Президент Института Ближнего Востока РАН Евгений САТАНОВСКИЙ о прошлом, настоящем и будущем арабского мира
– Можно ли сегодня говорить о едином арабском мире? Январская палестино-израильская война породила в этом большие сомнения…
– Арабский мир – это два с небольшим десятка стран, занимающих пространство от Марокко до Ирака с запада на восток и от Сирии до Йемена с севера на юг. Исторически связи арабского мира восходят к временам халифата, когда от границ Индии до Испании существовало великое государство, которое своим языком имело арабский, а истоки его политической власти лежали на Аравийском полуострове. Это воспоминание греет душу каждого араба на вполне законных основаниях. Ведь государство это было замечательным во многих отношениях и представляло образец тогдашней глобализации, потому что из Европы в Индию и Китай можно было попасть исключительно через халифат. При этом уровень безопасности там был выше, чем в средневековой Европе или государствах, лежавших у его северных границ.
Что касается сегодняшнего дня, арабский мир разъединяет гораздо больше факторов, чем объединяет. В мире этом конфликты между государствами, религиозными и этническими группами являются настолько общим местом, что, пожалуй, единственное, что объединяет на протяжении последнего полувека арабский мир, – противостояние с Израилем. Но и этот фронт расколот, потому что Египет, Иордания и Мавритания поддерживают с Израилем дипломатические отношения. Большая же часть арабских государств Персидского залива, а также Марокко и Тунис прекрасно понимают, что общаться с Израилем им гораздо выгоднее, чем не общаться, и не слишком поддерживают линию на бескомпромиссную «борьбу с «незаконным сионистским образованием», пока евреи не будут скинуты в море».
Арабский мир объединяют также растущие опасения в отношении Ирана, опирающиеся на тысячелетний опыт противостояния с этой страной, и, как ни странно, неприязнь к палестинскому национальному движению. Что касается последнего, можно говорить о глубокой усталости, раздражении от этой проблемы и абсолютном нежелании видеть на карте палестинское государство, если этого можно избежать.
Вот, пожалуй, и всё, что объединяет арабский мир. Пик интеграции этого мира, экономической, политической, военной, о которой много говорили в ХХ веке, был во времена Гамаля Абдель Насера, когда возникла Объединённая Арабская Республика. Просуществовала она недолго…
– А может ли объединение против Запада быть фактором интеграции для арабского мира?
– Лига арабских государств – не противостоящая Западу организация. Она пыталась на протяжении всей своей истории извлечь из контактов с западным миром всё, что могла. Арабский мир, критикуя Запад, является потребителем всех технических новинок, которые Запад ему предоставляет. Он видит в странах Запада единственное приемлемое место для того, чтобы там делали карьеру дети выходцев из элиты и среднего класса. Даже если посмотреть на то, куда идут потоки миграции, и законной и нелегальной, мы увидим, что миллионы ливанцев, сирийцев, египтян, марокканцев и алжирцев сегодня живут в западном мире.
Вынесен приговор иракскому репортёру, с проклятиями метавшему свои ботинки в президента США Буша. Поначалу журналиста грозили посадить на 15 лет, но суд ограничился тремя годами. Но и это решение вызвало бурю протеста в арабском мире, для которого репортёр – настоящий герой. За его ботинки предлагали огромные деньги, пока не стало известно, что скандальная обувь уничтожена. Этим ботинкам ставили памятники. Богатые и влиятельные арабы дарили герою свои лимузины и сватали за него своих дочерей… Все уверены, что журналиста уже скоро отпустят на свободу. Эта история многое говорит об отношении арабского мира к Западу и его политике.
Что же касается различных организаций и движений, которые выступают против Запада, то объединяться друг с другом им бесполезно. Опять-таки они выступают против Израиля и против США до того момента, пока Иран не наладит отношения с Соединёнными Штатами на том уровне, на котором Исламская Республика Иран хочет их наладить. И на тех условиях, которые сочтёт для себя приемлемыми. Пройдёт каких-то 50–70 лет, и там тоже всё образуется.
– А если говорить о сотрудничестве России с арабским миром? Есть ли тут какие-то перспективные направления? Какие подводные камни мешают этому сотрудничеству?
– Арабский мир, безусловно, является интересным рынком для России. Гораздо, правда, менее ёмким, чем в советские времена, когда отечественные инвестиции и льготные кредиты странам «социалистической ориентации» обеспечивали там наше присутствие, хотя эти кредиты нам никто никогда не возвращал. Сегодня это рынок для «Газпрома», железнодорожников, энергетиков, нефтяников, российских оборонных предприятий, но не для таких мегапроектов прошлых лет, как Асуанская плотина, – и слава богу. Мы можем строить там железные дороги, заниматься геологоразведкой, добывать нефть и газ, строить терминалы, можем даже обсуждать арабские инвестиции в Россию, хотя… Никакие серьёзные арабские деньги, по моему глубокому убеждению, в российскую экономику не придут.
