Документальный фильм Сергея Шолохова «Татьяна Москвина. Время культуры» в эфире ВГТРК «Россия-Культура» был приурочен ко дню памяти известной писательницы и публицистки, театрального и кинокритика, телерадиоведущей и актрисы, покинувшей бренный мир 25 июля 2022 года. Однако таков уж масштаб этой личности, что говорить о ней можно и нужно ежедневно, без всякого повода – было бы желание оказаться в объятиях её вселенной.
Как отметил участвовавший в проекте писатель Павел Крусанов, нишу Татьяны в культурном пространстве Петербурга заполнить некем – гений места и всероссийская «беспокойница». А режиссёр Сергей Снежкин удостоил её титула «певец исчезающего, трагического, наивного человеческого сообщества, имя которому – интеллигенция». И вспомнил, как знакомая девяностолетняя блокадница, проработавшая всю жизнь на адмиралтейских верфях инженером-технологом, не только покупала все новые книги Москвиной, но и собирала вырезки каждой её газетной публикации. Мол, Танины всевидящее око и проницательный ум заключали в себе такую правду и страстность, без которых – хоть раз с ними соприкоснувшись! – невозможно жить.
Рок-музыкант Константин Кинчев признался, что его «вштырил» роман «Жизнь советской девушки», в котором тонкий психолог и гениальный художник русской реалистической школы создала незабываемый автопортрет на фоне Ленинграда шестидесятых-восьмидесятых годов прошлого века.
Да что там говорить – лучше послушать автора: «...Я смотрю на себя в зеркало – вижу немолодую женщину среднего роста, очень крупную, полную, с огромной грудью и животом. При этом у меня тонкие запястья, щиколотки и шея. Осветлённые волосы обстрижены и не доходят до плеч, глаза зелёные, но многие утверждают, что голубые – странный, не разгаданный мной эффект. Слева в углу губ большая родинка с явной перспективой на бородавку. В разных странах мира меня принимали только за русскую. Лишь однажды – за польку! Помню, как ленфильмовский гримёр Коля, когда я пришла на грим для картины «Мания Жизели», посмотрел в зеркало и сказал: «А что её гримировать? Хорошее русское лицо». Подумал и добавил: «Типа Крупской».
Режиссёр Алексей Учитель, постановщик кинокартин «Мания Жизели» и «Дневник его жены», в которых снялась Татьяна, рассказал об огромном творческом влиянии, оказанном на него Москвиной – харизматично-задиристой не менее Фаины Раневской, но одновременно изысканно-аристократичной, даже молчанием наполняющей кадр таинственной атмосферой многозначительности.
Профессор Санкт-Петербургской консерватории Ирина Тайманова обратила внимание на удивительный художественный вкус и... категорическое неприятие пошлости. Об этой черте, присущей настоящему критику, сама Татьяна Владимировна с улыбкой говорила в одном из телеинтервью в контексте высказывания Евгения Шварца о Корнее Чуковском: «Он ненавидел то, что другому бы просто не понравилось».
Однако сколько же в её жизни было любви! И своенравная Нева за окном рабочего кабинета, и величественный город, в котором растворилась мятежная, но мудрая душа, и возмужавшие сыновья (материнские гордости-радости), и снявший пронзительное телепосвящение супруг...
Актёр Виктор Сухоруков назвал Татьяну «украшением моей жизни» и печально посетовал, что не осмелился попросить подругу о написанной специально для него пьесе, философской и одновременно обыденно-мирской – такой, какие умела создавать только она, уникальный и очень востребованный драматург. Упущенное время-де не наверстать...
Однако время Москвиной – Время культуры, по убеждению многочисленных участников фильма, слишком быстротечный отрезок персональной вечности, который, словно солнечный луч, живёт в памяти всех, чьи сердца озарил раз и навсегда, – не только приглашённых выступить перед телекамерой или приходивших проводить в последний путь в храм и запечатлённых на кадрах панихиды, но даже лично не знакомых и всё же искренно влюблённых в многогранный талант. «Заражённых светом»...