Ироническая проза – достаточно редкий жанр, требующий не только своеобразного склада ума, а ещё и утончённого восприятия жизни. Иначе получится ли незаметно, но вместе с тем узнаваемо пошутить о самых серьёзных вещах. Например, о взаимоотношениях мужчины и женщины – о любви.
Глеб Сахаров в своём новом «всемирно-историческом» романе «И море, и Гомер…» вплотную подходит к этому феномену чувства, приоткрывает дверцу в непознанный (или теперь – познанный?) мир мужчин и женщин. Но обращается меж тем к мужчине. В самом деле, не к женщине же! Адам ведь появился первым, а женщина – так, придаток.
Читатель становится невольным участником (соучастником?) романа. Причём «роман» здесь – не только форма подачи материала, а форма чувства, отношения. Между героями опубликованных в книге повести «Волосы с ореховым отливом» и самого «И моря, и Гомера…» рождаются отношения. Своеобразный роман. Где более глубокий, где менее… – это тоже формы отношений между мужчиной и женщиной, и, чтобы досконально их изучить (научный трактат!), нужно обратить внимание на все виды отношений – от небольшого взаимоприятного флирта до измен, ревности, а в конце концов – вечной любви. Катарсис своего рода – очищение путём страдания.
Начинается книга, впрочем, с вполне литературного (не «научного») произведения, повести «Волосы с ореховым отливом», в которой мужчина средних лет – 42 года – знакомится с девушкой-птичкой Верочкой.
Заглянув на торжество к старому институтскому товарищу Василию, Борис Андреевич удовлетворённо отмечает, что за праздничным столом дефицит особей мужеского полу, а потому – раздолье! Но его иллюзии и сладкие грёзы разбивает собственный товарищ, который вместо правильной ориентировки ответственно заявляет: «В присутствии
Верочки ни о каких других вариантах не может быть и речи». И добавляет: «Райская птичка».
Но иллюзии рухнули лишь для того, чтобы воспрянуть вновь (если брать «птичью» аналогию – словно феникс).
Неприметная девушка («ниже среднего» – так охарактеризовал её Борис Андреевич) оказалась не просто способной поддержать беседу. Буквально из ничего рождается лёгкий флирт, беседа набирает обороты, а потому неудивительно, что после «обязательных танцев» герои удаляются вдвоём.
Как нельзя кстати Борису Андреевичу представляется возможность доказать мужественность – когда он задевает представителя пьяно-дымящей компании, оккупировавшей подъезд. Следует стычка, молодой соперник повержен,
Борис Андреевич смотрится перед Верочкой мужественным орлом, а вскоре выясняется, что они (с птичкой) живут на одной станции метро…
Но повесть не предваряла бы основную часть («И море, и Гомер…»), а потому авторская приписка ещё в самом начале: «Повесть… вернее, роман (несостоявшийся)» оправдывается… служебным романом Бориса Андреевича, его карьерными успехами и прочим, прочим… Да вот только «никто больше Борису Андреевичу не сказал, что если присмотреться, то волосы у него – с ореховым отливом».
С лёгкой – общечеловеческой – грустью о неслучившемся большом чувстве/романе читатель переходит к основному блюду (с «серьёзной волны» на чуть менее серьёзную – словно после прелюдии): всемирно-историческому роману «И море, и Гомер…»
Автор признаётся, что заглавие позаимствовано у Осипа Эмильевича, и замечает, попутно делая комплимент читателю, что тот-де прочёл «список кораблей» целиком, а не до середины, как О. М.
Лейтмотив этой книги очевиден: «всё движется любовью». Автор приводит свои аргументы в пользу этой простой и вечной истины.