Нужно ли бояться
Андрея Вышинского?
Всё изменяется, но ничто не пропадает.
Овидий
В этом году исполняется 100 лет Октябрьской революции и 80 лет «Большому террору». События, безусловно, внутренне связаны. Хотя бы потому, что немногие из тех, кто активно участвовал в революции, а потом проводил «красный террор», пережили вторую его волну – 1937–1938 годов. Прокурор СССР Андрей Януарьевич Вышинский (на фото) пережил. И не просто пережил: он был ревностным исполнителем установки на террор и одним из главных его организаторов – теоретически его обосновал и юридически оформил.
Всё, что можно было сказать дурного о Вышинском, уже давно сказано. И «кровавый прокурор», и «цепной пёс режима», и «инквизитор», и даже «изверг рода человеческого» и т.п.
Впервые о нём взвешенно написал в своё время в «ЛГ» Аркадий Ваксберг, который в юности лично встречался с Вышинским. Статья, как и позже изданная им книга, называлась «Царица доказательств» – именно признание подследственного прокурор СССР считал главной целью дознания и основой доказательства в суде.
Но Вышинский был не только ведущим советским юристом (по мнению специалистов, его разработка теории косвенных доказательств по-прежнему актуальна, а подготовка и проведение им Нюрнбергского процесса заслужили особую похвалу Сталина (см. «Скелеты из нюрнбергских шкафов», «ЛГ» № 38, 2016). Андрей Януарьевич был ещё и одним из ведущих советских дипломатов. А на закате сталинской эпохи, с 1949 года, – главой всего внешнеполитического ведомства. Именно он закладывал основы послевоенной системы международных отношений, которая худо-бедно действует до сих пор. Его речи в ООН занимали целые полосы центральных газет – настолько важными они казались руководству страны.
Война
Первым крупным дипломатическим успехом Вышинского стала миссия в Латвии, куда в середине июня 1940 года он был назначен «особоуполномоченным советского правительства для проведения в жизнь латвийско-советского договора о взаимопомощи». Одновременно с подобными же миссиями в Литву были командированы чекист и замнаркома по иностранным делам Владимир Деканозов, а в Эстонию – член Политбюро ЦК ВКП(б) Андрей Жданов.
Предвоенная Латвия была сугубо авторитарным государством, во главе которого стоял диктатор Карлис Улманис, совершивший в 1934 году военный переворот, а в 1936-м сам себя назначивший президентом и премьером.
Карту «перемен» и разыграл тогда Вышинский, опираясь на вышедших из подполья коммунистов. Так, 21 июня мимо советского посольства прошли около 80 тысяч манифестантов (население Риги составляло 350 тысяч) с лозунгами в поддержку СССР и Сталина. Английский посол сообщал в Лондон, что «поражён и удивлён» невероятной массовостью демонстрации и «несомненной искренностью» её участников. Причём в основном – латышей. Девять часов кряду Вышинский стоял на балконе посольства, приветствуя демонстрантов.
Народ массово поддержал смену диктаторского режима, и это факт. Правящий слой оказался изолированным. Свыше 94 процентов населения пришло на выборы в сейм, который и проголосовал за вступление Латвии в СССР.
Да, в соответствии с договором в стране стояли части Красной Армии. Но ведь не было не только военного сопротивления (это-то объяснимо!), не было и отблеска морального. Даже политическая полиция и та тесно сотрудничала с НКВД, помогая составлять списки для будущей депортации «чуждых элементов».
Нужно, правда, сказать, что через год столь же единодушно латыши поддержали Гитлера, активно вступали в СС, уничтожали евреев.
По результатам «миссии» Вышинский становится первым замнаркома по иностранным делам.
И ещё один малоизвестный штрих. В конце 80-х всё тот же Аркадий Ваксберг нашёл в личном архиве Вышинского написанный его характерным почерком подлинник черновика исторической речи Молотова 22 июня 1941 года. Писал ли Вышинский сам или под диктовку шефа? Или это плод коллективного труда? Можно только догадываться. Но то, что вырванные из блокнота листы со знаменитыми словами «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами» хранятся именно в личном архиве Андрея Януарьевича, и как особая ценность – в отдельной папке, – непреложный факт.
Во всяком случае, уж оратором Вышинский был первоклассным, умел речи писать. В отличие от косноязычного Молотова.
