В современном проевропейски настроенном болгарском обществе – а как мне кажется, и вообще у всех славянских народов – вопрос о том, возможно ли славянское единство в мире постмодернизма, не только не ставится, но и не существует на бытовом уровне. Иногда его осторожно обсуждают в научной среде. Насколько мне известно, в России этот вопрос также практически не исследуют, хотя она и является родиной славянофильства, традиции которого в вашей стране живы до сих пор. В последнее время мир решает исключительно сложные проблемы, испытывает невиданные раньше трудности, но люди в основном предпочитают искать способы и средства, чтобы справиться с сиюминутными экономическими и политическими проблемами, а не обращаться к дальней перспективе и заниматься проектами, которые могли бы радикально изменить мировое устройство и порядок – так, чтобы в нём особо важное место заняла этническая, языковая и культурная группа, отличная от англосаксонской. Люди интересуются, как и когда закончится очередной финансовый кризис, до каких пор будет продолжаться мировая гегемония США, какие страны станут новыми геополитическими силами и осями, будет ли побеждён терроризм. Очерчиваются иные контуры геополитического пространства, чтобы можно было предугадать новые военные и военно-политические союзы. С последним расширением Европейского союза, в который одновременно вступило сразу несколько славянских стран, интерес славян к будущему славянства и его возможной ведущей роли в мировой политике иссяк. Как будто они раз и навсегда определили свою цивилизационную ориентацию – так считают южные и западные славяне или, по крайней мере, их политические элиты.
Историческая судьба славянских народов и государств, особенно в современную эпоху, заставляет их стремиться к вступлению в уже существующие большие сообщества, но не объединяться друг с другом. В слабом и маленьком государстве, замкнутом на себе самом, нет возможностей для разворачивания масштабных проектов и процессов. Оно не открывает простор для мысли, а сфера влияния и воздействия его культуры ограничена собственными границами. Такое государство остаётся слабым и бессильным, пока не начнёт разрастаться через геополитические союзы и играть более важную роль, будучи их составной частью. Некоторые из этих союзов (например, Европейский союз) хотят стать империей и двигаются по этому пути. Но это, скорее, «предымперские образования», в которых вызревает идея универсальности и формируется сознание «всемирности», о чём говорит Николай Бердяев в своей книге «Судьба России». Современные предымперские образования стремятся прежде всего укрепить гегемонию экономически наиболее развитых государств через сохранение существующей общественно-политической системы, а не создать по-настоящему единое в культурном и цивилизационном отношении государство-империю. Поэтому следует говорить не о предымперском, а о псевдоимперском образовании.
Для южных и западных славян, которые потратили столько общественной энергии и сил, чтобы доказать свою национальную самостоятельность и право на национальное государство, вопрос жизни и смерти – выйти из бедности и военно-политической незащищённости и получить больше благ и безопасности для своего физического существования с помощью великих сил, а не путём объединения друг с другом и с Россией под её руководством. Славяне вели и до сих пор ведут борьбу друг с другом под влиянием тех же самых «великих сил» и из собственных эгоистических интересов (вспомним Сербско-болгарскую войну 1885 г., события в конце ХХ века в распадающейся Югославии и отношение Болгарии, Чехии и Польши к американским бомбардировкам Белграда). Само славянство не даёт им никаких гарантий неприкосновенности, самобытности и государственной независимости. А также гарантий экономической мощи и материального богатства. И более того: именно общее происхождение, общий язык и духовность они воспринимают как угрозу потери с таким трудом достигнутой политической независимости. Например, в Болгарии есть политические и интеллектуальные круги, которые подогревают страхи: Россия-освободительница будто бы представляет «угрозу», она может «поработить» болгар или поставить их в тяжёлую экономическую и культурную зависимость, пошатнуть их государственный суверенитет, который они бог весть почему считают завоёванным самостоятельно, без чьей-либо помощи и пролития русской крови. Парадоксально, но этот страх иногда охватывает даже убеждённых русофилов. Неслучайно, что из-за этого страха и из чисто политических соображений в Болгарии периодически (прежде всего в периоды экономических или военно-политических кризисов) поднимается вопрос о происхождении болгарского народа, причём значение протоболгарского элемента преувеличивается, а славянским элементом пренебрегают или сводят его к минимуму. Так болгары показывают Европе, что у их государства и нации нет основания надеяться на Россию и быть в орбите её геополитического влияния.
