Алексей Митрофанов. Гиляровский. – М.: Молодая гвардия, 2008. – 307 [13] с.: ил. – (Жизнь замечательных людей. Серия биографий. Выпуск 1090).
«Ах, дорогой дядя Гиляй, крёстный мой отец в литературе и атлетике, скорее воображу себе Москву без царя-колокола и царя-пушки, чем без тебя, ты – пуп Москвы!» – так восторженно обращался писатель Александр Куприн к Владимиру Алексеевичу Гиляровскому (1855–1935), дяде Гиляю, как звали москвичи «короля репортёров», мастера газетных сенсаций. Его легендарная квартира в Столешниковом переулке считалась символом Москвы. Вот что о ней писал его зять, Виктор Лобанов: «Через переднюю, оклеенную незамысловатыми цветистыми обоями, проходили видные русские писатели и деятели культуры. Среди них Л. Толстой и А. Чехов, М. Горький, Л. Андреев, А. Куприн, И. Бунин, В. Маяковский и С. Есенин, многие ныне здравствующие писатели, музыканты, представители театрального мира».
Между тем Гиляровский вовсе не был коренным москвичом: «Родился я в глухих Сямских лесах Вологодской губернии…» Но, проведя полную приключений юность в бродяжничестве, оказавшись в Москве, мгновенно влюбляется в древнюю столицу. И на всю оставшуюся жизнь становится её певцом и бытописателем. И даже её живой адресной книгой. И одна из главных его книг так и называлась: «Москва и москвичи».
Его интересовало всё: литература, пожары, спорт, криминальные происшествия, театр, жизнь нищих и уголовников, музыка. Тесное сплетение судеб Гиляровского и Москвы порой выделывало удивительные изгибы: в 1888 году в столице последний раз сжигались неблагонадёжные книги – это были «Трущобные люди» Владимира Алексеевича, знатока таинственной жизни знаменитой Хитровки.
Ему же принадлежал известнейший некогда экспромт, посвящённый пьесе Льва Толстого «Власть тьмы»:
В России две напасти:
Внизу – власть тьмы,
А наверху – тьма власти.
Одним из первых он совершил полёт на самолёте со знаменитым авиатором Уточкиным над столицей: «А далее Москва, Москва с её золотыми куполами, садами, кольцом Садовой. А всё-таки жутко… Я уже омосковился, отвык от бродяжных рисков юности».
А многие ли сейчас помнят, что скульптор Николай Андреев лепил с Гиляровского для гоголевского постамента Тараса Бульбу? И открытию памятника великому писателю дядя Гиляй посвятил две такие строки:
Гоголь сгорбившись сидит,
Пушкин Гоголем глядит.
Журналист Лев Никулин писал: «Помню дядю Гиляя… уже в советскую эпоху, на улицах Москвы; он был очень колоритен и своеобразен своей живописной фигурой, седыми усами, напоминающими о том, что он послужил натурой Репину в «Запорожцах».
Алексей Митрофанов предлагает читателю взглянуть на героя книги глазами самых разных людей. Эффект получается удивительный: Гиляровский и любимая им Москва встают со страниц книги живыми, развивающимися, зачастую неожиданными. Читателя ждёт масса удивительных историй и фактов из жизни поразительного и неповторимого представителя России ушедшей, но бесконечно интересной и дорогой сердцу всякого соотечественника, любящего свою отчизну.