Андрей Манджиев
Родился в 1952 году. Кандидат экономических наук, заслуженный работник сельского хозяйства РК и РФ.
* * *
На железнодорожном вокзале Астрахани Андрей по воинскому требованию без проблем взял билет до города Будапешта только с одним компостированием в Москве. Когда поезд Москва – Белград прибыл на станцию Чоп, находящуюся на советско-венгерской границе, всех военнослужащих, в том числе Андрея, сняли с поезда и отправили на досмотр в пограничный пункт перехода. И уже на венгерской территории, пройдя повторный досмотр в приграничном городке Захонь, его посадили в поезд, который прибыл на один из главных вокзалов Будапешта – Ньюгати. Старейший железнодорожный узел, построенный в эпоху Австро-Венгерской империи, очень красив. Он являет собой стройную и гармоничную конструкцию из стали и стекла и построен по проекту знаменитой французской компании Гюстава Эйфеля. Из вокзала Ньюгати на городском метро Андрей добрался до вокзала «Дели», откуда отходили поезда в сторону озера Балатон. Купив билет до станции Шиофок, он сел в поезд, в состав которого входило более десяти вагонов, окрашенных в тёмный цвет. В вагоне все места были сидячие, как в пригородных электричках. Напротив него на одно из свободных мест присела стройная красивая женщина средних лет. На первый взгляд она была чисто европейская женщина, одета она была неброско, но модно и стильно, как большинство горожанок Будапешта, но раскосые глаза даже через макияж выдавали, что она не мадьярка. Заметив с её стороны пристальный взгляд, Андрей поздоровался с ней: «Удвёзём» (на венгерском «Здравствуйте»). Она, улыбнувшись и ответив на приветствие, спросила на русском языке: «Извините за моё любопытство, вы по национальности казах?» Услышав в ответ, что я калмык, она как будто встрепенулась и с волнением в голосе сказала: «Ой, как я рада! Ведь я тоже калмычка». Андрей, уже ранее встречавший сородичей на венгерской земле, с радостью ответил ей: «Я тоже очень рад встрече с вами. А вы из какого района Калмыкии? Или вы из Элисты?» «Нет, я живу здесь в Венгрии, я местная», – улыбнувшись, сказала она. В это время в вагон зашёл венгерский офицер и с улыбкой, говоря что-то на своём, подошёл к ней. Андрей встал и, вытянувшись как по стойке смирно, поприветствовал его. Офицер, улыбнувшись, похлопал его по плечу и, присаживаясь, дал знак Андрею, чтобы он тоже присел. Когда поезд тронулся, они стали разговаривать между собой на мадьярском. Андрей, который знал всего несколько слов и выражений, не понимал, о чём они говорят, но по их взглядам в его сторону чувствовал, что разговор идет о нём. Тем более что несколько раз прозвучало слово, похожее на «калмык». В эти минуты Андрей, хорошо знавший, что он представитель народа, носящего клеймо политически неблагонадёжных выселенцев, напрягся и, чтобы скрыть это, стал смотреть в окно. Вскоре офицер привстал и, подав руку привставшему Андрею, заговорил по-русски: «Меня зовут Зольтан, а это моя жена Тека». Андрей облегчённо пожал руку Зольтану и назвал своё имя. Крепко пожимая руку Андрею, офицер продолжал: «Тека сказала мне что вы по национальности калмык, как и моя жена». Когда они присели, Тека, улыбнувшись Андрею, стала рассказывать о себе: «Мои отец и мать – калмыки, они эмигрировали вместе со своими родителями после революции в России. Я родилась в Сербии в предместье Малый Мокрый Луг под Белградом. Родители меня назвали калмыцким именем Тёвка, которым я была наречена в буддийском хуруле, действовавшем в то время в Белграде. А Текой меня стали называть позже, когда я вышла замуж за Зольтана». Сказав это, она с нежностью посмотрела на мужа, на что Зольтан, улыбнувшись, сказал ей: «Прости, дорогая, я же не знал, что тебя нарекли именем Тёвка в вашем монастыре, теперь я буду звать тебя твоим настоящим именем». «Ничего, дорогой, я привыкла к имени Тека, тем более что они созвучны, – ответила мужу Тёвка и продолжила: – Отец в Белграде занимался извозом, мать работала швеёй. В семье я старшая из детей, был ещё братик, но он умер в младенчестве. Я очень благодарна своим родителям. Мне одной из немногих детей калмыцкой эмиграции повезло учиться в Белградской школе Кирилла и Мефодия. После Второй мировой войны наша семья перебралась во Францию, и мы жили в калмыцкой колонии в Десине, пригороде Лиона. Там я окончила французскую школу при фабрике и школу медицинских сестёр и стала работать в городской больнице.
