В итальянской комедии «Блеф» мошенник в исполнении Адриано Челентано «по заказу» выкрал из тюрьмы другого жулика – Энтони Куина. Вдруг выясняется, что вышла вроде как ошибка и выкраден не тот. Но герой Челентано выкрутился, когда увидел, что персонаж Куина примерно похож на нужного человека. И тут же мудро рассудил: «Значит, заказчики получат не того, кого просили, а п р и м е р н о того».
Этот эпизод замечательно подходит для описания ситуации на нашем телевидении. Оказывается, мы давно уже смотрим не ТВ, а «примерно ТВ». Ощущение вторичности не покидает зрителя ни на день. Программы каналов всё чаще напоминают интерьеры пунктов приёма утильсырья. Но вместо того чтобы пустить всё это добро в переработку, с «ассортимента» стряхивают пыль и предлагают нам залежалый товар как новый.
Первичность телевизионной формы съедена заживо вторичностью её содержания. Вторичные сериалы – слепая копия с древних американских оригиналов. Вторичные певички – бледные блондинистые копии с копии, выступающие под маркой «поющие трусы». Вторичная документалистика, в который раз мешающая с грязью один и тот же набор исторических персонажей, не дающих покоя либеральной публике, со страхом ожидающей расплаты за содеянное со страной. Вторичные «трёп-шоу», превратившиеся в портняжный конкурс по перелицовке одних и тех же вопросов.
Но особый привкус вторичности, воссоздающий аромат утильконторы, придают повторы одних и тех же кинофильмов. Киноповторы претендуют на звание особого жанра, занимающего тёплое насиженное местечко в телепрограммах. Назовём это явление «запрограммированной вторичностью».
Если составить список «повтор-хитов», то в нём сразу выделится лидирующая группа. На первом месте, несомненно, детектив «Лекарство от страха», от которого тошнит уже второе поколение телезрителей. За ним, с разной степенью отрыва, следуют тоже детективы: «Сицилианская защита», «Таможня», «Двойной капкан», киносага про «ошибшегося резидента», набор «шпионских» фильмов 1950-х годов. Замыкают список натужные комедии «Целуются зори», «Будьте моим мужем» и «Осторожно, бабушка!».
В целом при просмотре свежей телепрограммы возникает стойкое ощущение дежавю: кажется, что всё это зритель уже видел. Кстати, злой парадокс: польско-советская комедия «Дежавю» тоже фигурирует в списке дежурных повторов.
Что можно сказать про все эти фильмы? Да в общем-то ничего! Большинство провалились в прокате ещё в год выпуска и могли бы затеряться навсегда в серой массе таких же киноподелок. Но кто-то ведь вытащил их из пыльного сундука и теперь с поразительной настойчивостью заполняет ими бреши в программе. Зачем? Настало время внести ясность.
Уважаемые зрители! Все киноповторы на нашем ТВ делятся на две категории: «оливье» и «затычки». Первые демонстрируются из года в год, в дни праздников. Их ждут как одноимённый праздничный салат – как закуску, без нетерпения, но с пониманием: «Ирония судьбы» – к Новому году, «Берегите женщин» – к Восьмому марта и т.д.
Назначение «затычек» следует из названия. Имеются две причины, чтобы воткнуть в программу замученную повторами ленту: «забить» внезапно освободившееся место в сетке или же в отсутствие новых материалов поставить хоть что-то, что соответствует политике канала, дате, юбилею, концу недели, времени года или хотя бы настроению выпускающего редактора.
Самое таинственное – принципы отбора конкретных фильмов. Эти принципы напоминают экзотическую болезнь, ход которой непредсказуем, и как она распространяется – также неясно. Здесь находит своё блестящее подтверждение мысль о том, что телевидение зависит не от того, что зрители подумают, а от того, что они увидят. Отсюда следует предположение, что телевизионной политикой занимаются инопланетяне, глубоко убеждённые в том, что глаза земного зрителя никак не связаны с его мозгом.
Опрос телезрителей показал, что частые повторы одних и тех же фильмов вынуждают зрителя листать программу в поисках других передач на других каналах. Но, убедившись, что везде – одно и то же, опытный зритель предпочтёт старое, но проверенное.
Типичный киноповторный фильм должен быть в меру занятным и абсолютно безобидным. Под эту категорию идеально подходит советский детектив, с молодыми лицами актёров, ныне уже не молодых или ушедших из жизни. Ностальгический принцип – с этими фильмами связаны воспоминания молодости. Сильный стимул.
Но важнее всего при выборе фильмов оказывается мнение рекламодателя. Эти люди охотно соглашаются на повтор древних кинолент. Высокооплачиваемые психологи убедили их, что зрители повторных фильмов не сбегают от рекламы, а терпеливо пережидают её. Они следуют тому нехитрому принципу, что лучше стерпеть рекламу в повторном фильме, чем терпеть её на другом канале, где программа ещё хуже.
Никакой идеологии – только бизнес. Как говорил герой книги Джозефа Хеллера «Уловка-22», узнав, что на обед снова фасоль: «Лучше хуже, чем плохо».
Вот почему мы смотрим старьё и будем смотреть всякий раз то, что нам решит показать некто неведомый, душой и карманом преданный рекламодателю. Вот почему навсегда выпала из телепрограмм рубрика «Повторяем по просьбе телезрителей». Телезритель потерял даже роль просителя, обратившись в потребителя рекламного вещания и «подушный рейтинг».
Это покажется невероятным, но мы должны благодарить телевидение за неистовое стремление заставить нас смотреть одни и те же старые неудачные фильмы. А разве вы не заметили, что все новые фильмы – художественные и документальные – нам предлагается любить одноразово? Повторы новых телетворений крайне редки. Это и понятно: один раз посмотрев их, при повторе зритель точно уж не купится и заново смотреть не станет. Тогда как при повторе старых проверенных лент и овцы (зрители) целы (довольны), и волки (рекламодатели) сыты (в смысле – удовлетворены).
Так что с точки зрения психического здоровья киноповторы полезны как бром.
P.S. Автор данной статьи тоже не убережён от ошибок. В заметке «Оркестр клуба...» («ЛГ», № 3–4), увлёкшись темой, вместо старого, но хорошего фильма «Антон Иванович сердится» привёл в качестве примера тоже хорошую «Музыкальную историю», соответственно перепутав замечательных Гарина и Мартинсона, и ляп свой признаю. Но согласитесь, пропорции разового промаха и перманентного греха несопоставимы.