Многим, кто знаком с творчеством сергиевопосадского поэта Лидии ДИНУЛОВОЙ, близка её поэзия: чистая, родниковая, незамутнённая, выстраданная. Она больше – созерцатель, мудрец, философ, неторопливо ступающий по одинокой дороге.
Обалдеваешь от людей,
От встреч, от разговоров,
От сплетен, от чужих страстей,
От равнодушных взоров.
А где-то в поле белый снег,
И небо сине-сине.
А где-то санок лёгкий бег,
И серебрится иней…
Ей уютно на этом пути – её почти никто не замечает, зато она видит всё: «и перелески, и кусты, простор полей и тихие закаты», и «жёлтенькое донце лугового цветка», и умных, и дураков, невежд и проходимцев. Но поэт не творит суда над людьми и нам того не велит:
Не презирай чужих пороков,
Чужих страстей, чужих обид…
Темна судьба. Она жестока.
Она возьмёт и отомстит.
– Лидия Сергеевна, расскажите о своей семье. Кто были ваши родители?
– Я родилась в селе Берёзки Вышневолоцкого района Тверской области. Мой отец, Сергей Борисович Соколов, человек по натуре артистичный, обладавший приятным голосом, ещё до революции получил медицинское образование и стал сельским фельдшером. Отец воспитал во мне (как, впрочем, и в других детях – в семье нас было шестеро) любовь к музыке и пению. Помню, как возле нашего одиннадцатиоконного приземистого дома в Вышнем Волочке, куда семья переехала в начале 20-х годов, собирались жители, чтобы послушать, как мы поём.
Моя мама родилась в семье церковного старосты в селе Сафонтьево, под Кувшиновом. Если бы вы увидели её фотографию, то не поверили, что она выросла в деревне. Она очень любила театр. И если бывала с отцом в крупных городах, всегда покупала билеты в театр. А потом нам, детям, рассказывала об увиденном.
– Когда вы написали своё первое стихотворение?
– Впервые что-то вроде стихов я написала в восьмом классе. В начальной школе я сидела за одной партой со знаменитой Валей Караваевой – будущей исполнительницей главной роли в фильме «Машенька» (эта картина одной из первых в советское время получила Сталинскую премию). Она так зажигательно читала со сцены «Клятву Зайнет» Демьяна Бедного – стихи о первой казахской комсомолке, что душа моя будто рванулась наружу. Тогда я написала свои первые строки…
Вскоре после тех событий я получила бандероль из Ленинграда от старшей сестры, учившейся в медицинском институте. В бандероли была книга Анны Ахматовой «Белая стая», изданная ещё до революции, – редкость для тех лет… Можно сказать, что Ахматова стала моим первым учителем в поэзии.
– В 1939 году вы уехали учиться в Ленинград, сдав экзамены в политико-просветительный институт, ставший вскоре Ленинградским библиотечным…
– Его я окончила лишь в 1947 году по специальности «библиография». Причиной тому – война.
– Вернувшись после войны в Ленинград, вы стали членом литературного объединения при Доме писателей, которым руководил поэт Всеволод Рождественский. Там и состоялась ваша встреча с Анной Ахматовой, а также с поэтом и переводчиком Александром Гитовичем… Что вы вспоминаете о тех днях?
– Занятия проходили в Доме ленинградских писателей, что на улице Воинова, в гостиной, всегда при полной тишине. Ахматова там появлялась редко. Помню, в самом начале 1946 года, когда Александр Ильич Гитович, только что вернувшийся из Кореи, читал свои переводы, вдруг отворилась дверь, и в небольшую нашу комнату вошла Ахматова. Все затаили дыхание. Анна Андреевна, войдя в гостиную, протянула Гитовичу руку для поцелуя. Мы не могли отвести глаз от неё – величественной, царственной. Ахматова внимательно слушала выступавшего, не проронив ни слова.
Более всего мне запомнились по нашим встречам в ленинградской гостиной поэты Александр Гитович и Сергей Орлов (автор знаменитого стихотворения «Его зарыли в шар земной»). А также прозаик Сергей Антонов – автор никому тогда не известной повести о Ленинградской блокаде (блокада увидена глазами обыкновенной собаки). Прозу Сергея Антонова сравнивали в те времена с чеховской.
