Восхождение

25 лет назад до высотного пояса Земли (8848 метров) впервые добрались 11 альпинистов нашей
страны

АЛЬПИНИЗМ И ЦК
У истоков экспедиции на Эверест стоял Николай Семёнович Тихонов. Большой русский поэт, известный общественный деятель, к тому же альпинист. Он много ходил по горам, писал об этом стихи.
Начальник экспедиции Евгений Игоревич Тамм, доктор наук, мастер спорта, вспоминал:
«В конце 70-х годов руководители советского альпинизма встретились с Николаем Семёновичем.
Мы попросили Тихонова посодействовать, чтобы нас приняли в ЦК КПСС по поводу готовящейся первой советской экспедиции на Эверест. И такой приём состоялся у секретаря ЦК партии М.В. Зимянина. Мы рассказали товарищу Зимянину о реальной возможности совершить восхождение на Эверест.
Как выяснилось, в ЦК КПСС уже была положительная информация по этой проблеме.
Встреча в ЦК КПСС прошла весьма конструктивно. Нам было сказано: готовьте экспедицию на 1982 год. Министерство иностранных дел вам поможет.
Было заранее определено, что наш первый выход в Гималаи надо готовить с учётом современных аэрокосмических технологий. Всех кандидатов в команду строго проверяли по здоровью в соответствии с полной космической программой. Вывод специалистов был однозначен: «Любого из команды гималайцев можно отправлять на орбиту».
Нынче, спустя 25 лет, благодаря опыту первых гималайцев, современные восходители России успешно ходят почти во всех горных краях планеты: от Каракорума до Антарктиды, от Кордильер до Чукотки, от Аляски до Новозеландских Альп.
Они используют новейшие достижения авиакосмических технологий, Интернета, дальней космической связи, дистанционной медицины.
Случается, например, такое: спортсмен находится на склонах пика Лходзе в Гималаях, а доктор пересылает его кардиограмму для расшифровки в Санкт-Петербург.

ТАММ
В ночь на 4 мая 1982 года всё висело на волоске. Все понимали: ночёвку около вершины двум измотанным альпинистам не выдержать...
Нервы накалены, связь неуверенная... И вдруг прерывистый голос Балыбердина оттуда: «Дальше подниматься некуда, что будем делать, начальник?»
В радиорубке повисла напряжённая тишина. Кинооператор Дима Коваленко видит сквозь визир камеры, как судорожно перехватывает горло у Тамма. Он взмахивает рукой и быстро уходит в свою палатку. Его трясёт... Седина у этого крепкого, волевого спортсмена и учёного появилась именно тогда.
Его постоянное рабочее место было у рации. Оно стало нервным центром, мозгом экспедиции. Всё, что совершалось на склонах, – удачи, ошибки, весь высоковольтный накал штурма прежде всего обжигал сердце руководителя. В одном из поздних интервью Евгений Игоревич мне рассказал:
«Голова уставала больше всего. Мысль натянута как струна. На склонах Эвереста напряжённо работал целый коллектив, который непрерывно анализировал ситуацию. Идеи генерировались не только мной, но и старшим тренером Анатолием Георгиевичем Овчинниковым, да и всем тренерским советом. Идеи вспыхивали во всех звеньях экспедиции».
Для Тамма альпинизм – это своеобразная форма обогащения духовной жизни. Горный спорт даёт сильный творческий импульс и для научной деятельности. Так говорит сам Евгений Игоревич, так же когда-то говорил его отец, знаменитый физик, альпинист, нобелевский лауреат, академик Игорь Евгеньевич Тамм.
Во время той нашей беседы с Таммом-младшим он неожиданно и с горечью признался:
– У меня до сих пор камень на душе: я запретил Эрику Ильинскому выход на вершину. Да, были обстоятельства, строгий запрет Госкомспорта, тяжёлый метеопрогноз, однако... Сегодня с уверенностью могу сказать: на вершине могло быть не 11, но 14 наших альпинистов. Эрик Ильинский, Николай Чёрный и Владимир Шопин вполне могли бы тогда достичь вершины...
А с другой стороны, я глубоко удовлетворён тем, что мы всё-таки выпустили вперёд Мысловского, несмотря на строгие запреты медиков. Может быть, в кардиограмме у Эдика и была некая аномалия, однако мы с Овчинниковым хорошо знали мощный волевой потенциал этого опытного высотника. Я понял: у Эвереста свой рейтинг. Оказалось, что человека всё-таки невозможно оцифровать никакими кардиограммами и даже сканированием аорты...