Хотя и существует миф, что вот-вот к нам придут десятки и сотни миллиардов арабских инвестиций. На самом деле они никуда не придут, кроме Западной Европы и ЮВА, Южной Кореи и Японии, Австралии и Латинской Америки, США и Канады. Не так много уголков на планете, куда арабы, люди торговые, с древней «кредитной историей», готовы вкладывать деньги. Россия абсолютно точно не является таким местом, за исключением ядерной промышленности и сферы военных технологий.
Разумеется, у нас есть в арабском мире свои интересы, поскольку Россия всё-таки одна из великих держав, но… Можно напомнить, чем закончилась советская политика в арабском мире. Все наши союзники, «братские арабские государства», пребывали таковыми до той секунды, пока Советский Союз давал бесплатное или очень дешёвое оружие и вкачивал в их экономику десятки миллиардов долларов. Неслучайно лишь Владимиру Путину удалось решить все вопросы со старыми советскими долгами, намертво застрявшими в арабских странах. И многомиллиардные уступки по советским долгам, которые приходилось делать, договариваясь с Йеменом и Алжиром, Ливией и Египтом, Сирией и Ираком, базировались на прагматичном признании того факта, что если денег всё равно никто не вернёт, то заключать новые контракты можно, лишь разблокировав ситуацию. Это был урок, урок жестокий, но необходимый.
Чем больше в наших сегодняшних отношениях с арабским миром будет жёсткого прагматизма, даже если это будет напоминать арабским партнёрам американцев, немцев или китайцев, тем лучше. Наши конкуренты, что бы они ни говорили, отнюдь не берут на себя обязанность бескорыстно дружить, защищать, обустраивать инфраструктуру и делать прочие «жесты доброй воли», которые делает Россия по традиционной привычке смешивать политику, межгосударственные отношения и отношения человеческие.
– А надежды, что Россия может стать посредником между мусульманским миром и Западом, реальны? Или…
– Иллюзии по этому поводу неуместны. Несколько миллионов иранцев, арабов, турок живут на Западе. Десятки тысяч иранских, арабских, турецких студентов обучались и обучаются в Англии, Германии, Бельгии, Америке. Какие им нужны посредники?
– Но ведь в России тоже проживает большое количество мусульман? Разве им не проще разговаривать с тем же арабским миром?
– Мусульмане, живущие в России, – это коренное население России. Это те народы, которые живут здесь испокон веку, они ниоткуда не пришли и не приехали. Они не являются мостом в арабский мир – это иллюзия. Это люди европейской цивилизации, которые живут в нашей стране, являющейся их родиной. Они служат в её армии, защищают её интересы и являются для всего мира русскими, такими же, как русские, украинцы, белорусы, молдаване, евреи, армяне, грузины и прибалты, живущие в России. Это люди, которые были когда-то подданными Российской империи, стали гражданами Советского Союза и сегодня являются гражданами России или пытаются ими стать. Это, что называется, «наши люди», при всей деградации этого понятия. Колоссальная разница существует между советским или постсоветским таджиком и узбеком и таджиком и узбеком афганским. Гигантская разница между туркменами и азербайджанцами «нашими» и иранскими – это разные люди. Разные по ментальности, языку, отношению к религии, бытовым привычкам. Разные по книгам, которые они читали, и фильмам, которые смотрели в детстве. По соседям, которые жили рядом с ними, и по отношениям с этими соседями.
Между мусульманами России и всем остальным её населением нет преград. Они могут жениться между собой, живут в одном мире, ходят на одну и ту же работу. Всё, что может принести Ближний Восток на российскую территорию, – это восстановление стен межобщинного, религиозного противостояния. Внутри этих стен неминуемо возникнут замкнутые анклавы, взрывоопасные ячейки жёсткой борьбы.
Мусульманский мир находится сегодня в той же ситуации, в которой Европа уже была пять столетий назад в эпоху религиозных войн. Его разрывает война на уничтожение между суннитами и шиитами. Война не менее кровавая, чем войны между протестантами и католиками. Это мир борьбы за власть радикальных религиозных группировок, которые заменяют собой государства. Не говоря о терактах, больших, маленьких и мегатерактах… Этот мир, завоёвывающий себе сейчас пространство в Европе, попутно уничтожает европейскую цивилизацию и разрушает её изнутри. Этот мир раздирают чрезвычайные внутренние «нестроения», которые он проецирует на всю планету. 11 сентября – только маленькая иллюстрация того, что может быть. России такого пока удалось избежать, хотя и нам достались Будённовск, «Норд-Ост» и Беслан.
Посредническая миссия хороша, если вы марсианин и, посредничая, не можете заразиться той религиозно-политической чумой, холерой или язвой, которая у тех, с кем вы посредничаете, распространена. А если заражение возможно? Или неминуемо?
– То есть сегодня арабский мир больше ориентируется на Запад, стремится построить какое-то сотрудничество именно с ним. А как он относится к России? Чего ожидает от неё?
– Россию там ждут как противовес США для возрождения игры, проводившейся в 60–80-е годы ХХ века. Игра проста: надо ориентироваться на Россию до той поры, пока не удаётся переориентироваться на Запад.
