Маски, перчатки, социальная дистанция, удалёнка. Мы обречены опасаться ближнего своего, пока все не переболеем? Или выход в вакцинации? Об этом разговор с заведующим кардиологическим отделением госпиталя для ветеранов войн (ГБУЗ «ГВВ №2 ДЗМ»), доцентом медуниверситета имени Н.И. Пирогова, кандидатом медицинских наук Сергеем Ивановым.
– В некоторых регионах уже началась вакцинация медработников и учителей, а по мнению некоторых учёных, быстрее, чем за два года, создать эффективную и безопасную вакцину невозможно. Сергей Николаевич, как, по-вашему, есть у нас эти два года?
– Россия, да и весь мир бьют очередные антирекорды. В мае в Москве ежедневно прибавлялось до 6 тыс. инфицированных, к этой цифре уже подходим и сейчас. Поэтому, конечно, по времени мы очень сильно ограничены, этих двух лет у нас попросту нет.
– В статистику попадают все, у кого оказался положительный тест на ковид, даже без симптомов. ПЦР – достаточно точный инструмент?
– По ПЦР-диагностике SARS-CoV-2 есть вопросы. ПЦР-тесты могут выдавать как ложнопозитивные, так и ложнонегативные результаты. Ни один метод тестирования не может дать 100% результата. Всегда есть небольшая вероятность возникновения ошибки. В том числе и в тестах на SARS-CoV-2. Всегда есть процент ложных результатов – как отрицательных, так и положительных. В случае с SARS-CoV-2 мы имеем новые системы диагностики, разработанные в 2020 году, и они, естественно, ещё не совершенны. В Германии поднялась целая волна против «пандемии ПЦРтестов», когда противники этого способа тестирования доказывают (кстати, не без оснований), что сам по себе тест является малоинформативным.
Дискуссия среди экспертов идёт и у нас. Полученные данные о патогенезе и течении COVID-19 позволяют разрабатывать новые подходы, протоколы диагностики и лечения больных. При любой инфекционной патологии нам необходимо выявление возбудителя. Диагностика изначально делится на два типа. Первый – когда мы ищем возбудитель самой инфекционной болезни. Для этого могут использоваться ПЦР-тесты. На их результат может повлиять то, как берётся анализ, как транспортируется, где хранится и какая тест-сис те ма используется. Поэтому грамотные врачи всегда смотрят по комплексу показателей: учитывают анамнез, жалобы, клинические проявления болезни, показатели лабораторных и инструментальных методов исследования, в том числе ПЦР.
– Но клиническая картина такая же, как при любом ОРВИ.
– Да, похожа. Поэтому больному с клинической картиной ОРВИ и подозрением на COVID-19, конечно, необходимо проведение ПЦР-диагностики. Если тест положительный, для подтверждения необходимо использовать и другие лабораторные и инструментальные методы исследования – ИФА-тест на антитела, анализы крови, КТ-диагностику на вирусную пневмонию и другие. Только вкупе – имея положительный результат теста на SARS-Cov2, клиническую картину, лабораторные и инструментальные данные – можно говорить, что да, пациент болен COVID-19.
– Сергей Николаевич, весной ваш госпиталь был перепрофилирован на приём пациентов с ковидом. Коллеги, которые работали с вами в «красной зоне», рискнут привиться первыми?
– В этом вопросе медики и учителя стоят на острие – именно они активно участвуют в пострегистрационной фазе исследования. Я могу сказать, что у части сотрудников, которым вводилась вакцина «Спутник V», растёт уровень иммуноглобулина G. То есть начинает формироваться иммунитет. Переносимость вакцины хорошая.
Производители вакцины «Спутник V» заявляют, что иммунитет будет держаться в течение двух лет. На чём это основывается, сложно сказать, только время может это показать. Пока те предварительные данные, что у нас есть, говорят о высокой эффективности вакцины и её безопасности.
COVID-19 – серьёзное инфекционное заболевание, есть и летальные исходы. Его очень часто сравнивают с гриппом, но несмотря на то, что набор симптомов при обоих заболеваниях схож, доля случаев тяжёлого течения различается. По имеющимся на сегодняшний день сведениям, 80% случаев COVID-19 характеризуются лёгким или бессимптомным течением, 15% – тяжёлым течением, при котором требуется оксигенотерапия, а в 5% случаев заболевание принимает крайне тяжёлый характер и требует искусственной вентиляции лёгких. Доля случаев тяжёлого и крайне тяжёлого течения заболевания выше, чем при гриппе. К сожалению, часть больных с крайне тяжёлой формой COVID-19 погибают, погибают даже люди без какихлибо выраженных сопутствующих патологий – без сахарного диабета, без ожирения и других.