СЛУХИ
Госдепартамент США тогда был явно встревожен неожиданной активностью СССР в Гималаях. Да и власти Китая, пресса Непала и Индии отнеслись в ней настороженно. Экспедиция сразу попала под пристальное внимание прессы.
Почему у русских так много грузов – 12 тонн? Что они задумали в Гималаях? Там же верховья Ганга... Возможно, планируется разместить на склонах Эвереста станцию слежения? И весь этот бред вываливали на читателей.
Под явным давлением извне непальские власти запретили посадку в Катманду нашего самолёта Ил-76, прибывшего прямым чартерным рейсом из Москвы. На таможне в аэропорту в Катманду нашим грузам устроили самый свирепый досмотр. Таможенники всерьёз решили, что в нашей киноаппаратуре закамуфлирована портативная станция слежения...
Уже после подъёма мучили вопросом:
– Почему ваши альпинисты не подняли над вершиной Эвереста государственный флаг Непала? Специально?
Оказалось, что радиопереговоры базового лагеря с группами наверху прослушивались. И никто не хотел верить, что рюкзак Мысловского с флагами Непала, ООН и СССР просто улетел в пропасть...

ОТКРЫТКИ С ЭВЕРЕСТА
Эдуард Мысловский, один из лидеров команды:
«Ветер на 6500 был такой, что гора гудела, как аэропорт Шереметьево. Снежная крупа неслась мимо палатки так быстро, что полотнище стало электризоваться.
Я почувствовал, что заряды стекают через мою голову по бедру на землю. Оказывается, я стал живым заземлением... В конце концов крепкие резиновые амортизаторы лопнули, не выдержали даже стропы. Володя Балыбердин пытался своей спиной в пуховике закрыть сорванный полог, но... Думали, вот-вот нас утащит по склону вместе с палаткой. Пришлось её совсем завалить».
Евгений Игоревич Тамм послал из базового лагеря в Москву в Госкомспорт такую депешу:
«Маршрут сверхсложный. Люди работают на пределе своих сил. Прошу не беспокоить меня по тактическим вопросам. Я принял на себя ответственность. Мы все остаёмся на высоте этой ответственности».
Один из восходителей Валерий Хомутов по поводу отношений с начальством в Москве:
«Из космоса нельзя руководить ездой на велосипеде».

«ЧЕРЕЗ ПЕКЛО»
Совсем рядом с базовым лагерем взлетал к вершине, одновременно обрушиваясь вниз, ледник Кхумбу. Это – громадные вздыбленные айсберги, лабиринт ледовых трещин. Гигантская ледовая «мясорубка» Кхумбу «сжевала» не поперхнувшись не один десяток жизней. Это чудовищное ледовое крошево альпинисты как только не называли – «Дорога через пекло», «Ужас Хиллари», «Район атомного взрыва».
На острие атаки оказался Владимир Балыбердин. Вместе с Эдуардом Мысловским. Они вдвоём проторили путь к вершине. Бэл (так Володю называли в горах) потом вспоминал:
«Не знаю, сколько ещё времени мог бы двигаться, не было ощущения, что вот-вот кончатся силы. Они уже давно кончились. Организм вошёл в режим какого-то безразличного состояния... Казалось, я влез в палатку на самом последнем пределе. Но где этот последний предел? И что после него?
Пожалуй, никогда за всю свою альпинистскую карьеру я не был так близок к концу... Шёл словно окутанный сетью и увешанный гирями».
Пожимая потом руку Бэлу в аэропорту, я обомлел: ладонь его была, как копыто, сплошная мозоль... Стёртые базальтом кончики пальцев почернели. Зато горные сталкеры, обычно скуповатые на комплименты, сказали: Бэл «пропахал» отлично! Не зря во время тренировочных лыжных кроссов он буквально «терзал» трассу так, что лыжи стирались до шурупов.

КОГДА ВЫЗВЕЗДИЛО
Из записок самого молодого – ему было 28 лет – члена команды Михаила Туркевича:
«17 апреля. Вышли на снежный гребень, на котором лежат рыхлые снежные надувы, эдакое снежно-ледовое безе... Ходить по нему невозможно. Спускались в темноте на ощупь. Временами подсвечивала молния. Над нами нависли крупные звёзды величиной с кулак. Луна была большая, как сковородка. Вызвездило!
Ни у кого сил не осталось, да и болячки начинают проявляться. Кто только придумал этот высотный альпинизм?
...Мысловского и Бэла мы спасли от верной гибели. Не подоспей мы вовремя к ним с кислородом и горячим компотом, утром, по всей вероятности, была бы хана.
Трудно было? Да, иногда очень. Мёрзли, сгорали на солнце, горбились под тяжестью рюкзаков. Но мысли, что не пройдём, не взойдём на гору, – не было!»