– Но всё-таки, какие арабские страны наиболее дружественны по отношению к России?
– Нет у нас там друзей. Но что очень важно – и принципиальных врагов нет. В арабском мире много симпатичных, умных, талантливых, ярких людей, которые испытывают к России тёплые и хорошие чувства. Это люди, окончившие наши вузы. Они питают к нам тёплые человеческие чувства, потому что тут ностальгия. Потому что Россия – это их молодость, их жизнь, это место, где они когда-то учились, впервые выпили бутылку водки или впервые поцеловали любимую девушку, где у них были друзья…
Есть замечательно выглядящие арабские страны, где вы чувствуете себя в безопасности, в гораздо более цивилизованном мире, чем у их соседей. Например, малые монархии Персидского залива и султанат Оман, Тунис и Марокко. Это всегда были торговые страны, они жили на перекрёстке торговых путей, арабы там встречались и встречаются с европейцами, персами, евреями, индусами. Это страны, в которых население не так замкнуто, не так закрыто, как в других уголках арабского мира, оно не смотрит на вас с угрюмой подозрительностью и не ждёт момента, чтобы залезть к вам в карман или протянуть руку за бакшишем.
Нет сегодня там стран, которые все целиком относились или относятся к нам хорошо. К нам мог и может относиться хорошо лидер страны, окончивший Рязанское училище ВДВ или, как сирийский лидер Хафез Асад, училище ВВС. Но всё остальное зависит от того, как устроена страна, как живёт в ней народ, открыта она или закрыта, современная или патриархальная…
Исламский мир, арабский мир обладает огромным населением, большинство которого – нормальные люди, которые не хотят трогать своих соседей, лезть в их дела. Но если говорить об элите этого мира, о тех, кто борется там за власть, кто сегодня является духовными лидерами этого мира, я поставил бы знак вопроса размером с Останкинскую башню… И спросил: а зачем нам слишком близко сходиться с ними? И не только с ними, но с лидерами и духовными отцами любой другой цивилизации? Ведь даже если она ведёт себя с нами мягко, без насилия, то по определению видит высшую ценность только в себе и неизбежно попытается изменить и обустроить нас «под себя».
– Вы имеете в виду Запад?
– Разумеется. Разве не именно это происходит в общении с американцами и европейцами, которые с великим рвением пытаются внедрить в окружающем мире либеральные ценности, как они их понимают?
В этом плане разве что дальневосточный мир – Корея, Китай, Вьетнам, Япония – ничего никому не навязывают. Вы берёте там то, что хотите, и остаётесь собой. Но это великое искусство и великое исключение.
Сегодня арабский мир преодолевает глубочайший идеологический и религиозный кризис. Разумеется, этот кризис будет преодолён, но для этого понадобится не одно десятилетие, а может быть, и столетие.
Нужно очень внимательно присматриваться к тому, что приходит к нам с Ближнего Востока, и контролировать исходящие из этого региона инициативы, вне зависимости от того, египетские они или саудовские. Бездумно соглашаясь на предложения взять под патронат школы в мусульманских районах, организовать исламские благотворительные фонды, построить мечети и прислать муфтиев, мы собственными руками построим машину времени, которая вернёт Россию в XVI век. Не хотелось бы… Достаточно того, чего по собственной глупости мы натерпелись в Чечне.
– Но многие арабские и исламские лидеры позиционируют себя как закрытое сообщество, которое сохраняет свои моральные и духовные ценности?
– Но ведь нет никаких специальных ценностей морали и нравственности, которые отдельно друг от друга несут мусульмане, христиане, евреи, буддисты или атеисты! Абсолютно никаких уникальных тайных ценностей ни в одной культуре, религии и цивилизации не существует. Все они – общие.
В каждой стране, каждом народе, каждой религии, в каждую эпоху вы найдёте героев и негодяев, святых и фанатиков. Кому вы будете подражать, зависит лишь от того, что внутри вас. Кто явится для вас примером истинного мусульманина – Синдбад-мореход, Ходжа Насреддин и Омар Хайям или Аятолла Хомейни, Саддам Хусейн и Муамар Каддафи? Это зависит исключительно от того, кто вам ближе.
Увы, человечество, как правило, помнит в первую очередь о диктаторах и тиранах – они и остаются в коллективной памяти.
В гигантском многообразии наследия исламской цивилизации – одной из величайших цивилизаций планеты – её нынешние политические и религиозные лидеры слишком часто выбирают для подражания не людей, составлявших и составляющих гордость и исламской уммы, и всего человечества, а средневековых фанатиков. Когда исламский мир преодолеет эту болезнь – он станет одной из величайших опор цивилизации, а не её главной проблемой. Но в конце концов любая болезнь может быть излечена. Для этого нужен верный диагноз. Не приносящее вреда больному лечение. И время.
Беседовала
ОТ РЕДАКЦИИ. Наверное, некоторые идеи и взгляды, высказанные Евгением Сатановским, вызовут желание поспорить с ним, привести иные доводы и аргументы. «ЛГ», как всегда, открыта для диалога, острого, конструктивного разговора.