– А когда вы приехали в Загорск (теперь он снова называется Сергиев Посад)?
– В 1954 году. Мой муж, Владимир Васильевич Динулов, старший лейтенант, окончил транспортную академию и по распределению был направлен сюда. В Загорске мы сначала поселились в доме лаврского послушника, бывшего мясника, а потом получили комнату и квартиру. Жили мы с мужем и двумя сыновьями, Сергеем и Михаилом, в военном городке. Сами понимаете, жилось нам, в прямом и переносном смысле, как за оградой. Не хватало общения, духовного наполнения. И тем радостней оказалась встреча с Александром Горловским и литературным кружком, которым он руководил в городе.
– Расскажите о ваших встречах с Анатолием Чиковым и Владимиром Смолдыревым – самыми, на мой взгляд, заметными литературными фигурами нашего города.
– С Анатолием Чиковым я познакомилась в редакции газеты «Вперёд». Некоторые его стихи стали для меня откровением. Впрочем, не только для меня. На страницах «Литературной газеты» в начале 70-х годов даже развернулась дискуссия: считать ли Чикова поэтом?
В поддержку Чикова выступали Николай Старшинов, Василий Субботин. «Не знаю, был ли Чиков счастливым человеком, но поэтом – безусловно, да», – писал Субботин. В стихах есть соединение обыденного, житейского со сказочным. И сказочное, надмирное выступает так сильно…
Владимира Смолдырева я знала ещё меньше. Просто по натуре я необщительная, и держалась от многих в стороне. Помню, что он был скромным, очень приятным, располагающим к себе человеком, увлечённым поэзией и преданным ей до конца своих дней… В стихах его отличало серьёзное отношение к слову, детали.
– В Союз писателей России вы были приняты в 1999 году. В том же году неутомимый Владимир Сосин при поддержке друзей-соратников издал антологию «Поэты Сергиева Посада. ХХ век», в которой была опубликована подборка из ваших стихов. В 2002 году, опять же не без помощи Владимира Сосина, в издательстве «Всё для Вас – Подмосковье» вышла ваша первая книга стихов «Жизнь как есть»… Расскажите об этом человеке.
– Раньше я его не замечала. Он был совсем молоденьким. А в начале 60-х годов он подошёл ко мне после очередных литературных занятий в кружке и сказал: «Я хочу с вами дружить». «Хорошо», – улыбнулась я. Только следующей встречи ждать нам пришлось почти тридцать лет. Беда пришла в мой дом – погиб старший сын Серёжа…
Владимира Сосина я увидела снова в 1994 году, когда возобновились занятия «Свитка».
– Символист Поль Валери в статье «Эстетическое изобретение» писал: «Поэзия – противоположность мирового хаоса и интеллектуального порядка, вносимого в мир человеческим духом. Главная задача поэзии – бороться с автоматизмом быта, поэзия должна подняться над прозой жизни и над обиходной речью. И уже не скажешь лучше английского поэта Колриджа: «Поэзия есть лучшие слова в лучшем порядке». А что для вас поэзия?
– Поэзия – это очень многое для меня. Стихи меня вернули к жизни. Когда я потеряла старшего сына, казалось – всё закончилось, вокруг мрак полный. Но два события подарили надежду… В конце сентября 1987 года на родном Лялинском озере я увидела двух тонущих рыбаков: их лодка перевернулась, а до берега было далеко. На рыбаках – тяжёлая одежда, и они непременно бы утонули. В одно мгновенье я развернула свою лодку, на которой уже вплывала в протоку. Чудом людей удалось спасти… А в 1994 году я впервые пришла на занятие «Свитка», руководителем которого стал Владимир Сосин…
– Тот самый мальчик, искавший дружбы с вами тридцать лет назад…
– Спасибо ему. Спасибо Татьяне Киселёвой за поддержку, Валерию Голубеву, который вытащил меня на эти занятия. Время тогда было тяжёлое, а люди в «Свитке» – светлые, одухотворённые, и стихи у них умные, глубокие. Так что поэзия, на мой взгляд, – это оправдание жизни. Поэзия – это спасение.
– Николай Гумилёв называл себя «конквистадором в панцире железном». Юрий Кузнецов сравнивал себя со знаменем. Кем вы себя видите в поэзии?
– Не знаю. Я просто человек.
Беседу вёл