Во время войны Вышинский становится как бы запасным наркомом, по сути, возглавляя НКИД в эвакуации в Куйбышеве. Туда же переехал и весь дипкорпус.
Он владел языками – польским и французским почти как родными, немецким и английским вполне свободно. Обаятельный и остроумный, Вышинский непринуждённо общался с иностранными дипломатами. Он был самым образованным сталинским чиновником высшего звена. Но мог в прямом смысле стукнуть кулаком по столу, убеждая, например, в феврале 1945 года будущего кавалера ордена Победы румынского короля Михая назначить премьером ставленника Москвы Петру Грозу, сказав при этом: «У вас есть сто двадцать пять минут на подписание указа. Если вы этого не сделаете, мы не можем гарантировать свободное существование румынского народа».
Он был в Румынии три раза – всякий раз, когда там обострялась внутриполитическая ситуация.
На Ялтинской конференции Вышинский сидел рядом со Сталиным и Молотовым. На подписании Акта о безоговорочной капитуляции Германии – рядом с Жуковым. Кстати, именно Вышинский доставил акт лично Сталину. А после вернулся в Берлин, чтобы стать политсоветником при Жукове – Главноначальствующем Советской военной администрацией в Германии: Сталин, видимо, считал, что маршал нуждался в некотором присмотре.
Он разрабатывал договоры о дружбе и взаимопомощи с Польшей и Югославией. Он участвовал в Потсдамской конференции, закрепившей результаты войны. Он был участником многих важнейших международных конференций и вообще одной из главных фигур, создавших структуру международных отношений, в которой Советский Союз стал играть одну из ведущих ролей.
Даже Андрей Громыко, не любивший своего шефа, напечатал статью о нём в своём Дипломатическом словаре издания 1960 года.
 |
| Георгий Жуков и Андрей Вышинский во время подписания Акта о безоговорочной капитуляции Германии |
Мир
Книгу академика А.Я. Вышинского «Вопросы международного права и международной политики» я купил где-то в середине девяностых на берлинском книжном развале. Раза три я пробовал передать её, что называется, по назначению – в наше посольство. Но дипломаты почему-то делали глазами ужас и говорили, что «надо посоветоваться». Имя, видимо, пугало. А зря. Им бы поучиться…
Основу книги составляют речи Вышинского в ООН, где он, по сути, стал глашатаем советской позиции на мировой арене. Его выступления выглядели, как бы сейчас сказали, как некое политическое шоу – а потому послушать его приходила почти вся ООН. Он говорил непринуждённо, по 2–3 часа, оперируя редкими историческими примерами, латынью, пословицами и афоризмами. Он вёл себя, как в античном суде, где нужно было победить соперника аргументацией. Собственно, это и был в прямом смысле состязательный процесс, а не утлые реплики.
Он не оставлял без внимания никакие, даже, казалось бы, незначительные выпады в адрес своей страны. Потому что знал: оставленный без ответа выпад – это потерянная часть суверенного дипломатического пространства, битая клетка на международном поле, которую потом придётся отыгрывать. Он был хищником от дипломатии. Иногда за глаза его называли Андрей Ягуарович.
Так, уже на первой сессии ООН в 1946 году он в корне пресекает попытку ревизовать принцип единогласия постоянных членов Совбеза при принятии решений, то есть права «вето».
Такие попытки мы наблюдаем уже более 70 лет.
Он вводит в оборот актуальное понятие «поджигатели войны» – перечень этих стран не меняется и поныне.
Он не оставляет камня на камне от таких, например, установок: «Соединённым Штатам надлежит всего-навсего использовать свою мощь для установления господства над земным шаром» и «за мир можно заплатить в долларах».
Эта двуединая формула и есть, собственно, пресловутый однополярный мир, который мы наблюдаем последние четверть века.
Вышинский резко выступает против попыток размыть понятие «государственный суверенитет» и актуализирует понятие «международное право» применительно к условиям конфронтации систем.
Своей реакцией – порой, острой – на десятки эпизодов мировой политики он выстраивал систему советской дипломатии в условиях наступившего противостояния. И эта система в той или иной степени – «золотой фонд» в условиях противостояния нынешнего. И не использовать её только потому, что автор был доверенным лицом Сталина, просто неразумно. А как же преемственность? Как же неразрывность истории?
