В Большом зале консерватории вспомнили творчество поэта
Есть художники, к творчеству которых можно обращаться бесконечно, ведя диалог и черпая вдохновение и радость. К таким безусловным кумирам относится Александр Блок, выдающийся представитель эпохи Серебряного века.
Он прожил 41 год, и его смерть была воспринята современниками не только как уход из жизни великого поэта, но и как завершение главы в истории культуры, исчерпанной волей внешних обстоятельств, прежде всего событиями революций 1917 года.
Данная преамбула подводит нас к сути рецензии на новую тематическую программу Московского государственного симфонического оркестра для детей и юношества, посвящённую именно Александру Блоку. К слову музыковеда Наталии Панасюк, постоянной ведущей концертов МГСО, добавились в Большом зале консерватории строки Блока, прочтённые артистом Театра сатиры Родионом Вьюшкиным: «Я никогда не понимал искусства музыки священной, а ныне слух мой различал в ней чей-то голос сокровенный».
Руководитель оркестра, заслуженный артист России дирижёр Дмитрий Орлов, автор идеи (кстати, при повторе программы на иной площадке он с большим успехом сам читал стихи поэта), максимально широко подошёл к интерпретации темы «Блок и музыка». Избегая прямой иллюстративности, он выбрал сочинения, по его мнению, наиболее глубоко отражающие темы блоковской лирики. Романсы Рахманинова «Сирень» (на стихи Бекетовой) и «Весенние воды» (на стихи Тютчева), прекрасно исполненные Натальей Поляниновой, нелинейно корреспондировали с блоковской «весной без конца и без края» – конечно, более тоскливой и ностальгирующей, чем юношески-восторженная музыка Рахманинова. А вот скерцо из его Второй симфонии попало в самую сердцевину – нервная, тревожная, болезненно-мятущаяся музыка отразила смятения умов, царившие накануне Первой мировой войны. Неожиданной краской стало исполнение кантаты «Времена года» московского композитора Оксаны Сивовой, написанной для детского хора и оркестра. Хотя со сцены в преамбуле упоминался блоковский сборник «Круглый год», адресованный юным читателям, но композитор выбрала вполне взрослые строфы. В целом в цикле преобладали светлые, пастельные тона, и пасторальность стихов «Снег и снег» («Зима») и «Свирель запела на мосту» («Весна») была удачно подчёркнута ангельскими тембрами голосов великолепного хора школы-студии «Весна». Очевидно, что детям мелодичный песенный язык Сивовой оказался понятен и доступен: они пели наизусть, с явным увлечением, чуть пританцовывая на месте в такт пружинной блоковской ритмике и чутко взаимодействуя с маэстро Орловым.
Кульминацией этой неординарной программы стало сочинение Юрия Буцко, интересного российского композитора, к сожалению, недавно ушедшего из жизни. Его «Шесть сцен из поэмы Блока «Двенадцать», продолжающие памфлетную линию в отечественной музыке (тут вспоминается, к примеру, «Казнь Стеньки Разина» Шостаковича, «Казнь Пугачёва» Щедрина), рисуют хаос и распад, охватившие Россию в 1917 году. Предварившее исполнение блоковское «Весь мир одичал…» стало сильным прологом к кантате, а приглашение баса Романа Улыбина обеспечило её успех. Яркий характерный певец – известный солист Музыкального академического театра имени Станиславского и Немировича-Данченко – «материализовал» сатирические образы героев «Двенадцати» (Катьку толстоморденькую, бравых ребятушек), явив блистательный театр одного актёра. Драматическую выразительность солиста усилил оркестр, «рисовавший» то зловещие, то разгульные картины тех мрачных дней.
«Поэма экстаза» по драматургии программы заняла место эпилога: музыкальное повествование переместилось из мира земного в космические просторы. «Дух играющий», «мир волшебный, мир желанный»: это уже не столько о самом Блоке, сколько о времени, породившем и питавшем такое количество гениев. Слушатели купались в дивных образах скрябинской поэмы, погружаясь в чувственные волны «Экстаза», внимая зовам трубы, прихотливым соло флейты, торжествуя вместе с горделивым тутти финала. МГСО, демонстрировавший в этой программе стабильность и ансамблевую слаженность, легко взял и финальную планку.