Анастасия Ермакова. Серьёзней последней молитвы. Особенности поэтики Надежды Болтянской. М.: ИПО «У Никитских ворот», 2017. 160 с.
Выдающийся русский философ Николай Фёдоров прославился в XIX веке своим учением о воскрешении мёртвых. «Хотя первый воскрешённый будет, по всей вероятности, воскрешён почти тотчас же после смерти, едва успев умереть, а за ним последуют те, которые менее отдались тлению, но каждый новый опыт в этом деле будет облегчать дальнейшие шаги. С каждым новым воскрешённым знание будет расти...» – утверждал он. Фёдоров полагал, что каждая частица материи несёт на себе след пребывания в составе какого-либо организма; поэтому основная задача заключается в том, чтобы найти эти частицы и по оставшимся в них следам восстановить тела умерших. Таким образом, по Фёдорову, воскресить можно даже давно умерших предков, прах которых уже рассеялся в пространстве.
В какой-то мере книга Анастасии Ермаковой и является подобной попыткой воскрешения. Только воскрешение это происходит в иной плоскости. Посудите сами, книга написана о творчестве Надежды Болтянской, о её стихах, но при чтении кажется, что явственно ощущаешь присутствие покойной поэтессы. Если бы эта книга была написана в формате популярной серии «ЖЗЛ», то такое ощущение было бы естественным. Но здесь речь о стихах, а не о жизни Болтянской. Вероятно, Ермакова сумела заострить внимание читателя на таких текстах, которые сами по себе наталкивают на размышления об ушедшем поэте, заставляют рисовать его образ в своём воображении.
Любопытно, что и сама Ермакова пишет в одной из глав: «Да, человек Надежда Болтянская, к сожалению, умерла. Но поэт Надежда Болтянская жива и только начинает свой путь к читателям». В этом признании автора исследования лежит ключ к разгадке. Ермакова изначально не просто писала о стихах Болтянской, но попыталась доказать старую и спорную истину, гласящую, что поэт жив до тех пор, пока читаются его стихи. И Надежда Болтянская действительно предстаёт в книге живым человеком. С оговорками, что её нет в живых, конечно. Тем не менее при чтении цитат из стихов Болтянской и комментариев Ермаковой кажется, что разбираются тексты действующего поэта, который живёт и печатается в наши дни.
Эта «связь с живыми» особенно видна в главе «Посвящения друзьям и близким». Не будем забывать о том, что поэт – существо обычно одинокое. Поэту трудно примириться с окружающей действительностью и ужиться даже с близкими людьми. У Болтянской же большое количество стихотворений посвящено близким людям (маме, отцу, мужу), друзьям и знакомым. Ведя в последние годы полузатворнический образ жизни из-за тяжёлой болезни, Надежда Болтянская словно хотела показать окружающим, что она пока с ними, здесь и сейчас. И это не укрылось от внимательного взгляда Анастасии Ермаковой, которая в упомянутой главе раскладывает всё по полочкам, показывая, насколько важными именно для Болтянской были эти стихи. Но были они важными, конечно же, и для тех, кому адресовались.
И ещё очень значимый момент. Анастасия Ермакова прослеживает «родословную» Болтянской до Серебряного века. Именно там, как она полагает, истоки творчества Болтянской. «Настоящий мастер тем и отличается от версификатора, что не идёт на поводу у скучающей публики, не даёт ей того, чего она жаждет, а следует своим путём», – говорит Ермакова в книге. Говорит, ибо уверена, что «Болтянская – совершенно самостоятельный поэт со своим мироощущением, излюбленными приёмами и, разумеется, со своей интонацией». Но если Надежда Болтянская самостоятельный поэт, учившийся у мастеров Серебряного века, то что же получается? Что она в какой-то мере воскрешала именитых поэтов в своих стихах? Да, отчасти это так. И тут уж нельзя отмахнуться от спорной, но чертовски притягательной идеи Фёдорова. И хотя Ермакова ни разу о Фёдорове не упоминает, но не раз проводит параллели в творчестве Болтянской и видных поэтов Серебряного века, особенно Марии Петровых. Причём параллели довольно чёткие, когда совпадают и темы, и ритмика, и лексика.
Отдельная, довольно большая глава книги посвящена образам в поэтике Надежды Болтянской, в которой на многочисленных примерах – цитируемых строчках – показывается, насколько оригинальными и свежими были те художественные средства, которые Болтянская использовала в своих стихотворениях. Речь идёт и о неожиданных и точных метафорах, и о метких сравнениях, и о мировоззренческой уникальности авторского мира.
Интересна также глава «Метр, ритм, композиция», где идёт речь о версификационном мастерстве автора, о том, как Болтянская изысканно работает с формой, в совершенстве владея и силлабо-тонической, и тонической системой стихосложения. Один из самых любимых стихотворный метров Надежды Болтянской – хорей, парадоксально сочетающий плясовой ритм и глубокие неторопливые размышления.
«Нужно понимать, что творчество в целом – это не просто стихи, возникающие от случая к случаю, но сложная система, которую поэт создаёт на протяжении всей жизни», – пишет Анастасия Ермакова. А применительно к Надежде Болтянской это означает ещё и то, что данную систему поэт воздвигает не просто так, но обязательно основываясь на сделанном до него. То есть как бы продолжает начатое другими. Вот мы и приходим к такому странному «круговороту», только не в природе, а в поэзии, в литературе. В советское время, встречаясь со студентами Литинститута, Жан-Поль Сартр задал им вопрос: «Почему вы пишете?» Молодой поэт Борис Примеров ответил: «Потому, что боюсь умереть». Сартр ответом был удовлетворён. Стихи и вообще творчество – это жизнь. Надежда Болтянская наверняка согласилась бы с данным высказыванием. Ну а тем, кому это покажется неубедительным, можно порекомендовать прочесть книгу «Серьёзней последней молитвы...». Особенности поэтики Надежды Болтянской». Там есть ответы на многие вопросы.
Сергей Астахов