В начале пятидесятых годов я вышла замуж за Зольтана, и через два года мы переехали на его родину. Мои родители оставались в Десине, и мы с Зольтаном, обустроившись на новом месте, стали уговаривать их перебраться к нам в Венгрию. И если бы не события 1956 года, может быть, они и переехали бы. Сейчас их уже нет в живых, они умерли от онкологии, ведь мои родители много лет проработали на фабрике с тяжёлыми производственными условиями, с испарениями вредных химических соединений». Андрей вкратце рассказал, что возвращается в часть из краткосрочного отпуска на родине. Когда он назвал номер полевой почты части, то Зольтан не задумываясь сказал: «Этот гарнизон находится недалеко от города Таб, и я хорошо знаком с одним офицером из вашей части». Вскоре поезд прибыл в город Секешфехервар, где они должны были сойти с поезда. На прощание Андрей подарил Тёвке две грампластинки с записями калмыцких песен в исполнении Улан Лиджиевой и Валентины Ильцарановой, а её мужу банку тушёнки, выпускаемой Каспийским мясокомбинатом, и копчёную каспийскую воблу. Зольтан, чувствуя, как жене хочется пообщаться с соотечественником, спросил у Андрея: «Вы не возражаете, если мы с Тёвкой пригласим вас погостить у нас? Я бы смог договориться с руководством вашей части отпустить вас хотя бы на один день». Андрей согласился. Но на душе было неспокойно. До этой встречи он никогда не слышал о послереволюционной калмыцкой эмиграции. На следующий день после возвращения в гарнизон его пригласили в секретную часть к подполковнику Шаронову. Начальник особого отдела встретил его дружелюбно и, улыбаясь, спросил: «Ну что, Андрей, рассказывай, как ты съездил на родину?» Андрей рассказал о проведённом отпуске и о встрече с венгерским офицером и его женой калмычкой. И тут же добавил:«Я ничего им не рассказывал о части, где я служу, только назвал номер полевой почты, как венгерский офицер назвал расположение нашей части». Шаронов успокоил Андрея, сказав, что Зольтан действительно венгерский офицер и что он хорошо знает его. И ещё добавил: «Зольтан звонил мне и просил отпустить тебя к нему в гости». Андрей не знал, что ответить. Видя его замешательство, Шаронов успокоил: «Мы договорились с ним, что он приедет за тобой в ближайшее время, ничего страшного нет, поезжай к ним». И, улыбаясь, добавил: «Инструктировать, как вести себя, не буду, ты политически подкованный человек, поэтому считаю, учить тебя – только портить».
В воскресное утро дежурный по этажу передал Андрею команду командира батареи прибыть на КПП (контрольно-пропускной пункт) части. Когда к указанному сроку Андрей подошёл к КПП, там его уже поджидали Зольтан и подполковник Шаронов. Андрей поприветствовал офицеров по уставу, как положено советскому солдату. Зольтан попрощался с Шароновым и пригласил Андрея в машину. В Шиофоке, в коттеджном домике на набережной Петефи, их встретила Тёвка с дочерью. Для Андрея это был незабываемый день. Уже у входа в коттеджный дворик Андрей услышал родные мелодии. В холле домика, который Зольтан называл калмыцким домом, Тёвка с дочерью накрыли прекрасный стол, где, наряду с венгерской кухней были свежесваренный калмыцкий чай и борцоки. Поэтому, когда Зольтан предложил выпить токайского вина, Андрей отдал предпочтение калмыцкому чаю. После обеда хозяева показали ему достопримечательности курортного городка. Особенно Андрею понравилось в музее Имре Кальмана, где был концерт, посвящённый жизни и творчеству знаменитого композитора. Много времени они провели, беседуя на набережной знаменитого озера. Тёвка всё время старалась говорить на калмыцком языке. Андрей больше отвечал на русском, чтобы Зольтан и их дочь могли слышать его ответы. Поэтому, когда мужчины остались вдвоём, Зольтан сказал Андрею: «Я прошу тебя, говори с Тёвкой на своем языке, ведь ты чувствуешь, как ей приятно слышать родную речь. Ты на нас не обращай внимания, тем более что наша дочь плохо владеет русским». Кроме того, Зольтан с дочерью под предлогом, что им нужно покурить, оставляли их одних, уходя на поиски специально отведённых мест. Поэтому в оставшееся время Андрей с Тёвкой говорили на своём языке. Тёвка рассказывала о жизни в Сербии, о том, с какими трудностями столкнулись калмыки во время войны и почему её родители были вынуждены уехать во Францию. Рассказывая, как калмыки в Десине отмечали праздник Цаган Сар, она пыталась вспомнить слова из песни, которую они пели вместе с подругами. И когда Андрей напел ей первые строки из песни о матери, она очень обрадовалась и стала подпевать ему.