Рационализм, на котором славяне строят свою жизнь в буржуазно-капиталистическую эпоху, притупляет их духовные порывы и сводит всё их существование к понятию пользы, к прагматизму. В некотором смысле можно сказать, что капитализм и буржуазия, со своим эгоизмом и прагматизмом, – убийцы славянства. Они навязывают правила и нормы, которые противоречат славянской духовности (особенно духовности южных и восточных славян). В эпоху модернизма, и особенно постмодернизма, славяне приобрели и продолжают развивать изначально неприсущий им, но уже укоренившийся и дающий свои плоды эгоизм, который проявляется чаще всего через агрессивный национализм. Этот эгоизм разделяет славян по национальным, политическим и экономическим признакам, ограничивает одних за счёт других – чаше всего поощряет католиков и протестантов, а наказывает православных (вновь вспомним трагедию косовских сербов, бомбардировки Белграда, международный суд по так называемым преступлениям в Югославии и т.д.). В результате славянский разум превратился во что-то вроде «умной хитрости», по меткой формулировке Ивана Киреевского. Урон, нанесённый западноевропейским рационализмом и атеизмом славянству, по силе и последствиям можно сравнить с колонизацией народов Америки и Африки и даже с истреблением и ассимиляцией индейцев в США, в процессе которой были почти полностью ликвидированы их культуры и этнические особенности.
Славяне (за исключением русских, белорусов, украинцев и в какой-то мере поляков) не жили в общем государстве после их разделения и расселения в разных странах Европы во время Великого переселения народов. Можно только гадать, почему силы взаимного притяжения между ними не проявились в достаточной степени, из-за чего они разделяются и продолжают быть разделёнными и враждебными или безразличными по отношению друг к другу. Они рассеиваются, и если и поддерживают связи друг с другом, то исключительно слабые и непродолжительные. Их окончательное разделение происходит после обособления Восточной и Западной Церквей, и в особенности после схизмы XI века. Неслучайно, что миссия св. равноапостольных братьев Кирилла и Мефодия не имеет успеха у западных славян, но их учеников принимают славяне южные, и там их дело сохраняется, продолжается и расширяется.
Возможно ли в наши дни, чтобы славянские народы и их государства объединились на основе принципа кровного и культурно-исторического родства, преодолели свои различия и пренебрегли своими экономическими и политическими интересами? Этот вопрос в XIX в. ставил Николай Данилевский, а вслед за ним и славянофилы. Именно славянофильство родило идею нового славянского единства в православно-славянской империи (цивилизации) – но уже в новых условиях и на другом уровне. Цивилизация – это единство схожих черт и родства с сохранением различий в форме проявления этих черт. Народы, входящие в цивилизации, не одинаковы, но родственны. Они сознают общность своей истории и культуры. Цивилизация формируется под давлением могущественных культур с универсальным характером, которые содержат в себе самые важные характеристики и основные идеи других культур, входящих в данную цивилизацию. Она в каком-то смысле и степени не просто универсализирует, но и нивелирует, смешивает, направляет к одному руслу всю систему ценностей. Цивилизация – это котёл, в котором всё это переплавляется в единый неразделимый сплав. Однако этот «сплав» нужно воспринимать как нераздельную общность не столько по роду и крови, сколько по духу. Вопрос только в том, относятся ли славяне так друг к другу и выберут ли они для себя такую судьбу.