Да, вакцина очень быстро выводится на рынок, мы пока не будем знать всех отдалённых последствий вакцинации, но без неё с пандемией мы не справимся.
В настоящее время в мире разрабатывается около 165 различных вакцин против коронавируса. Векторные вакцины, инактивированные, вакцины на основе нуклеиновых кислот (ДНК и мРНК) и вакцины на основе рекомбинантных белков. Российская вакцина на основе аденовирусного вектора была зарегистрирована Министерством здравоохранения России 11 августа и стала первой на рынке зарегистрированной вакциной от нового коронавируса – SARS-CоV-2.
После начала пандемии российские исследователи извлекли фрагмент генетического материала нового коронавируса, SARS-CоV-2, кодирующий информацию о структуре S белка шипа вируса (белок, формирующий «корону» вируса и отвечающий за его связывание с клетками человека), и вставили его в уже знакомый им аденовирусный вектор для доставки в человеческую клетку, создав таким образом первую в мире вакцину против коронавируса SARS-CоV-2. Чтобы обеспечить длительный иммунитет, российские учёные предложили использовать для усиления воздействия два разных типа аденовирусных векторов для первой и второй вакцинации. Использование аденовирусов человека в качестве векторов безопасно, так как данные вирусы, вызывающие ОРВИ, не являются новыми и существуют уже тысячи лет.
Сергей Шойгу прививку уже сделал
– Скажите, а почему пошли по пути создания вакцины, а не разрабатывают лекарства? Или разрабатывают, но об этом очень мало говорят?
– Сегодня у нас есть уже несколько рекомендованных Минздравом препаратов против ковидинфекции, к ним относятся как препараты с противовирусной активностью – фавипиравир, ремдесивир, так и препараты для подавления гипервоспаления – «цитокинового шторма» – у больных с тяжёлой формой COVID-19. Ингибиторы янус-киназ – препараты барицитиниб и тофацитиниб, а также ингибиторы ИЛ-6 олокизумаб и левилимаб. Широко применяются антикоагулянты и минералкортикоиды. Новые препараты и разработанные протоколы ведения больных с COVID-19 позволяют сократить сроки лечения, уменьшить количество осложнений и летальность.
Препараты против COVID-19 разрабатываются во всём мире, но опять-таки нужно время. Лекарственные препараты имеют такой же, как у вакцин, а иногда даже больший период регистрации, фаз исследований, они также требуют доказательств своей эффективности и безопасности.
– Ковид-диссиденты сейчас отказываются носить маски, потом будут отказываться от вакцинации…
– Если смотреть глобально, вакцинация спасла от многих инфекционных болезней. Вакцинации уже больше 200 лет. В качестве примера можно привести поступок Екатерины II, которая «подвергла» прививкам против оспы себя и сына Павла. Но и сейчас, как и ранее, эта профилактическая мера порождает у многих страх и опасения. Иммунопрофилактика – наиболее эффективный метод борьбы с инфекционными заболеваниями. Благодаря вакцинации были достигнуты существенные успехи: ликвидирована натуральная оспа, на очереди ликвидация полиомиелита, в тысячи раз снизилась заболеваемость и смертность от таких инфекций, как дифтерия, столбняк, коклюш, эпидемический паротит, корь, скарлатина, краснуха, туберкулёз и пр.
Если мы будем длительное время находиться в состоянии пандемии COVID-19, то появятся, да они уже и имели место, особенно в «первую волну» эпидемии, проблемы оказания плановой медицинской помощи. Пациенты находятся дома в режиме самоизоляции и боятся обратиться в поликлинику, часть стационаров перепрофилировалась для оказания медицинской помощи только больным с COVID-19, и там не могут оказывать плановую медицинскую помощь в полном объёме по другим нозологиям. Я уже не говорю об экономических аспектах, давлении на психику и так далее.
Поэтому на сегодняшний день здравоохранение Москвы максимально сохраняет плановую медицинскую помощь даже сейчас, когда мы достигли практически того же уровня заболеваемости, как это было в мае.
Ковидную историю надо пережить. Чем быстрее переживём, тем быстрее вернёмся к нормальной доковидной жизни.