АЛГЕБРА ГОРНОЙ ПЛАЗМЫ
Увидев свою планету с высоты 8000 метров не через иллюминатор, физически ощущаешь каменную глыбищу планеты. Там в лицо бьёт ветер... и этот ветер от вращения Земли.
В высокогорье человек попадает в иное духовное пространство.
Альпинизм никак не сводится к арифметической сумме пройденных верёвок или к числу забитых скальных крючьев. Там хозяйничает не арифметика, но алгебра горной плазмы.
При этом от приглушённых высотой хриплых мужских голосов в эфире слышишь что-нибудь вроде:
«Ночуем в пещере, в какой-то собачьей ледовой щели, блин!»
«База, база, кислороду не мае, я не пиду!»
«База, как слышите? Приём! Завтра будем внизу, приготовьте два ящика пива за мой счёт. Как поняли? Приём. Два ящика пива!»
Там, после 8000 метров, начинается зона смерти. Эта косматая всегда караулит тебя за твоим левым плечом. Торговаться с вершинами не принято.
И как ни горько это, но у подножия больших гималайских вершин-«восьмёрок» появились русские могилы...
Из тысячи альпинистов, штурмующих Эверест, к вершине добирается только каждый седьмой.

СПОРТ КОРОЛЕЙ И ПОЭТОВ
В баварском альпинистском союзе «Альпенферейн» в Мюнхене регулярно публикуется сборник с именами лучших альпинистов мира за последние 600 лет. Есть в этом сборнике больше сотни фамилий наших соотечественников.
Немцы назвали самым знаменитым альпинистом России Александра Васильевича Суворова, за переход его богатырей через Альпы. Там же братья Абалаковы, Владимир Балыбердин, Михаил Хергиани, Евгений Тамм, Михаил Ануфриков.
В Европе альпинизмом увлекался историк Плиний-старший 2000 лет назад. В горах были Леонардо да Винчи, поэт Франческо Петрарка, папа Пий II (XV век) и папа Иоанн Павел II из XX века. Вес альпенштока хорошо знали Иоганн Вольфганг фон Гёте, Александр фон Гумбольдт, короли Бельгии, Марк Твен, физик Макс Планк, Антуан де Сент-Экзюпери, Эрнест Хемингуэй, Пьер де Кубертен, отец русского авангарда Василий Кандинский... Великие спортсмены, духовные лидеры Европы, учёные, художники, богоборцы, писатели, мыслители, короли.
У Бориса Слуцкого есть такие строки: 

Мелкие прижизненные хлопоты
По добыче славы и деньжат
К жизненному опыту не принадлежат... 

Альпинизм находится вне мелких хлопот, он даёт жизненный опыт высшего порядка. Там, наверху, чувствуешь, как мир перетекает из бездны времени в бездну вечности... 

Феликс СВЕШНИКОВ, ветеран альпинизма

Четыре команды «Эвереста-1982»

Евгений ТАММ, руководитель экспедиции. В настоящее время – заведующий отделом ФИАН им. П.Н. Лебедева, доктор физико-математических наук.
Анатолий ОВЧИННИКОВ, старший тренер. Профессор МГТУ им. Н.Э. Баумана, доктор технических наук.

КОМАНДА № 1
Эдуард МЫСЛОВСКИЙ, ныне – профессор МГТУ им. Баумана, президент Евро-Азиатской ассоциации альпинизма и скалолазания.
Владимир БАЛЫБЕРДИН, погиб в ДТП в 1994 году.
Николай Ч›РНЫЙ, поднялся до 7800 м, однако на вершину не вышел – в связи с запретом Спорткомитета. Сейчас занимается индивидуальной трудовой деятельностью.
Владимир ШОПИН, поднялся до 7800 м, однако на вершину не вышел – в связи с запретом Спорткомитета. Замдиректора НПФ «Абрис+».

КОМАНДА № 2
Валентин ИВАНОВ, заместитель директора «Каскад Академия».
Сергей ЕФИМОВ, предприниматель в области альпинизма.
Сергей БЕРШОВ, занимается ИТД.
Михаил ТУРКЕВИЧ, умер в 2003 году.

КОМАНДА № 3
Ерванд ИЛЬИНСКИЙ, живёт в Казахстане, старший тренер местного ЦСКА.
Казбек ВАЛИЕВ, директор турфирмы «Хан-Тенгри».
Валерий ХРИЩАТЫЙ, погиб в лавине в 1993 году.
Сергей ЧЕПЧЕВ, главный геолог объединения «Недра». 

КОМАНДА № 4
Вячеслав ОНИЩЕНКО, дошёл до 7350 м, прекратил восхождение из-за болезни. Заместитель главврача врачебно-физкультурного диспансера № 1.
Валерий ХОМУТОВ, предприниматель, председатель совета ветеранов Федерации альпинизма России.
Юрий ГОЛОДОВ, предприниматель.
Алексей МОСКАЛЬЦОВ, погиб на пике Клары Цеткин в 1987 году.
Владимир ПУЧКОВ, преподаватель МГТУ им. Н.Э. Баумана.