Обвинения, что СССР не исполнял то, к чему призывал, прикрывал словами о мире собственную экспансию, поддерживал кровавые режимы, а позже и пестовал террористов, смешны просто потому, что дипломатия на то и создана, чтобы максимально использовать международные отношения для укрепления позиций своей страны, как они видятся её руководству. Обращения к высокой нравственности хороши только в пропагандистских перепалках.
Дипломатия – это соотношение словесной риторики и реальных действий. И она никому не должна доверять – это смертельно. В конце 80-х и 90-х годах мы пробовали поверить – оказались на задворках.
Как-то радио «Свобода» сравнило нынешнего главу МИДа Сергея Лаврова с Вышинским. Уесть, видимо, хотели, учитывая устоявшийся образ Андрея Януарьевича как мастера дипломатической интриги и политической полемики. Но разве можно быть чистеньким на фоне той грязи, что льют на страну? Приходится разгребать.
 |
| В Соловецком лагере |
Прошлое и будущее
Кто-то мудро сказал: красноречие – дорога, ведущая в ад. Судебный златоуст – и губитель тысяч людей, искусный защитник интересов государства – и апологет безудержной тирании, лжец до мозга костей. Две грани одного человека, одной страны, где главным законом для многих был страх.
Я думаю, что в 1954 году Вышинский и умер от страха. Как Каин XVIII. Он умер от тяжёлых испарений той атмосферы террора, которую он сам нагнетал. Он каждый час ждал краха, предполагая, что новые, но так хорошо ему знакомые правители уничтожат его, как и он сам уничтожил бы их, если бы была необходимость. Уж кровавый послужной список своих новых начальников – Молотова, Маленкова и Хрущёва – он знал прекрасно.
Он превратился в «человека нового типа», в основе поведения которого – страх. Ведь в любой момент можно было, невзирая на положение, угодить или на эшафот, как член Политбюро ЦК ВКП(б) Николай Вознесенский, его соратник секретарь ЦК Алексей Кузнецов или как брат Лазаря Кагановича Михаил – министр авиапрома. Или – в заточение, как жена Молотова Полина Жемчужина или жена Калинина Екатерина Лорберг.
Надо забыть прекраснодушное утверждение булгаковского героя – профессора Преображенского: «Террором они ничего не добьются». Бред. Террором можно добиться практически всего! Причём на достаточно длительное время. Создать, например, новую общность людей – советский народ. Живоносящая или отмершая общность – кто знает? В этом продукте прочно соединены жертвы, палачи, герои, творцы, охранники, вожди… И грузин Лаврентий Берия – маршал, Герой Соцтруда, кавалер пяти орденов Ленина, и еврей Ефим Славский – трижды Герой Соцтруда, кавалер десяти орденов Ленина, и русский Сергей Королёв – дважды Герой Соцтруда, кавалер трёх орденов Ленина, и белый офицер с русско-шведско-украинскими корнями Анатолий Александров – три Звезды Героя Соцтруда и девять орденов Ленина, и поляк Андрей Вышинский – шесть орденов Ленина (награды, правда, потом у семьи отобрали, впрочем, как и у семьи Берия). Всех их, безусловно, объединяли преданность делу и страх. И ещё были миллионы известных и безвестных, виновных и невиновных, превращённых в лагерную пыль. И народилось поколение с испуганной душой.
Хотел бы я жить в такое время? Нет. Но времена, как сказал поэт, не выбирают – в них живут и умирают.
Вернёмся ли мы когда-нибудь к такому испытанному способу управления людьми, как террор? Появится ли такая идея, которая его оправдает, и люди на сходках вновь будут от страха исступлённо кричать: «Расстрелять, как поганых псов»? Появится ли новый Вышинский во всех своих ипостасях?
Ещё будет нам твёрдая рука и молчание ягнят! Если мы этого захотим…
Если пользоваться официальным языком, деятельность Андрея Вышинского – «беззаветное служение интересам страны», как это в то время понималось. В энциклопедиях о нём – «государственный деятель»… Ну что ж, какое было государство – таков был и деятель. Разделить их нельзя. Хулить или прославлять – пустое дело. А потому прах Вышинского не зря покоится в кремлёвском некрополе недалеко от сталинской могилы.
Когда-то они вместе сидели в одной камере в Баиловской тюрьме в Баку.
От редакции. Предлагаем историкам, журналистам, политологам, читателям высказывать свои оценки событиям и явлениям, которые составляют понятие «год 1937-й».