* * * 
Ржавый беспощадный ветер
Наждаком иссёк.
На всём рыжем белом свете
Властвует песок.
В горле и в зрачках слезливых –
Битое стекло.
Солнце переспелой сливой
На бархан стекло.
Каждый шаг мой задыхался
Из последних сил.
Рваный воздух надрывался:
Угрожал, просил.
…Битый, тёртый, обожжённый,
Знающий беду,
Я, пустынею спасённый,
По траве иду.
* * *
Память едет в товарном вагоне,
Забивает ей горло песком,
На транзитном и грязном перроне
Мчится в очередь за кипятком.
Не уйти б далеко от вагона,
Товарняк ждать не станет её.
Память едет без крика, без стона,
Без еды… Едет имя моё.
Затерялась в стране эта память.
Что ей было? – Четыре годка.
Фронт забросил её прямо в замять
Тылового угрюм-городка.
Память ела очистки картошки,
Отрубяно-опилковый суп,
Шатко шла на некрепеньких ножках
На кровавой истории суд.
Память выжила, не задохнулась,
Сквозь войну и беду прорвалась.
…Может быть, для того, чтоб очнулась?
Чтобы внукам передалась?
* * * 
То ли надо мною, то ль во мне
Бродит вечность – холод по спине.
Ощущаю этот жаркий холод,
Словно наковальня чует молот.
С ним враждует, с ним же и дружна.
Без него кому она нужна?
* * *
Мы – пленённые дети свободы.
Нам об этом никто не сказал,
Но мы ищем свой брод через годы,
Ищем чёрный от скорби вокзал,
Ищем острую бритву предела
И стремимся преодолеть.
Так заноза свободы засела,
Что её может вырвать лишь смерть.
…И по скалам над пропастью рваться
Вверх по круче к вершине горы,
И на острых отрогах срываться,
И лететь к чёрту в тартарары.
Подниматься и снова, и снова…
– Отпусти, не держи, я смогу!
Рваться из – вот основа основы,
Хоть прикованы на берегу.
* * *
А я – заблудший имярек
В чащобинах любви и страсти.
На берегах бурливых рек
Я жгу костры червонной масти.
Я греюсь у костра любви,
Я греюсь у костра разлуки.
Я взял на память ваши руки
И губы нежные в крови.
Пустыни, горы, мерзлота…
О господи, в каких маршрутах
Меня поймала немота,
Зажатая в любовных муках?
Я криком разодрал гортань,
Неслышным криком, неподвластным.
Рассветов розовая рвань
Мне душу ранила напрасно.
…Латаю парус голубой,
Захлёбываюсь ветром шалым.
Ты мир заполнила собой –
А мне тебя всё мало, мало.
На мхе, на скалах, на песке –
Я всюду профиль твой рисую.
Я потерять тебя рискую…
Но быть желаю… вдалеке.
* * *
От наскальных рисунков до Лувра
Неизвестных художников тени
Молча бродят, задумчиво-хмуры,
Погружённые в область сомнений.
Под рисунком не ставили подпись,
К неудобству других поколений.
И картин не составили опись,
Погружённые в область сомнений.
То ли зависти чьей-то боялись,
То ль считали свой труд пустяковым,
Иль в таланте своём сомневались,
Приступая к творениям новым.
Бродят тени далёких сомнений,
Не спугни их небрежностью взгляда.
Они счастливы были твореньем –
А другого им было не надо.
* * *
Я листаю этот город осторожно,
Словно старый позабытый том,
Где поблёкшею закладкою заложены
Улица и одинокий дом,
Улицы-страницы поистрёпаны,
И меня мой дом не узнаёт.
...Временем давно уже заштопаны
Все следы мои у тех ворот.