Цивилизация создаётся из народов с одинаковой верой и религией. Религия – это некий стержень, вокруг которого группируются все остальные элементы, она служит катализатором процессов. Современные славянские народы секулярны, они находятся вне Церкви и даже атеистичны. Идеологии – это временные объединительные силы, которые с изменением обстановки теряют возможность воздействия. Военно-политические и экономические союзы пытаются заменить собой цивилизацию, но, как мы уже сказали, они строятся на чисто экономических и политических принципах, а не на единстве культур и религии. Из-за этого они обладают конъюнктурным значением и существуют исключительно недолго в масштабе истории. Блюстителем и проводником этих идеологий является мировой гегемон, и он (в данном случае – США) в данный момент эффективнее объединяет культуры (к сожалению, только в их «массовой» форме), чем какой бы то ни было межгосударственный союз. Мы видим, как ширится культура американского типа, служащая для развлечения, и идеологическая пропаганда американского образа жизни, так называемой американской мечты. Она агрессивна и распространяется по всему миру, обезличивая всё индивидуальное, национальное. И никто не в состоянии противостоять ей. Пусть даже экономический, политический и военный гегемон сменится, американский тип поп-культуры ещё долго будет доминировать в мире и навязывать свой стиль, вектор социального поведения.
Факторов, которые стимулировали бы славянское объединение в наши дни, меньше, чем тех, что действуют против него. Причина – отсутствие религиозного сознания. Такое сознание – единственное, что могло бы объять и выразить смысл славянского единства. Но мы видим, как в последние 20–30 лет действует возрождённое религиозное сознание в мусульманском мире, пусть даже и у него есть свои проблемы. Непреодолимым на настоящий момент препятствием для славянского объединения является всё ещё доминирующее атеистически-светское сознание, выражаемое правящей политической и интеллектуальной элитой.
Посòмодернистский мир выйдет из сегодняшнего экономического кризиса с новым мировым лидером, с новым расположением великих сил и с новыми полюсами европейской и мировой геополитики, но парадигму своего существования существенно не изменит. Система, которая сменит нынешнюю, создаст предпосылки для возникновения новых государственных образований и новой модели их создания и организации, основанной на цивилизационном принципе, т.е. на принципе культурно-исторического типа (по Н. Данилевскому). Это означает, что разные культурно-исторические типы примут на себя функции современных национальных государств и военно-политических и экономических союзов, чтобы организовать входящие в них народы и создать лучшие условия для их гармоничного экономического, культурного и нравственного развития. Это развитие в сочетании с культурным и родовым своеобразием народов могло бы придать новый смысл их существованию. Славянофильская идея общеславянского объединения в православно-славянской цивилизации могла бы осуществиться в такой новой системе, которая бы преодолела рационализм Ренессанса и Просвещения, отбросила бы атеизм и эгоистический экономический интерес как нравственное мировозçрение и основной мотив общественной жизни и геополитики. Но проблему объединения славян и начертания перед ним исторической цели работать ради нового мирового порядка следует рассматривать в перспективе, а не в качестве возможности для незамедлительного разрешения. Углублённая разработка будущей модели всеславянства избавит «славянскую идею» от греха превращения или в империалистическую идеологию, или в нелепую утопию.
Будущее «всеславянское» объединение должно будет решать сложные экономические проблемы новой системы, что тоже будет предметом анализа и исследований. Так идея славянского единства и объединения легче сможет встретить эпоху, в которой она найдёт своё историческое воплощение и оправдает прозорливость своих родоначальников. Единение следует рассматривать только в описанном здесь аспекте. Во всех остальных его проявлениях (в экономике, торговле, политике, дипломатии, культурном сотрудничестве) осуществить его будет проблематично. Православные славянские народы должны осознать единение именно как основу своего цивилизационного будущего и как роль, которую они должны исполнять в мире будущего.
Перевод Максима МАКАРЦЕВА