таят много секретов, которые могут открыться тем, кто не волшебник пока, но только учится на него… Возможно, один из них в том, что «волшебства» не бывает не только без таланта, но и без чувствительности к чужой боли, драме, нежности. Без того, что зовётся старомодным словом «человечность».