Пятидесятый фильм отлучённого «митушками» от Голливуда и перебравшегося в Париж Вуди Аллена в российском прокате назван «Великой иронией», хотя Coup de Chanсe точнее переводится как «Ирония случая».
Это первая в творческом списке знаменитого режиссёра картина, снятая на французском языке и с французскими актёрами, и уже пятая, сделанная в сотрудничестве с выдающимся оператором Витторио Стораро, в числе работ которого — «Птица с хрустальным оперением», «Конформист», «Последнее танго в Париже», «Апокалипсис сегодня» и «Последний император». Его фирменная светопись узнается в осенних видах столицы Франции, но, по правде говоря, разгуляться в камерном алленовском триллере, почему-то причисленном к ряду комедий, старому мастеру негде.
«Великая ирония» начинается как обычная городская мелодрама: тридцатилетняя Фанни (Лу де Рааж), будучи замужем за представительным и состоятельным Жаном (Мельвиль Пупо) лет на 15–20 постарше жены, случайно встречает бывшего одноклассника Алена (Нильс Шнайдер), со школы влюблённого в неё, начинает втайне от мужа встречаться с ним и быстро становится его любовницей. И если судить только по кадрам, можно было бы подумать, что и закончится она так же нехитро: понятно ведь, что супруг узнает об измене, грянет семейная сцена, и Фанни, попавшей меж двух огней, придётся, скорее всего, выбрать того, кому автор фильма дал свою фамилию в качестве имени.
Между тем лёгкие сигналы с экрана вкупе с пониманием, кто управляет действием фильма, подсказывают, что всё не так просто: сперва в гости к зятю и дочке приезжает её мать (Валери Лемерсье), почитательница Сименона с повадками мисс Марпл Агаты Кристи, а затем как бы невзначай упоминается, что в прошлом у Жана был компаньон, который внезапно и бесследно исчез. И тут мне вспомнился бывший ученик, сбежавший из математического в обычный класс другой школы, чтобы получить в аттестат пятёрку по математике вместо заслуженной тройки. Этот высокий и породистый парень послужил в КГБ, а в перестройку сделался бизнесменом и организовал исчезновение своего партнёра и друга детства, об убийстве которого стало известно лишь через несколько лет, причём по чистой случайности: один из киллеров спьяну сболтнул лишнее в присутствии гэбэшного агента. Уж не прослышал ли часом Вуди Аллен об этой довольно громкой истории, попавшей в центральные российские СМИ? Не менее занятен и другой столь же умозрительный (но не исключённый ввиду интереса Аллена к русской классике) отечественный аналог в «Великой иронии» — троица Анна — Каренин — Вронский, на которую знакомого журналиста навела, по его признанию, модель железной дороги в доме Жана и Фанни.
Но вернёмся к фильму. Напряжение понемногу накапливалось, и вскоре раздалось первое предупреждение о надвигающемся шторме: муж отправился в детективное агентство, дабы выяснить, чем занимается его жена, когда под благовидным предлогом ускользает из дома. Далее саспенс (во многом вызванный отсутствием секса, крови и насилия, оставленных за кадром иронизирующим над зрительскими ожиданиями автором) пустился вскачь: один из героев в самом деле пропал, другого заподозрила в пропаже следовательница, и подозреваемый устроил ей смертельную ловушку, но всё разрешилось вроде бы непредсказуемым образом. Хотя, если вспомнить «Матч-пойнт», а также два ключевых слова, составляющих приведённое выше точное название картины, поговорку «не рой другому яму…» и роль случая в кинематографе Вуди Аллена, можно вовремя, то есть ещё во время действия, догадаться, к чему он ведёт дело. Именно ведёт, так как самодвижение придуманного им сюжета вплоть до запланированного финала если и возможно, то с исчезающей вероятностью. Отчасти поэтому, а отчасти потому, что единственным участником криминальной драмы, которому ничто не грозило, оказалась давшая толчок последовавшей драме героиня, фильм оставляет впечатление некоторой недодуманности. Но это, в общем, мелочь, более чем простительная мэтру мирового кино накануне его 88-летия.